Она ничем не была обеспокоена в последнее время? Может быть, что-то изменилось в её поведении?
Нет-нет, что вы! Даже вчера утром мы строили планы на сегодня. Хотели в кино сходить. Римма сама это предложила. Вообще, мы с ней жили, что называется, душа в душу. Вы можете спросить у Алёши, опять повторил он, махнув рукой в сторону комнаты.
Хорошо, хорошо! Я обязательно побеседую с мальчиком. Пока не будем детей беспокоить. Мы ведь с вами ничего ещё не выяснили, Калошин пытался хоть как-то поддержать Александра. Скажите, а какое ранение было у вашей жены? Не могло оно спровоцировать, скажем, внезапный приступ?
У нее от ранения остался только шрам. Стреляли немцы в спину, пуля прошла через грудь. Но все уже давно зажило. Она никогда не вспоминала об этом, хотя первые годы её мучили боли. А после рождения Альбины она перестала даже думать об этом ранении.
Богданов поставил на стол простые стаканы в подстаканниках, пряники и сахар. Разлил чай.
А вы пригласите детей почаевничать вместе с нами, предложил Калошин, так и разговор будет проще и естественней. Вы, кстати, что им сказали про маму?
Врать не могу, но сказал, что осталась ещё на один день поработать в колхозе, чтобы взять картошки для себя. Стыдно, а что делать?.. развёл руками Александр.
Ну и правильно! Не корите вы так себя! Не каждый сразу сообразит, как лучше поступить. Такое ведь не каждый день случается, Калошин прихлебнул хорошо заваренный чай.
В кухню робко вошёл худенький подросток с такими грустными глазами, что майор подумал про себя: «Этому даже и врать не надо, всё понимает», и сердце его сжалось. В неведении была лишь девочка: она мило щебетала и кокетливо, по-детски, посматривала на чужого дядю. Брат старался незаметно её утихомиривать. Вообще, во всем поведении этих людей сквозила доброта и любовь друг к другу. Когда в очередной раз Альбина захихикала, при этом плеснув чай себе на подол, Алёша наклонился к ней и тихо сказал:
Мама придёт, я обязательно скажу ей, что ты себя плохо ведешь, при этом он полотенцем стряхнул воду с платьица девочки.
Не скажешь, ты добрый!
А что, мама строгая? как бы между прочим спросил Калошин, поддерживая детский разговор.
Строгая, но не злая. Она умеет приструнить Альбинку-баловницу. А мы с мамой друзья, грустно произнес подросток, глядя в одну точку. Потом перевел взгляд на Александра: Правда, папа? Мы все дружим, и в кино вместе ходим, и на озеро, это он сказал даже не для Калошина, а для себя, поддерживая веру в возвращение матери.
«Они все говорят о ней в настоящем времени, они ждут её и свято верят в то, что она вернётся, потому что они, действительно, любящая семья», с тоской подумал Калошин. И ещё больше кольнула пришедшая вдруг мысль, что для мальчика это будет вторая, даже третья, если считать погибшего отца, потеря близкого человека. Не в силах больше чувствовать, начинающее просачиваться в интонациях и взглядах, горе этих людей, он постарался поскорее распрощаться, ссылаясь на неотложные дела.
Глава 3.
Тревожная трель звонка, разорвав паутину сна, заставила Калошина стремительно сорваться с теплой постели. Сердце тяжело стукнуло в грудину: беда! И не обмануло
Звонил дежурный:
Товарищ майор! Звонил Полунин. Там у них произошёл пожар, и был обнаружен труп. Похоже, женский.
Калошин обессилено опустился на кровать. Гадать, чьё тело было обнаружено на пожарище, не приходилось. Мучила сейчас только одна мысль: «Как сказать семье?»
Рано утром, едва начало рассветать, опергруппа вместе со следователем Моршанским отправилась на место пожарища. Всю дорогу молчали, только беспрестанно курили. Возле правления колхоза их встретил участковый Полунин, пожилой, по-военному подтянутый, человек. Он пожал руки приехавшим оперативникам и предложил отправиться сразу на пожарище. По пути рассказал:
Вечером возле картофелехранилища загорелся сарай с колхозным инвентарем: там лопаты, грабли, тяпки хранились. Увидели не сразу, случайно. Он на отшибе стоит, а деревенские в это время все уже по домам сидят. Спать здесь ложатся рано, встают в четыре, в пять. Ну, прибежали тушить, а уже почти все сгорело. Растащили догорающие доски, а там обгоревший труп.
Ничего не трогали? строго спросил Моршанский.
Порядок знаю. Полунин искоса глянул на следователя. Я сразу же всех отогнал, на месте оставил двух ребят из комсомольского актива они полночи дежурили, потом я сам их сменил. Сейчас там мой сын находится, пока я вас встречаю.
Порядок знаю. Полунин искоса глянул на следователя. Я сразу же всех отогнал, на месте оставил двух ребят из комсомольского актива они полночи дежурили, потом я сам их сменил. Сейчас там мой сын находится, пока я вас встречаю.
Ну, молодцы, почти без интонации, протяжно зевая, произнес Моршанский. А где кладовщик?
Должен подойти. Я ему остаться не разрешил. Кто знает, может быть, сам и поджег, начнет следы заметать.
О, какие у нас грамотные сотрудники, слышишь, Геннадий Евсеевич? с иронией сказал Моршанский.
Побольше бы таких, строго парировал Калошин, не понимая причины такого тона следователя, и, хотя, за время работы с ним, кое к чему уже привык, но за Полунина решил заступиться. Я бы от такого оперативника не отказался.
Сам Полунин молча слушал их перепалку и с уважением смотрел на Калошина, думая о том, что тоже не отказался бы работать с таким человеком.
Дождь прекратился ещё вчера после обеда, и сейчас раннее солнце розовым светом постепенно заливало окрестности. Возле сгоревших чернеющих остатков строений прохаживался молодой человек лет двадцати в старой солдатской форме, в накинутой на плечи фуфайке. Приветствуя подошедших мужчин, он снял кепку, обнажив кудрявую голову. О том, что это сын Полунина, можно было догадаться и без представления. Схожесть была поразительная, разницу составлял только возраст. Тут же из овощехранилища вышел кладовщик, суетливый мужичок с бегающими глазками, прикрытыми невообразимо лохматыми бровями и огромными висячими усами. Ещё большее удивление вызвало то, что оказался он совершенно лыс. И сразу появлялось желание волосы с его бровей и усов перенести на макушку. Вид его был настолько комичен, что Воронцов, не сдержавшись, прыснул, но перехватив строгий взгляд Калошина, стер улыбку с лица. Кладовщик, не заметив подобной реакции молодого оперативника, бросился к майору, сразу выделив его из всех, как старшего, и начал бестолково тараторить, представившись Серко Игнатом Петровичем, пока Калошин не остановил его:
Вы пока присядьте, вон, на пень, что ли, махнул он рукой в сторону срубленного дерева. Когда надо будет, мы вас позовем, и вместе со всеми приблизился к пепелищу.
Картина была страшной. Полусгоревший, почерневший труп принадлежал, бесспорно, женщине. Карнаухов сразу же принялся тщательно его осматривать, отодвигая осторожно от тела лопаты и тяпки с сожженными черенками. Доронин среди тлеющих углей увидел увесистый булыжник и показал на него Калошину:
Товарищ майор! Как думаете, ему здесь место? и, повернувшись к Серко, крикнул: У вас какой был пол в складе? Дощатый или земляной?
Кладовщик, не в состоянии спокойно сидеть на одном месте, шустро подбежал к оперативникам и, вызвав их недовольство, снова начал тараторить. Из всего потока ненужных слов удалось выудить три: пол стелили из досок.
Ну, вот, видите, товарищ майор, камню здесь не место, если только им не забивали гвозди. Будь пол земляной, можно было бы предположить, что он тут лежал изначально. А так
Гвозди им явно не забивали, смотри, вон валяются инструменты. Молоток есть? Есть, наклонившись, Калошин извлек его из груды головешек.
Да, да! У меня здесь все имеется! опять затараторил Серко. Майор, не выдержав, повернул его за плечи и легонько направил в сторону хранилища:
Воронцов, сходи-ка с товарищем в хранилище. Осмотри там все, может быть, что-нибудь найдешь. А ты, Доронин, убери пока этот «камешек» в пакет и отдай Гулько. Увидев, что Карнаухов поднялся, спросил нетерпеливо:
Ну, что там?
Смерть насильственная, черепная коробка пробита. Могу сказать, что удар был просто сокрушительный. Никаких шансов жертве преступник не оставил. Вполне возможно, что камень и был той разрушающей силой, что проделала такую дыру в голове бедной женщины, Карнаухов снял перчатки.
Изнасилование было? Можешь сказать?
Не похоже. Одежда не тронута, снизу, от пола, лишь истлела. Подробно все, как всегда, после полного исследования.
Егор Дмитриевич, обратился Калошин к Полунину. Вы сами в этих сараи заглядывали, когда искали Богданову?
Да, конечно, вместе с кладовщиком. Тут был полный порядок, лопаты, тяпки стояли у стены. Сам Серко сказал, что все нормально. При этих его словах Моршанский хмыкнул, но участковый предпочел не обращать внимания.
А можно было не заметить тело, если оно лежало у стены? продолжал Калошин.