Занимаясь делами, не забывал через каждые два часа подкладывать в печь коптильни дрова, заготовленные из старой сухой талины. Вечером, посмотрев и попробовав мясо, решил, что коптить хватит. Снял ремни со спиц и, связав их пучками, повесил в лабазе.
«Ну вот, теперь тушенки хватит на весь сезон, да если и останется не беда», удовлетворенно отметил про себя Михалыч. Такое мясо могло храниться и год, и два, не теряя своих свойств, со временем только приобретая каменную твердость.
Порезав на кусочки парочку полосок подкопченной мякоти, решил сварить суп, который очень любил за своеобразный привкус с запахом дыма. А еще любил зимой в морозы насыпать в карман этих мясных сухариков и жевать их, бегая на лыжах по путикам, проверяя капканы и плашник.
На следующий день он переплыл на другой берег реки и направился к большому кедру, растущему в распадке среди таких же старых деревьев, в стволе которого несколько лет назад соорудил тайник. Тогда, по весне, обойдя и обстучав обухом топора десятка полтора кедров, нашел пустотелый в три обхвата толщиной. С подветренной стороны, чтобы не забивало дождем, бензопилой выпилил в нем «дверь» прямоугольный кусок ствола, через которую можно было попасть внутрь дерева. Затем очистил кедр изнутри от трухлявой сердцевины, вновь вернул «дверь» на место, навесив ее на шарниры, и сделал прочный засов от зверя.
Здесь, подальше от «чужого» глаза, Михалыч хранил сети, нелегальную «мелкашку», перешедшую к нему по наследству от отца, сюда же по окончанию промысла убирал бензопилу, складывал в металлический ящик боеприпасы, оставшиеся после охоты, не оставлял их в избушке. Больно уж много в последнее время стало появляться в тайге посторонних людей, не почитающих таежные законы.
Шагая к кедру, старался не идти старым следом, чтобы не набить тропу.
Дожился крадусь за своим имуществом как последний варнак! громко в сердцах произнес Михалыч, когда непроизвольно обернулся, подойдя к тайнику. С горечью подумал, что остались в невозвратном прошлом времена, когда охотник, уходя надолго с участка, мог безбоязненно оставить в избушке всю добытую пушнину, оружие. Да что там в избушке! Еще лет десять назад, спустившись с участка, мог без присмотра, хоть на сутки, оставить все, что приплавил на пристани.
Лодочные моторы, повешенные весной на транцы, деревенские мужики снимали с лодок только осенью по ледоставу. Приплыв в поселок с покоса или с рыбалки, либо после заготовки дикоросов: черемши, ореха, клюквы оставляли лодки на пристани, накинув лишь причальную веревку на штырь, вбитый в берег, и не было случая, чтобы у кого-то что-то пропало.
Открыв засов, достал из тайника малокалиберную винтовку ТОЗ-8, которую не брал в руки с прошлого сезона, протянул шомполом ствол, смазал затвор и снова повесил на место не пришло еще ее время. В конце ноября, когда ударят морозы и лягут метровые снега, он достанет ее из дупла и будет брать с собой на обход путиков, а пока надежней и сподручней со старушкой БээМкой.
Затем достал из кедра ряжевку (сеть, состоящую из трех полотен, два полотна имели крупную ячею (ряж) и среднее полотно (дель) ячеею на тридцать миллиметров такой сетью можно было успешно ловить как крупную, так и мелкую рыбу) и уложил ее в котомку. Закрыл тайник на засов и новым следом ушел к лодке. Уже на избушке, растянув сеть между пихт, занялся ее починкой.
После ужина унес на берег и сложил в лодку торбу под рыбу, топор, сеть, лоток. Сходил и принес лежащий в кустах за избушкой «крест» так на языке рыбаков называется несложное сооружение из двух тесин. Тесины ставятся на ребро перпендикулярно друг другу и соединяются между собой в потай. «Крест» нужен, чтобы, используя течение реки, тянуть за собой сплавную сеть.
Привязав у зимовья собак, вернулся к лодке, завел мотор и поплыл вверх по реке. Плыл не спеша, просматривая косы и запоминая те, на которых ночью собирался кидать тони. Поднявшись километров на пять, подвернул к берегу и приткнулся в «головке» очередной косы. Сидел, неспешно курил, слушая тихий шепот реки, выжидая время рыбалки. Нарушая вечерний покой, время от времени на плесе громко всплескивала крупная рыба. Покурив, установил на носу лодки лоток, уложил на него «крест» с сетью.
Когда на потемневшем небе зажглись первые звезды, Михалыч оттолкнул от берега лодку. Выйдя на течение, сбросил в воду «крест», за которым, слегка постукивая грузилами, поползла ряжевка. Упершись шестом в дно, остановил лодку, дожидаясь, когда из лотка выйдет вся сеть. Почувствовав, как дернулась подвязанная к сиденью бечева, отпустил шест. Поплыл, удерживая корму на течении, а нос лодки подтолкнул к берегу. В зависимости от того, как «крест» тянул сеть, рыбак то подталкивал лодку, то тормозил ее ход. Механизм рыбалки был несложный. Суть его заключалась в том, что подошедшая на ночь к косе рыба от легких ударов шестом по дну резко бросалась в глубину и попадала в ловушку. Спустя какое-то время Михалыч почувствовал легкие толчки, которые передавались по бечеве это в сети билась первая добыча. Проплыв вдоль всей косы и услышав впереди шум переката, рыбак быстро погнал шестом лодку к «кресту», на ходу выбирая сеть с шевелящимися в ней живыми слитками серебра. Скатившись по перекату причалил в головке очередной косы. При свете фонаря перебрал сеть, выбирая пойманную добычу, и вновь уложил ее на лоток. Первая тоня дала килограммов семь рыбы.
Когда на потемневшем небе зажглись первые звезды, Михалыч оттолкнул от берега лодку. Выйдя на течение, сбросил в воду «крест», за которым, слегка постукивая грузилами, поползла ряжевка. Упершись шестом в дно, остановил лодку, дожидаясь, когда из лотка выйдет вся сеть. Почувствовав, как дернулась подвязанная к сиденью бечева, отпустил шест. Поплыл, удерживая корму на течении, а нос лодки подтолкнул к берегу. В зависимости от того, как «крест» тянул сеть, рыбак то подталкивал лодку, то тормозил ее ход. Механизм рыбалки был несложный. Суть его заключалась в том, что подошедшая на ночь к косе рыба от легких ударов шестом по дну резко бросалась в глубину и попадала в ловушку. Спустя какое-то время Михалыч почувствовал легкие толчки, которые передавались по бечеве это в сети билась первая добыча. Проплыв вдоль всей косы и услышав впереди шум переката, рыбак быстро погнал шестом лодку к «кресту», на ходу выбирая сеть с шевелящимися в ней живыми слитками серебра. Скатившись по перекату причалил в головке очередной косы. При свете фонаря перебрал сеть, выбирая пойманную добычу, и вновь уложил ее на лоток. Первая тоня дала килограммов семь рыбы.
Неплохо, совсем неплохо, произнес Михалыч и, обтерев руки, стал закуривать.
С темного бездонного неба заморосил мелкий назойливый дождик. В непроглядной чернильной темноте утонул окружающий мир. Смолкли все звуки, и лишь в отдалении, где-то во тьме, о чем-то тихо ворковал перекат. Посторонний человек в такой ситуации мог бы заблудиться буквально в трех шагах, но для Михалыча, проведшего в этих местах половину жизни, все здесь было знакомо до мелочей. Ему не надо было видеть берега и реку память услужливо подсказывала ему, что будет за следующим поворотом и где в воде лежит очередная замытая весенним половодьем коряга.
Обкидав несколько кос, уставший и промокший, в четыре часа ночи он причалил у избушки. Затопив печь, развесил для просушки вымокшую одежду и, напившись горячего чая, забрался в спальник.
Утром, позавтракав и покормив собак, стал прибирать пойманную рыбу, которой набралось килограмм тридцать. Только после обеда закончил потрошить и солить улов.
Следующие несколько ночей провел на реке, поймав в общей сложности около центнера рыбы. Для себя посолил трехведерный бачек отборных хариусов и ленков. Часть рыбы, слегка присолив, оставил на приварок для собак. Из оставшейся стал готовить прикорм для соболей: непотрошеную сложил в специальную тару, занес в избушку и поставил рядом с печкой, чтобы быстрей проквасилась, дала душок. Соболь зверек привередливый, попробуй, угадай, на какую приманку будет идти в этом сезоне, но в запасе должен быть весь ассортимент.
Закончив с рыбалкой, снял с транца мотор, занес его в тамбур и повесил на специально сделанное для него в углу крепление. Основательно вымыл лодку и по покатам, сделанным из ошкуренного ствола небольшой осинки, вытащил ее на берег, перевернув, уложил на лаги под раскидистыми пихтами до весны. В конце апреля, когда пройдет ледоход, договорившись с кем-нибудь из деревенских мужиков, он приплывет сюда и заберет ее.
Потом, хорошенько протопив баню, долго парился в ней, с большим удовольствием стегая себя березовым веником. Отдохнув после парной, завел тесто, напек лепешек, отварил несколько кусков мяса, планируя на завтра выйти на путики. Нужно было до начала сезона провести их ревизию. Заканчивалась уже первая декада октября и до официального открытия охоты на пушного зверя оставалась неделя.