Всё, как Юлиан и думал. Он ни до кого не достучался.
Хлоя Гесснер и вовсе смотрела на него как на сумасшедшего. Якоб Сорвенгер ухмылялся, чем напомнил ему погибшего Агнуса Иллиция. Разве что, всему этому великолепию недоставало пары золотых зубов.
Можете вернуться на своё место, проговорил Бенджамин Ноттингемский после недолгой, но очень неловкой паузы.
Вы не верите мне? спросил Юлиан.
Мы примем во внимание ваши показания, ответил судья, но Юлиан воспринял этот ответ совершенно иначе. А теперь присядьте.
Юлиан послушно повиновался и направился в сторону деда. Теперь он выглядел словно цепной пёс и приближаться в нему было опасно, но, увы, другого выхода не было.
Однако Раньери промолчал. Не было даже недовольного взгляда в сторону Юлиана. Всё самое интересное он приберёг на потом, и фантазии Юлиана не хватало для того, чтобы представить, что он с ним сделает.
Якоб Сорвенгер, обратился судья к подсудимому. Теперь мне хотелось бы выслушать вас. Каково ваше мнение на этот счёт?
Сорвенгер ещё раз улыбнулся, словно ему была оказана невиданная честь. Перекинувшись взглядами со своей защитницей, Якоб сказал:
Должен признаться, этот парень чертовски хорош.
Юлиан смутился.
Ближе к сути, герр Сорвенгер, сказал судья, взмахнув ладонью. Вы подтверждаете слова подсудимого?
О да. Конечно, подтверждаю, господин судья.
Но в прошлый раз вы подтверждали совершенно другое.
А в следующий раз подтвержу третье.
Издевается. Якоб Сорвенгер попросту издевается над всеми находящимися здесь. В особенности, над Юлианом.
Доселе все ваши доводы не складывались в одну картину, продолжил подсудимый. Всякий раз оставалось множество пробелов. Но теперь Теперь этот маленький, не побоюсь того слова, гений, уделал вас всех. Честно говоря, огромное спасибо вам всем за то, что в столь тяжёлый час позволили мне вдоволь повеселиться.
Что вы хотите этим сказать? не выдержал судья.
Что я хочу сказать? Вы всё уже сказали за меня. Единственное моё замечание как самого опасного преступника Союза Шмельтцера заключается в моём глубоком сожалении, что версия Юлиана Мерлина так и не станет официальной. Мне очень жаль, что я сяду всего лишь за тройное убийство и какой-то там акт вандализма. Я всегда мечтал остаться в памяти живущих куда более ярким, но увы
Казалось, Хлоя Гесснер тоже улыбается, слушая откровения своего нанимателя, либо же с трудом сдерживается.
Что эти двое задумали?
Вы сказали всё, что хотели? спросил судья.
Даже больше. С нетерпением ожидаю приговора.
Бенджамин Ноттингемский пошевелил своими губами, ещё раз прокашлялся, после чего обратился уже ко всем:
Раз больше нечего сказать, смею удалиться для выяснения решения. Объявляю перерыв.
Он стукнул по столу молотком, после чего зал буквально загудел.
Юлиану стало довольно не по себе от такого шума, и первым делом он, не обращая внимания на деда, поспешно удалился, надеясь скрыться от него в толпе.
Церемониальный зал здания суда располагался на самом верху, вдалеке от всей суеты, и, что удивительно, сейчас абсолютно пустовал. Ни одному зеваке, ожидающему решение судьи, кроме Юлиана, не пришло в голову заглянуть сюда, чему он был несказанно рад.
Во всём просторном помещении только у задней стены было на что посмотреть. А именно на находящиеся в двух застекленных хранилищах череп апостола Петра и легендарный скипетр Адама Шмельцера, при помощи которого он когда-то сплотил под единой властью едва ли не всю Западную Европу. Третье хранилище, в котором должен был находиться Экскалибур, пустовало.
К слову, едва ли не всю стену украшали три огромных полотнища, которые просто не могли уйти из-под взгляда проходящего мимо. С правой стороны располагался флаг Союза Шмельцера скупой чёрный крест на белоснежном фоне. С левой герб в виде опять же белого овала с заключённым внутри чёрным ястребом. В центре, вровень между ними, висел огромный портрет отца-основателя, самого Адама Шмельцера.
Он был невероятно идеален. Настолько идеален, что таких людей в реальной жизни Юлиану видеть никогда не доводилось. Мужественный подбородок, невероятной глубины голубые глаза, тонкая шея, аккуратно зачёсанные назад волосы, густые брови и ресницы, насыщенности которых могла бы позавидовать любая городская красотка.
У него были широкие плечи и бравая грудь, облаченные в монотонный серый кардиган с кучей медалей, некоторые из которых не умещались на такой большой груди, потому и накладывались друг на друга.
У него были широкие плечи и бравая грудь, облаченные в монотонный серый кардиган с кучей медалей, некоторые из которых не умещались на такой большой груди, потому и накладывались друг на друга.
Всё это пробивало Юлиана на смех, потому что много раз он слышал, что Адам Шмельцер выглядел несколько иначе. Он имел глаза разного размера, потому что один из них не раскрывался до конца, к тому же оба они были не голубыми, а карими, подбородок с огромной ямкой в середине, редкие сальные волосы и щеки, обветренные детской оспой.
Народ любит возводить своих героев в идеал, и в этом их винить сложно. Иначе каким образом можно было доказать величие столь невыдающегося внешне человека?
Задумавшись обо всём этом, Юлиан совершенно не услышал приближающихся к нему сзади шагов.
Рад наконец вас видеть, услышал он.
Можно быть спокойным это всего лишь Лиам Тейлор.
Юлиан тоже был рад его видеть. Пожалуй, он являлся единственным человеком в здании, который его не раздражал.
Доброго дня, мистер Тейлор, довольно сухо ответил юноша.
Что чувствуете, наблюдая за тремя артефактами, олицетворяющими Союз Шмельцера?
Чувствую, что их всего два, с ноткой иронии в голосе ответил Юлиан.
Тейлор легонько улыбнулся. Похоже, он стеснялся публично демонстрировать эмоции, потому что пытался сохранить образ серьёзного преподавателя, который, к тому же, являлся представителем целой коммуны на слушании.
Кем бы ни был похититель Экскалибура, он является настоящим гением. Выкрасть его из одного из самых охраняемых объектов Союза Шмельцера Исключительно поразительно.
Эти артефакты действительно сожержат в себе столько силы?
Не думаю, герр Мерлин. Это всего символы единения. Адам Шмельцер был уверен в их святости, и при жизни был одержим их поисками, но у меня касательно этого другие домыслы. Любопытно знать, что путём геноцида целых народов и пляски на костях младенцев этот человек создал величайшую империю современности, произнёс мистер Тейлор, встав бок о бок с Юлианом и тоже начав рассматривать грандиозный портрет.
Историю пишут победители, ответил юноша, не найдя ничего более внятного.
Исключительно правильный ответ, герр Мерлин. Главное не говорить о таких вещах громко.
Предпочитаю о таких вещах и вовсе молчать, ответил Юлиан.
Честно говоря, в последнее время он предпочитал молчать абсолютно обо всех вещах.
Но стоило повториться, что сегодняшний день уже стал исключением.
Мирное небо над головой порой требует отчаянных жертв, произнёс Лиам Тейлор, мысленно улетая в свои ностальгические времена. Кому, как не нам, об этом знать?
У Юлиана что-то ёкнуло внутри. Он не видел мистера Тейлора с того самого рокового дня и всё ещё не знал его мнения насчёт всего этого.
Что вы хотите этим сказать? спросил он.
Что мне тоже очень жаль её, ответил Тейлор, и наконец кинул взгляд в сторону Юлиана, который подтверждал то, что эти слова не были лестью. Перед смертью Ривальда Скуэйн сказала мне одну фразу, которую я не могу забыть. Иногда, для того, чтобы выжить, нужно умереть. Это последнее, что она сказала мне, и я не могу выкинуть этих слов из головы.
Надо же. Юлиан, к своему стыду, даже не помнил последних слов, которые она говорила ему.
И что вы понимаете под этим?
Не важно, что понимаю я, ответил мистер Тейлор. Важно то, что она сама хотела сказать этим. Человек не умирает до тех пор, пока жива память о нём. Мы не должны предаваться унынию, потому что нам ещё предстоит многое сделать, чтобы её жертва не оставалась напрасной.
Всё кончено, мистер Тейлор, сказал Юлиан.
Всё кончено не только для Молтембера, Сорвенгера и Иллиция.
Пятнадцать лет назад мы тоже говорили, что всё кончено, герр Мерлин. И ровно столько же лет поддерживали эту веру в себе. Однако правда заключается в том, что нельзя ослаблять бдительности ни на секунду, потому что это может погубить нас всех. Вы знаете, кто в своё время потерял бдительность и знаете, что они отдали за это. Знаете же?
Свои жизни, ответил Юлиан, и в этот момент в его памяти снова выскочил момент смерти Ривальды.
Исключительно правильно, герр Мерлин. И мы должны быть благодарны тем, кто помнил. Вернее, той единственной, которая не забывала, что не все вещи в этом мире навсегда. Не бывает извечных замков ты, я и она удостоверились в этом.
Всё, что я сейчас услышал от вас, мистер Тейлор, оно Значит ли оно, мистер Тейлор, что вы верите мне?