Что Вы предлагаете? нахмурился Эйзенхауэр. Он не любил, когда подчинённые высказывали мнение прежде начальства.
Думаю, что самое время отказаться от соблюдения договорённостей по разграничению зон оккупации! Я не призываю к немедленному повороту против русских, но надо спасти хотя бы то, что ещё можно спасти!
Браво, генерал! вместе с сигарой прожевал слова признательности Черчилль. Дипломат не определил бы нашу задачу лучше!
При этом британский премьер выразительно покосился на Эйзенхауэра. Небеспричинно: буквально накануне он имел беседу тет-а-тет с Главнокомандующим. В ходе её он напрямую высказал ту же мысль, которую даже с меньшей прямотой дублировал сейчас генерал Паттон. Дословно это звучало так: «Надо решительно отказать русским в отводе войск от Эльбы в районы, выделенные для оккупации США. Если мы будем держать войска на Эльбе, русские быстрее согласятся с нашими условиями (в частности, с разделом Австрии)». Ту же мысль только ещё более прямо и с большим драматическим надрывом Черчилль «отгрузил» министру иностранных дел Идену накануне отлёта в штаб Эйзенхауэра: Отвод американцев за демаркационную линию стал бы одним из самых прискорбных событий в истории. Только за уступки СССР в долине Дуная и на Балканах!!!
Иден оперативно разделил точку зрения сэра Уинстона. И не только потому, что это была точка зрения начальства, но и потому, что сам мог предложить её «к дележу». А вот Эйзенхауэр не спешил, и это раздражало британского гостя. Каждый день, понимаешь, дорог, а Главком мучается вопросами чести!
Эйзенхауэр действительно не спешил ни «склоняться», ни «разделять». Генерал был человеком ответственным, пусть и «в редакции Вашингтона». Предложение Черчилля попахивало авантюрой, как и большинство его предложений в адрес Советов с самого момента их «воцарения». Сэр Уинстон всё норовил сделать «кавалерийским наскоком», зачастую не считаясь с реалиями, отнюдь не благоприятствующими «кавалерии». Конечно, его предложения диктовались заботой о защите «ценностей рыночной экономики и демократии», и Эйзенхауэр не мог не разделять этой озабоченности. Но это не означало, что он должен был тут же «проявиться с шашкой наголо». Сказывалось и влияние покойного Рузвельта: сэр Франклин ничего не делал с горячей головой и под такую же руку. А реализация экстремистских, по сути, предложений Черчилля грозила вызвать серьёзные осложнения на все «доступные осложнениям места». Прежде всего на собственную задницу.
Именно поэтому Эйзенхауэр сказал Черчиллю, что не готов поддержать его предложение немедленно, но готов предоставить ему трибуну для выступления. И не просто для выступления, а для выступления перед аудиторией из числа потенциальных исполнителей замысла. Черчиллю осталось лишь утешиться поговоркой «С паршивой овцы хоть шерсти клок!». Увы, Эйзенхауэр ни по части взаимопонимания, ни по части решительности не шёл ни в какое сравнение с верным Монти. Накануне встречи с Главкомом Черчилль в очередной раз гостил у командующего Двадцать первой армейской группой. И опять стороны без труда достигли взаимопонимания по всем вопросам. Даже тогда, когда Черчилль «шепнул на ушко»: «Монти, возможен поворот против русских!»
И фельдмаршал понял, что это никакое не иносказание, что премьер сказал именно то, что хотел сказать. И ведь Монтгомери не испугался «крамольной идеи»: сам вынашивал её уже длительное время! Не то, что этот Айк: всё время оглядывается на тень Рузвельта! Прямо, не Главнокомандующий экспедиционными войсками, а «дубликат Гамлета»!..
Разрешите?
Черчилль напрягся: Беделл Смит! Начальник штаба Главнокомандующего и его доверенное лицо. Вряд ли приходилось ожидать от этого генерала собственного мнения, тем паче, отличного от мнения босса.
Я полностью разделяю мнение премьера Черчилля и генерала Паттона.
Челюсти Эйзенхауэра и Черчилля отвисли почти одновременно, но каждая со своим изумлением. Если англичанин был приятно изумлён, то американец совсем наоборот.
Я не сторонник немедленных военных действий против русских, невозмутимо продолжал Смит. Это было бы авантюрой с непредсказуемым исходом. Но немедленный отпор русским по другим направлениям уже необходим.
Присоединяюсь! так и сделал командующий Шестой армейской группой генерал Деверс. Настоящий солдат: коротко и ясно!
Я не сторонник немедленных военных действий против русских, невозмутимо продолжал Смит. Это было бы авантюрой с непредсказуемым исходом. Но немедленный отпор русским по другим направлениям уже необходим.
Присоединяюсь! так и сделал командующий Шестой армейской группой генерал Деверс. Настоящий солдат: коротко и ясно!
Кто ещё с нами?
Одобрительно блеснув глазами в Деверса, Черчилль немедленно «принялся закреплять успех». Поднялись руки всех присутствующих. Исключение составил только сам Главнокомандующий. Но премьер не спешил торжествовать «по поводу»: здесь вопросы решались отнюдь не голосованием. Хотя сам факт был символичен. Должен же был Эйзенхауэр, в конце концов, понять, что «идёт против течения»? Уж, если его не поддержал начальник его штаба, о чём ещё можно говорить?! Какой, ещё более красноречивый факт, нужно представлять в качестве обоснования несостоятельности упорства Главкома?!
Черчилль усмехнулся: у него имелся такой факт. И как раз, более красноречивый. Он его вытащил «из рукава», пусть и не с ловкостью фокусника, но не менее эффектно по результату.
Кстати, генерал, у меня есть телеграмма из Вашингтона, от Вашего Главнокомандующего.
И премьер, ничем не напоминая фактурой Мефистофеля, де-факто отработал за него. Эйзенхауэр взял в руки телеграмму, прочитал её и побледнел.
Как видите, сэр, включил участие премьер-министр, в отличие от Вас, Ваш босс не терзается гамлетовскими сомнениями. Потому, что русские это тот Рубикон, который должен быть перейдён, несмотря на ни на что! Несмотря ни на какие «пограничные столбы» и прочие «договоры о дружбе и сотрудничестве»!
Эйзенхауэр медленно опустил руку с бумажкой на стол.
И какими Вам видятся пути реализации этой затем, сэр?
Сама постановка вопроса свидетельствовала о том, что генерал уже сдался. Черчилль небрежно запихал телеграмму в карман: пригодится, если Главком вдруг испытает «рецидив задумчивости».
А это уже нам решать вместе с вами, господа!
Черчилль посчитал, что для пользы дела немного патетики в голосе не помешает. И потом: доверие окрыляет. Некоторые из присутствующих так и сделали: «окрылились».
Я думаю, что нам, прежде всего, нужно определиться с главными направлениями работы, господа.
Черчилль подошёл к стене с картой военных действий.
Не нужно быть слишком большим стратегом для того, чтобы понять: основными узлами противоречий и уже не за столом переговоров являются Чехословакия, Германия, Австрия. То есть, те страны, в освобождении которых мы ещё способны «поучаствовать». И уже не в освобождении от уходящих фашистов, а в освобождении от грядущих коммунистов. Если мы не опоздаем к разделу пирога, а ещё лучше, если успеем первыми не только к столу, но и к ножу полдела, считай, будет сделано. Мы поставим русских перед фактом: эти «куски» за другие! И, думаю, что они недолго будут «стоять перед ними»: Сталин реалист! Он понимает, что за всё в этом мире надо платить, в том числе, и за сам мир, как антитезу войне!
Черчилль повернулся к Эйзенхауэру, подавленному натиском доводов премьера и неожиданно дружным афронтом своих же генералов. Хотя этого следовало ожидать: и Брэдли, и Паттон, и Ходжес «штатные» оппоненты с самого начала кампании.
Господин Главнокомандующий, какими силами располагают экспедиционные войска на текущий момент?
Только американцев шестьдесят одна дивизия! отработал за Эйзенхауэра Смит: Главком в этот момент качественно прокисал взглядом. Это свыше трёх миллионов человек!
С такими молодцами и отступать?!
Гитлер не остался в одиночестве по части плагиата.
Да этой силы более чем достаточно для демонстрации силы!
Генералы рассмеялись: неплохо сказано. Как минимум, оригинально. Не смеялся только Эйзенхауэр: «Хорошо смеётся тот, кто не смеётся вовсе!»
Давайте сразу договоримся о направлениях работы ну, чтобы «два раза не ходить», поднажал Черчилль. Прежде всего, мы не останавливаемся в Германии! Идёт?
«Идёт?» Черчилля прошло «на ура».
Отлично!
Премьер обрадовался дополнительной порцией дыма в соратников.
Идём дальше: Чехословакия! Берём сами или отдаём на съедение русским?
Согласно договорённостям, болезненно поморщился Эйзенхауэр: уж, слишком активно давил Черчилль! Чехословакию берут русские. В том числе, и Прагу.