Город нашей души. Вологдой вдохновленные - Сборник 6 стр.

Ах! сколь приятную картину
Теперь представить я могу!
Я вижу вдалеке Амину,
Сидящую на берегу,
Тогда как Шограш серебрится
Меланхолической луной,
И травка и цветок свежится

Душистой жизненной росой;
Я вижу слышу голос милой,
Который, стройно согласясь
С гитарой томною, унылой,
То возвышаясь, то дробясь,
Мой пленный дух обворожает.
Я приближаюсь всякий шаг
Восторг мой больше умножает;
Я с нею и в ее глазах
Блаженство всё мое читаю,
И не владею сам собой,

К ногам любезной упадаю,
Тут ночь покров тенистый свой
Спускает тихо на вселенну,
И мы обнявшися идем
В ту хижинку уединенну,
Счастливей где царей живем.

О радость! Лечу на знакомый лужок,
Вот холмы, долины родные!
Найду ли любимый, душистый цветок,
Чтоб в локоны вплесть золотые?
Ах! Север суровый морозы нагнал 
И цвет ароматный давно уж завял!
Но где же кристальные воды ручья,
Что тихо лужком извивался?
Как часто, с прекрасной обнявшийся, я
Журчаньем его наслаждался?
Ах! Зной нестерпимый долины палил
И ключ благотворный совсем иссушил!
Где роща? Где с милой в прохладной тени,
Беспечно резвясь, мы играли
И думали часто: мы в мире одни
И вместе весь мир забывали?

В углу просторного каретного сарая,
Оглобли к небу простирая
И горько жалуясь на рок,
Стояли сани. «Кто бы мог
Несчастнее быть нас!  так в злой печали
Они на небо вопияли. 
Мы зиму целую почти не отдыхали,
Нас беспрестанно запрягали,
И в ночь, и в день
Скитались мы, как тень.
Для бар и для гостей, для всякой дряни 
Закладывай-ка сани!..
Вот, подлинно сказать, злосчастная звезда!..
Кому покой нам все езда!
За что ж, помилуйте, из экипажей
Ни одному нет доли, горше нашей?!..
Вот дрожки, например!.. Да чем же лучше нас?
А благодать такая им далась,
Что без пробуду спят, когда уж мы чуть дышим!..»
 Слышим! Слышим! 
Им дрожки тотчас же в ответ. 
Нет, мы не спим, нет, вовсе нет!
О боги! как же вы несправедливы:
Не меньше вас, саней, мы, дрожки, несчастливы,
Какое!.. мы несчастнее сто раз:
По крайней мере, дегтем хоть не мажут вас,
Не врезывают в грязь по оси!..
Вы по снегу поете, словно Росси;
А мы по тряской мостовой
Так дребезжим, как домовой
Не смейте же вы тут роптать на ваше горе:
Оно пред нашим капля в море.
Вот вам покоя нет, так уж сказать не грех!.. 
Тут с ближнего гвоздя раздался звонкий смех:
Упругая дуга
На спорящих уставила рога
И говорит: «По мне, как вам угодно,
Но вспомните, трудясь полуголодно,
На целых полгода вам тоже отдых есть.
Что жалуетесь вы? Вам надо же знать честь.
Смотрите на меня: ни летом, ни зимою
Я, истинно, не ведаю покою:
И с барином гулять, и ездить за водою 
Все бедную дугу тревожат кучера.
В работе я сегодня и вчера,
И завтра, всю жизнь всегда все будет то же!
Притом, ведь вы меня гораздо помоложе,
Так вам и легче быть должно.
На ваши жалобы мне гадко и смешно!
Хотите 
Служите,
Да и молчите!»
Смысл басни пояснен удобно был бы мной,
Да незачем: у нас в глазах пример живой.

Не спрашивай, чего мне стало жаль,
Что грустию мне память омрачило:
Мой друг, тоска пройдет, как прежде проходила, 
Я вспомнил детских лет волнующую даль,
Несвязную, но сладостную повесть
Весенних дней моих, волшебный, светлый сон.
Мне стало жаль его! Давно исчез уж он
Укором восстает тоскующая совесть
Наш старый дом, наш бедный городок,
И темные леса, и бурный мой поток,
И игры шумные, и первое волненье 
Все живо вновь в моем воображенье
Вон дом большой чернеет над горой,
Заря вечерняя за лесом потухает,
Кругом все спит,  лишь робкою рукой
Она окно свое для друга открывает
Луна взошла, зари уж нет давно,
А я смотрю, влюбленный, на окно!..

Не спрашивай, чего мне стало жаль,
Что грустию мне память омрачило:
Мой друг, тоска пройдет, как прежде проходила, 
Я вспомнил детских лет волнующую даль,
Несвязную, но сладостную повесть
Весенних дней моих, волшебный, светлый сон.
Мне стало жаль его! Давно исчез уж он
Укором восстает тоскующая совесть
Наш старый дом, наш бедный городок,
И темные леса, и бурный мой поток,
И игры шумные, и первое волненье 
Все живо вновь в моем воображенье
Вон дом большой чернеет над горой,
Заря вечерняя за лесом потухает,
Кругом все спит,  лишь робкою рукой
Она окно свое для друга открывает
Луна взошла, зари уж нет давно,
А я смотрю, влюбленный, на окно!..

«Должно быть, за подвиги славы мы ждали,

У нас же дорога большая была:

Рабочего звания люди сновали

По ней без числа.

Копатель канав вологжанин»

Опять я в деревне. Хожу на охоту,
Пишу мои вирши живется легко,
Вчера, утомленный ходьбой по болоту,
Забрел я в сарай и заснул глубоко.
Проснулся: в широкие щели сарая
Глядятся веселого солнца лучи.
Воркует голубка; над крышей летая,
Кричат молодые грачи,
Летит и другая какая-то птица 
По тени узнал я ворону как раз;
Чу! шепот какой-то а вот вереница
Вдоль щели внимательных глаз!
Всё серые, карие, синие глазки 
Смешались, как в поле цветы.
В них столько покоя, свободы и ласки,
В них столько святой доброты! <>
Должно быть, за подвиги славы мы ждали,
У нас же дорога большая была:
Рабочего звания люди сновали
По ней без числа.
Копатель канав вологжанин,
Лудильщик, портной, шерстобит,
А то в монастырь горожанин
Под праздник молиться катит.
Под наши густые, старинные вязы
На отдых тянуло усталых людей.
Ребята обступят: начнутся рассказы
Про Киев, про турку, про чудных зверей. <>
Рабочий расставит, разложит снаряды 
Рубанки, подпилки, долота, ножи:
«Гляди, чертенята!» А дети и рады,
Как пилишь, как лудишь им все покажи.
Прохожий заснет под свои прибаутки,
Ребята за дело пилить и строгать!
Иступят пилу не наточишь и в сутки!
Сломают бурав и с испугу бежать. <>
Ребяческий крик, повторяемый эхом,
С утра и до ночи гремит по лесам.
Испугана пеньем, ауканьем, смехом,
Взлетит ли тетеря, закокав птенцам,
Зайчонок ли вскочит содом, суматоха!
Вот старый глухарь с облинялым крылом
В кусту завозился ну, бедному плохо!
Живого в деревню тащат с торжеством
«Довольно, Ванюша! гулял ты немало,
Пора за работу, родной!»
Но даже и труд обернется сначала
К Ванюше нарядной своей стороной:
Он видит, как поле отец удобряет,
Как в рыхлую землю бросает зерно,
Как поле потом зеленеть начинает,
Как колос растет, наливает зерно.
Готовую жатву подрежут серпами,
В снопы перевяжут, на ригу свезут,
Просушат, колотят-колотят цепами,
На мельнице смелют и хлеб испекут.
Отведает свежего хлебца ребенок
И в поле охотней бежит за отцом.
Навьют ли сенца: «Полезай, постреленок!»
Ванюша в деревню въезжает царем
Однако же зависть в дворянском дитяти
Посеять нам было бы жаль.
Итак, обернуть мы обязаны кстати
Другой стороною медаль.
Положим, крестьянский ребенок свободно
Растет, не учась ничему,
Но вырастет он, если богу угодно,
А сгибнуть ничто не мешает ему.
Положим, он знает лесные дорожки,
Гарцует верхом, не боится воды,
Зато беспощадно едят его мошки,
Зато ему рано знакомы труды
Однажды, в студеную зимнюю пору
Я из лесу вышел; был сильный мороз.
Гляжу, поднимается медленно в гору
Лошадка, везущая хворосту воз.
И шествуя важно, в спокойствии чинном,
Лошадку ведет под уздцы мужичок
В больших сапогах, в полушубке овчинном,
В больших рукавицах а сам с ноготок!
«Здорово, парнище!»  Ступай себе мимо! 
«Уж больно ты грозен, как я погляжу!
Откуда дровишки?»  Из лесу, вестимо;
Отец, слышишь, рубит, а я отвожу.
(В лесу раздавался топор дровосека.) 
«А что, у отца-то большая семья?»
 Семья-то большая, да два человека
Всего мужиков-то: отец мой да я 
«Так вон оно что! А как звать тебя?»
 Власом. 
«А кой тебе годик?»  Шестой миновал
Ну, мертвая!  крикнул малюточка басом,
Рванул под уздцы и быстрей зашагал.
На эту картину так солнце светило,
Ребенок был так уморительно мал,
Как будто все это картонное было,
Как будто бы в детский театр я попал!
Играйте же, дети! Растите на воле!
На то вам и красное детство дано,
Чтоб вечно любить это скудное поле,
Чтоб вечно вам милым казалось оно.
Храните свое вековое наследство,
Любите свой хлеб трудовой 
И пусть обаянье поэзии детства
Проводит вас в недра землицы родной!..