Очнувшись, я заметила Ваню. Он стоял посреди дороги, спиной ко мне. Я подошла и увидела у него в руках какой-то клочок бумаги.
Вань! позвала я, но он не отреагировал. Вообще, он чем-то напоминал статую. Я осторожно тронула его за плечо. Эй, у тебя все нормально?
Минаев повернулся ко мне. Я отпрянула: его лицо было белее мела, губы дрожали.
Что случилось? Догадка была ужасной. Что-то с мамой?
Трясущейся рукой Ваня протянул мне листок, оказавшийся запиской. Я прочитала:
«Твоя мама умирла».
Откуда это?
В куртке было Казалось, он сейчас упадет в обморок.
Постой, постой. Давай разберемся. Ты звонил маме?
Нет, боюсь, пролепетал он.
Не бойся! с напускной бодростью велела я. Уверена, что это чья-то тупая шутка. Давай, доставай телефон и звони при мне.
Ваня послушался. С мамой оказалось все в порядке.
Ну, вот видишь! Я надеялась, что мой тон звучит ровно. Все хорошо же. Так что это просто кто-то пошутил
Так нельзя шутить, произнес Ваня тоном ослика Иа-Иа.
Согласна. Узнать бы, кто это.
Да я знаю, кто это, вздохнул он. Бэшки. Все еще думают, что это я настучал. Черепанова видела? Ему отец врезал за окно. Уверен, это он. Мстит.
У меня заныло сердце, стоило представить, чем может обернуться эта дурацкая записка. Теперь уже ашки придут к бэшкам с наездом?
Да не мог он, попыталась возразить я. Марк в рожу может дать, но записки это не его почерк.
Я не знала, чего хочу больше справедливости или чтобы все как-то улеглось само. Гораздо удобнее был бы второй вариант: нам с бэшками еще вместе участвовать в репетициях бала, учить вальс, готовиться. В неделю у нас два урока физкультуры, и один из них общий. И мероприятия всегда совместные. Записка может всех рассорить и никаких мероприятий вообще не будет, сядем все в лужу. Но в то же время я понимала: подбрасывать такие вещи ужасно. Лучше все рассказать учителям.
Вань, давай Валерии покажем? предложила я. Она же учитель русского все-таки, вдруг сможет определить почерк? Недавно диктант был
Ваня неожиданно заупрямился, даже сжал губы.
Нет. Никаких учителей.
Что тогда будем делать? Выкинем ее?
Нет, сохраним. Это улика. Ваня убрал записку в карман. А завтра решим.
Ваня скомканно попрощался со мной и ушел. Я догадывалась, что он хочет показать записку Панферову. И это не сулило ничего хорошего
На удивление следующий день прошел мирно, без шума. Но уже послезавтра утром грянула буря: перед первым уроком Ванек ворвался в класс, как бешеный.
Минаев, что с тобой? Тебе вставили клизму с перцем? пошутил кто-то.
Ваня не удостоил его ответом. Вместо этого он вывалил на парту записку и маленький похоронный венок, а затем рассказал, что второй день подряд обнаруживает такие «подарочки» в своих вещах в раздевалке. Одноклассники впечатлились. План, который тут же придумал Панферов, а остальные поддержали, мне не понравился.
Это неправильно и незаконно! заспорила я.
А подбрасывать такую гадость законно? вежливо уточнил Север.
Я считаю, что подобные проблемы должны решаться на уровне учителей, упиралась я. Это их тоже касается, пусть ищут и наказывают виновного!
Север тут же вспылил:
Ты пытаешься приплести учителей к любой проблеме.
Я просто пытаюсь решить проблемы без насилия!
Может, ты у нас и на бэшек стуканула, когда они окно разбили?
Теперь вспыхнула я:
Давай еще куда-нибудь меня приплетем! Может, я и на Репкина стуканула в восьмом классе, когда он унитаз разбил?
Север вздохнул и не стал углубляться в тему.
Ты не видишь границы, Саш. Когда можно вмешивать учителей, а когда нет.
Мы живем в двадцать первом веке, отчеканила я. Сейчас насилие не панацея от всех проблем. И все, что вы решили, незаконно.
Панферов проигнорировал мою реплику. Спор иссяк. И вот на большой перемене половина ашек двинулась к бэшкам в кабинет с самыми грозными намерениями. Мне тоже пришлось пойти. Должен же кто-то сгладить конфликт и не допустить драки.
Хотя бы попытаться.
Урок 4. Стая: состав, взаимоотношения, охота
Саша
В чем дело? Староста бэшек, Игорь, поднялся с места первым.
Север кинул на первую парту записку и венок.
Вот что Минаев получает второй день. И нам очень интересно, кто этот таинственный даритель.
Север кинул на первую парту записку и венок.
Вот что Минаев получает второй день. И нам очень интересно, кто этот таинственный даритель.
Панферов оглядел 11 «б». Стальной взгляд задержался на Валере, Марке и других парнях из компании, разбившей окно. Я тоже оглядела класс и увидела Женю, который сидел за четвертой партой. Он наблюдал за происходящим с любопытством.
А почему ты решил, что это кто-то из наших? буркнул Валера.
Вы решили, что Ваня настучал, и кинули ответку. Так чья шутка? Черепанов, Репкин и ко?
Чуть что, сразу «бэ», да? не унимался Валера. Чего там хоть в записке?
Тупорылый идиотизм. Написано: «Твоя мама умирла». Если не хотите признаваться, доставайте тетрадки по русскому. Будем искать по почерку, потребовал Север.
Сегодня всем раздали тетради с оценками за диктант.
Присядь-ка на это, сладкий! Марк показал Северу средний палец.
Многие бэшки демонстративно скрестили руки на груди. Никто и не собирался доставать тетради. По классу разнеслись едкие реплики:
Панферов, ты кукухой поехал!
Во всем видишь заговоры!
Сев, тебе к мозгоправу пора!
Наш староста окинул всех удовлетворенным взглядом.
Так я и думал. Поэтому мы приготовились.
Север взял в руку записку, поднял над головой и продолжил:
В тексте ошибка. Для тех, кто не видит, скажу. Написано «умирла» вместо «умерла». У меня есть кое-что интересное Панферов обернулся к стоящей рядом Чайке, и Таня, как личный секретарь, подала ему простую зеленую тетрадь. Панферов полистал. Возьмем последний диктант. Цитирую: « любил свою жену без памяти; но она умирла». Что мы видим? УмИрла. Идем дальше. «Мать не умирла с горя» И опять умИрла. Мистика, правда? Я могу продолжить, тут таких море. Я с восьмого класса знаю одного человека, который вот уже три года ляпает эту ошибку.
Повисло напряженное молчание.
Так чье это? нарушил тишину Игорь.
Север бросил ему тетрадь. Все с любопытством привстали с мест, пытаясь хоть что-нибудь увидеть.
Игорь, чья она? нетерпеливо спросил Валера.
Черепанова, глухо произнес Игорь.
Чего? Марк вскочил. Откуда у тебя моя тетрадь? Она была в рюкзаке!
Вытащил на физре. Север бросил это так небрежно, будто красть чужое имущество норма.
Какого черта? Какое право ты имеешь копаться в моих вещах? Марк буквально подлетел к Северу.
Стоящий рядом Рома напрягся, готовый в любой момент кинуться на защиту своего лидера.
А у тебя откуда право подбрасывать другим всякую дрянь? Север перевел невозмутимый взгляд на Игоря и прищурился. Ну, что, Соболев, как будем решать?
Да это бред! Да пошли вы все! Марк развел руками и вернулся на место.
Это не мог быть Марк, Сев! Как будто ты Черепанова не знаешь. Дурацкие записки, венок да ты что? Он бы рожу набил, и все! Игорь пытался выгородить Марка, приводя Северу мои аргументы. Но Север как будто не слышал его.
Итак, ваше решение? спокойно гнул он свою линию.
Игорь растерялся и промолчал. Он сомневался в вине Марка, но и войны не хотел. Думаю, ему, как и мне, показалось, что сам Север не до конца верит в причастность Черепанова к записке. Ему просто нужен виновный любой.
Да пошли вы! крикнул кто-то.
Валите нахрен, алкаши! подхватили другие.
Идите проспитесь!
В нас полетели карандаши и стерки. Кто-то даже швырнул учебник. Почему-то мы все стояли на местах, будто строй солдат, и не обращали внимания на летящие вещи и истошные вопли. На меня накатило дикое чувство, будто сейчас я не я, а множество. У меня десятки рук и глаз, и я заполняю собой все пространство вокруг. Я замотала головой, чтобы избавиться от непонятного и пугающего наваждения. Мое «Я» вернулось и закрылось от летящей в лоб пустой пачки от тик-така.
Чего ты хочешь? спросил Игорь Севера, когда гвалт замолк.
Чтобы вы его бойкотнули. Север опять прищурился.
А нагнуться передо мной не хочешь? огрызнулся Марк. Тебе понравится!
Не горю желанием, не поддался на провокацию Парфенов.
Игорь рассматривал свои кеды.
Эй, але, Соболев, ты немой, что ли? вклинился Тимур. Посылай их на хер.
Не будет бойкота, поняли? Марк решил за старосту. Тот поспешно кивнул:
Минаева вы не бойкотировали, почему мы должны наказывать Марка?
Потому что тут очевидна его вина.
Да? Ребят, вам очевидна? Марк обратился к одноклассникам, и, естественно, они хором стали отрицать.