Львиное туловище с женской, или всё-таки мужской головой? И чем он заведовал в древнеегипетской, а, может быть, даже прадревнеегипетской мифологии? Почему гробниц много, а сфинкс один? Да и расположен он как-то так, словно сам пришёл из пустыни и прилёг на тысячелетия, вглядываясь в будущее А может в прошлое? В самого себя? В пирамидах явно видны отдельные блоки, из которых они сложены, а тело Сфинкса монолитно Дошлые японцы нашли под его левой лапой пустоты, ведущие в направлении пирамиды Хефрена, хотя их можно было прорубить как до, так и после сооружения монумента. Почему дальнейшие исследования этих пустот запрещены египетскими властями?..
Много ещё неразгаданного таят в себе египетские древности. Здесь я позволю высказать и своё мнение по поводу происхождения Сфинкса.
Путешествуя по делам службы на автомобиле из одной рыбацкой деревушки в другую, я никак не мог найти повод, чтобы подобраться поближе к интересовавшему меня месту. Надо было делать изрядный крюк, тратить лимитное горючее, тащить за собой моих арабских коллег, не страдавших излишней любознательностью или хотя бы элементарным любопытством.
Помог как всегда случай, хотя и времечко он выбрал не самое лучшее. Вовсю работал местный ветер, вздувая тучи пыли и затянув мглой небо и землю, что и помешало мне сделать снимок Сфинкса, тот едва проглядывал из песчаного марева.
Мы заехали в городишко к западу от бухты Шарма, перекусили, переговорили с местными рыбаками насчёт завтрашнего измерения их улова. Дело шло к вечеру, и старший группы Фуат, хитро взглянув на меня, спросил, где бы я предпочёл переночевать: на пляже или под крышкой? Я не очень понял, что значит «под крышкой», но в любом случае ночёвка на берегу моря была для меня интересней, чем под неведомой крышкой.
И мы направились на пляж. По тому, как взбодрились мои коллеги, я понял, что ночёвка на пляже была привлекательней и для них тоже. Езда по щебёнчатой пустыне, лавирование между булыжин по еле заметной колее даже и на Тойоте Ландкрузер то ещё удовольствие. Но всё отошло в сторону, когда на фоне заходящего солнца полускрытые пыльной мглой прорисовались низкие горы, и перед ними нечто похожее очертаниями на Сфинкса. Вероятно, можно было подъехать поближе, но из-за преграждавших дорогу разнокалиберных валунов и приближающихся коротких сумерек не удалось. И всё же я убедился аравийские ветра почему-то очень любят ваять именно это мифическое существо.
Конечно, если приложить зубило и кувалду мастера, что-то убрать, подправить, а то и дополнить, ещё один Сфинкс может поселиться и в этих краях. Но надобность в создании их давно миновала, ныне иные Боги правят миром и сознанием людей.
Подобные Сфинксы, да и пирамиды разного калибра встречаются и в других местах побережья. Слева от дороги, ведущей из Мукаллы на Аден, между городом и консульским посёлком тоже высятся такие природные сооружения, только они значительно меньше египетских. А сколько их на всей территории Аравии, да и западном берегу Красного моря?
Кстати, не всем известно, что за всё время существования Сфинкса его несколько раз засыпало песком, и только благодаря тому, что он обжился в довольно людном месте, его раскапывали. Способствует тому таинственная известность, да и нужда в деньгах. На Сфинксе хорошо зарабатывают аборигены.
И ещё. Не с оципод ли брали пример фараоновские зодчие, возводя усыпальницы своим владыкам? Ведь у них (оципод) то же самое, только меньшего размера и подземелья, и пирамиды? Что мы знаем о какой-нибудь занесённой песками или стёртой здешним пескоструем временем, невзрачной пирамидке метров в пять высотой и её усопшем хозяине? Сколько их ещё таят под собой безмолвные пески? Между тем скажете Хеопс, и в памяти тотчас возникнет и Сфинкс, и само стометровое сооружение, и всё, что за тысячелетия наворочено вокруг него, вот и стремились сильные мира того увековечить своё царствование и себя, а тут подвернулась подходящая горушка одна единственная на всю округу, из неё и высекли Сфинкса. Одна ли?
Так и не доехав до него, распрощавшись со Сфинксом, мы спустились в бухту Шарма, где теперь расположены домики отдыха разной степени высокопоставленности йеменских чиновников.
НОЧЬ СРЕДИ ПРИВИДЕНИЙ
Здесь-то, на пляже бухты Шарма, мне и посчастливилось провести ночь среди привидений и подсмотреть, как же сооружаются конусы.
Так и не доехав до него, распрощавшись со Сфинксом, мы спустились в бухту Шарма, где теперь расположены домики отдыха разной степени высокопоставленности йеменских чиновников.
НОЧЬ СРЕДИ ПРИВИДЕНИЙ
Здесь-то, на пляже бухты Шарма, мне и посчастливилось провести ночь среди привидений и подсмотреть, как же сооружаются конусы.
Днём это был пляж как пляж, только кое-где в укрытых от ветра местах за камнями виднелись остатки вчерашне-позавчерашних пирамид, да полузасыпанные норы.
Но вот солнце приблизилось к горизонту, убился и до того не очень сильный ветерок, притих океан, блаженно вздымая длинные пологие волны, окрашенные киноварью заката, и песок вокруг меня сразу в нескольких местах зашевелился. Из-под него или даже сквозь него воистину привидения на всём охватываемом глазом пространстве вылезали сотни, тысячи крабов. Некоторое время они и приготовившиеся сумерничать их сородичи, мелкие раки-отшельники, зачарованно смотрели на низкое солнце, а чтобы лучше было видно, постоянно протирали перископические глаза и усики от приставших песчинок.
Выше по откосу берега, а кой-где и под ним на скалах сидели группы чаек. Казалось, что и крабы, и раки, и птицы из одной секты солнцепоклонников, собравшихся на молчаливую вечернюю молитву своему кумиру. Крабы не убегали как днём, а почтительно расступались передо мной. Так пропускают в театре опоздавших те, кто успел занять свои места; убирают колени, но взгляд от сцены не отрывают, хотя там пока лишь исполняется увертюра невидимым в оркестровой яме оркестром. Оциподы образуют для меня проход в тишине, если не считать мягкого цоканья раковин друг о друга и о редкую гальку.
Люди, особенно горожане, летом, когда солнце встаёт в несусветную рань, редко наблюдают восход. Иное дело закат: вряд ли кого оставит равнодушным миг ухода светила за горизонт. Странно огромное, оно почему-то очень быстро скатывается к далёким полям, зависая на мгновение над зубчатой верхушкой запольного леса Здесь же солнце садилось между скал Гарзант, высившихся посреди бухты.
И всё же одно дело люди, совсем другое животные. Ну какое этим лупоглазым созданиям дело до солнца, но смотрят же! Вероятно, и у них есть непонятная потребность провожать солнце; а, может быть, как и мы, они просто любуются им?
Солнце скрывается, а крабы всё ещё продолжают возникать из песка и все сразу, как и выползшие ранее, немедля ни минуты, приступают к строительству конусов. Только те, что выползли у самых моих ног, или даже из-под меня, в недоумении застывают и, не веря моей неподвижности, таращатся на меня, словно прикидывая, откуда я здесь взялся и можно ли им заниматься своим делом в такой близости от этого страшилы?
Работают все и аксакалы размером с кулак, и едва различимые в сгущающихся сумерках почти прозрачные младенцы величиной с горошину. Вскоре я заметил: если норка находится на склоне пляжа, обращённого к морю, то она как правило копается выше, а конус набрасывается ниже, ведь сподручнее, то бишь сподлапистей, бросать песок вниз, не так ли? В верхней же части, там, где пляж был более-менее ровный, без явно выраженного уклона, конусы по отношению к норам располагались бессистемно.
Едва выбравшись из-под песка, краб резко отщёлкивает порцию стройматериала на расстояние в пять-десять раз превышающее его размеры. Песок разлетается веером, но через десяток-другой бросков начинает формироваться возвышение. Тогда, прервав работу, краб деловитой прорабской скороходью оббегает его, несколько раз пересекает вдоль и поперёк, словно прикидывая, куда добавить, а куда повременить, что-то на ходу подправляет соответственно чертежам, заложенным в него природой, и снова исчезает в забое.
Пока норка неглубокая, броски следуют один за другим чуть ли не с пулемётной быстротой, но вот норка становится глубже пока спустишься-поднимешься, тем более с ношей, а время-то идёт! бросать приходится всё выше и выше, да и усталость, видимо, сказывается. Однако крабы работают без перекуров, разве что то один, то другой оторвётся от разработки забоя, изучая ход строительства, осмотрит беглым взглядом сооружение, снова оббежит конус, откорректирует неудачно лёгший комочек и быстрей в шахту.
Некоторые силачи-умельцы до конца строительства зашвыривают песок на самую верхотуру, другие, приморившись, несут его в лапках и оставляют на склонах. Доза песка удерживается левыми или правыми передними ходильными ногами и клешнёй. Валики, выпушки и щетинки, препятствовавшие погружению ног в песок, теперь способствуют его удержанию. Ещё в норке песок формируется в комочек, но пока краб волочит его на-гора, груз просеивается, однако же и в тело пирамиды летит изрядная порция.