Я знаю, сказала она, бабушки должны быть полными, румяными, круглолицыми. Настоящие бабушки именно такие.
А еще какие? заинтересовался я: тема знаний, которые обитатели принесли с собой из прошлого (а откуда же еще?) сильно волновала меня.
Дело в том, что всех обитателей объединяет не только общий труд, но и то, что мы обладаем определенными знаниями и воспоминаниями о том мире, который когда-то потеряли. Каждый помнил и знал что-нибудь «свое», иногда какие-то мелочи, иногда почти ничего, кроме каких-то запахов, ощущений. Вот, например, Лапка знает, какими должны быть бабушки. Еще, как я упоминал, обитатели точно представляют себе, как выглядят разнообразные предметы, явления, живые существа, хотя в обители предметов имеется ограниченное количество, явлений и живых существ и того меньше. Но Бормот иногда называл Твердолоба слоном, и почти все соглашались потому, что представляли себе слона. Может, не во всех подробностях, однако знали: слон большой, неповоротливый.
Что еще ты знаешь о бабушках? вновь спросил я Лапку.
Добрые и ласковые.
Но, насколько мы успели узнать старушку, сентиментальностью и дружелюбием она не отличалась. И превратить Спицу, имя которой полностью характеризовало ее внешность, в румяную добродушную толстушку не удалось до сих пор, хотя молоко она поглощала регулярно.
И вот наша суровая старушка вдруг носится с незнакомой змеей!
Я уже поднимался на крыльцо, когда увидел их Спицу и Бантика, идущих с огорода. Картина предстала более чем впечатляющая: худая седая старушка с пучком зелени в руках, а на плечах у нее змея. Я напомнил Спице, что клетка будет готова еще до обеда, за что получил благодарную улыбку, которая непривычно украсила ее лицо.
Завтрак прошел не обычно, а интересно. Спица кормила Бантика хлебом и кашей, а тот благодарил ее каждые пять минут. Твердолоб вначале ничего не замечал, потом, насытившись, отодвинул пустую тарелку, и тут поведение Спицы привлекло его внимание. Конь не привык заморачиваться и в лоб спросил:
Спица, ты еще с ложки Бантика покорми. С чего это ты так с ним возишься?
Бантику тяжело, он не может ходить, строго пояснила Спица.
Так он ползает! Везде может залезть. Это вообще здорово у него ноги не болят. Потому что их нет!
Твердолоб любит пошутить над другими, особенно когда его желудок наполнен.
Разговор Спица не поддержала, и конь, не дождавшись ни ответа, ни сочувствия своим больным ногам (он имел в виду именно свои ноги), продолжил:
Так почему Бантику тяжело, я не понял?
Все молча продолжали завтрак. А Пион, мало задумываясь над тонкостями поведения Спицы, уже предлагал:
Давай-ка, Бантик, с нами в лес! Ты, правда, везде можешь залезть. Будешь с высоких деревьев яблоки доставать.
Спица не донесла ложку до рта, прижала змею к груди и умоляюще обратилась, по всей видимости, к козлу:
Я прошу не приглашать Бантика в лес, он боится леса.
Чего там бояться? В лесу хорошо, с сознанием дела не согласился Твердолоб, который в лес вообще давным-давно не ходил.
Я поблагодарил за завтрак и встал из-за стола, хотя послушать, чем закончится беседа, хотелось. Но мне предстоял еще поход в башню, а потом продолжение работы в мастерских.
Непогода разгулялась ветер свистел, море шумело со страшной силой. Хорошо хоть дождь уже не лил как из ведра, а противно моросил.
Я отправился вдоль по дороге и вскоре уже поднимался по разрушенным ступеням. Когда дует штормовой ветер, поход в башню становиться несколько опасным шквал сбивает с ног, и, если оступишься на полуразрушенных ступенях, полет вниз неминуем.
Как мрачен сегодняшний пейзаж, как не похож на вчерашний! Но тяжелые темные тучи над головой, проливающие дождь, и сильный ветер для обители обычное дело.
Я привычно присел на мокрую каменную скамью, закутавшись в плащ, и невольно поежился. Хотя полуразрушенная скамейка, место моих посиделок, находилась в нише, и над головой нависало некое подобие крыши, дождь все-таки доставал меня. Вкупе с ветром он мешал мне сосредоточиться, а обдумать хотелось многое: во-первых, появление совсем не мудрого змея по имени Бантик. Во-вторых, поведение Спицы.
Теперь, после стольких лет, проведенных здесь, я понимаю, что жизнь в обители парадокс, как говорит ослик любитель умных слов. Устройство жизни в обители не зависит от нашей воли, каких-то физических усилий. Есть момент появления и исчезновения, есть промежуток времени, который делает живое существо «обитателем». От чего зависит длина этого промежутка неизвестно, кто определяет, когда появиться, когда исчезнуть не знает никто. Отсутствие ответов на множество вопросов разрушает мои надежды на то, что когда-нибудь я пойму картину существующего мира. Но все же ничего не могу с собой поделать: прихожу в разрушенную башню и пытаюсь разгадать парадокс под названием «обитель». Сейчас я размышлял о Бантике. Если обитатели имеют некие знания из своего загадочного прошлого, то почему Бантик их не имеет? Может ли этот факт стать кусочком мозаики? Почему Спица, прожившая с нами не один месяц, все это время никого не баловавшая лаской, за сутки проявила столько заботы о змее? Неужели и эта загадка мне не по силам?
Теперь, после стольких лет, проведенных здесь, я понимаю, что жизнь в обители парадокс, как говорит ослик любитель умных слов. Устройство жизни в обители не зависит от нашей воли, каких-то физических усилий. Есть момент появления и исчезновения, есть промежуток времени, который делает живое существо «обитателем». От чего зависит длина этого промежутка неизвестно, кто определяет, когда появиться, когда исчезнуть не знает никто. Отсутствие ответов на множество вопросов разрушает мои надежды на то, что когда-нибудь я пойму картину существующего мира. Но все же ничего не могу с собой поделать: прихожу в разрушенную башню и пытаюсь разгадать парадокс под названием «обитель». Сейчас я размышлял о Бантике. Если обитатели имеют некие знания из своего загадочного прошлого, то почему Бантик их не имеет? Может ли этот факт стать кусочком мозаики? Почему Спица, прожившая с нами не один месяц, все это время никого не баловавшая лаской, за сутки проявила столько заботы о змее? Неужели и эта загадка мне не по силам?
Расспрошу, пожалуй, еще раз Бантика и попробую разговорить старушку.
Я замерз окончательно и отправился в мастерские. Там, присев у теплой печурки, чтоб хоть немного обсохнуть, я доделал клетку для Бантика, и до обеда занимался своей работой. Собачки и ослик мне помогали. Время шло незаметно.
Меня отвлек Бормот, который радостно сообщил:
Слушайте: дождь почти перестал. Мы за дровами!
Он не унывал никогда, даже непогода не портила настроение добряку. Ослик взял тележку, при этом распевая веселую песенку:
Погода, что была вчера,
Дарила солнце и тепло.
Я дни люблю и вечера
Когда уютно и светло.
На ужин мы пришли домой,
А там сюрприз нас ждет!
Теперь живем мы со змеей,
Которая ползет!
Бормот частенько возил дрова с окраины леса в тележке, научившись самостоятельно впрягаться в нее. Посадив собачек в повозку, ослик резво покинул мастерские. Трудились они слаженно, собирали толстые ветки, куски коры, одним словом, то, что можно сжечь. Через пару часов они вернулись как раз вовремя: я закончил свою работу, и, сложив привезенные осликом и находчивыми собачками дрова, вместе с ними и осликом отправился на обед.
И, как в песенке пелось, «сюрприз нас ждет»! Из-за дождя Лапка, Мерзлик, Царап, Спица и, по всей видимости, Бантик, провели утро в доме и времени зря не теряли приготовили замечательный обед. Вначале подали суп с фасолью, луком и грибами, потом пирог с морковью, салат из капусты, запеканку и большую миску яблок для Твердолоба. Да, праздничный обед в честь новичка удался на славу! Длился он дольше обычного: еды на столе стояло достаточно рука невольно тянулась за очередным лакомством.
Утолив голод, я пил чай и наблюдал за Спицей, которая подкладывала вкусненькие кусочки Бантику.
После такого пира пришлось присесть отдохнуть у печки, тем более, что моя одежда все еще не просохла. Бормот тоже промок во время похода в лес. Теперь он, поворачиваясь то одним боком, то другим к горячей печке, сушил свою коричневую шкурку. Твердолоб устроился возле нас и вкрадчиво спросил:
Что делали все утро? Чего намокли?
Ого! Прогресс! пробормотал ослик.
Он прав: вообще-то Твердолоб должен бы спросить: «Где гуляли?» или «Где прохлаждались?», а то, что конь заметил, как мы намокли совсем удивительно. Но эта загадка просто объяснялась: Твердолоб наелся, пришел в хорошее расположение духа, а его хорошее настроение рождало желание общаться, поэтому разговор конь начинал вполне миролюбиво.
А ты что делал? спросил ослик.
Я-то? А вы?
Бормот таскал дрова из леса, а я чинил ремень на тележке, что тебе живот натер, ответил я.
А промок ты почему, если сидел в мастерской?
Ну, Твердолоб! Детектив! заметил Бормот.
Чего? Не лезь, Бормот, со своими словечками, отмахнулся конь.
Почему наши персоны тебя так интересуют? не сдавался ослик.
Говорю же, отстань!
Ну, хорошо, хорошо, Бормот повернулся к огню мордочкой, и нам с конем пришлось лицезреть коричневый зад, украшенный красивым, но немного мокрым хвостиком с кисточкой.
Часовник, слушай! Хочу кое-что рассказать, Твердолоб перешел на шепот.