А чего я натворил-то? спросил Карпунин.
В сговор со мной вошел. Нашептал мне, что тебе для подремонтирования оправы доставлен немеренный бриллиантовый кулонище, и ты, Виктор Петрович, в удобное время ко мне подъезжай и твое фальшивое ограбление совершай. Полагаешь, это я не всерьез?
Какой же не всерьез, если мы вместе об этом задумывались, сказал Карпунин.
И почему же до сих пор не решились?
А ты будто не знаешь.
Чего же не знать-то, пробормотал Желтков. Знаю.
Взаимовыгодно меня грабануть было бы можно, но к чему нам проворачивать столь рисковое дело, если мы награбим лишь бижутерию? Алмазные диадемы через мои руки не проходят.
А что-нибудь рубиновое? осведомился Желтков.
Навроде скипетра российских государей? Девяносто шесть рубинов на нем. А на державе тех же царей рубинов уже сто двадцать три. В едином заказе на починку мне принесут, в неведении тебя не оставлю. Ты, как ветер, на автобусе ко мне меня свяжешь, реликвии заграбастаешь державу заберешь себя. Я обойдусь скипетром.
Ты прибедняешься, проворчал Желтков. Не приносят ему почти ничего, ничего драгоценного никогда не приносят я ведь сережку принес. Да и прочий народ, я убежден, что-то соответствующее подтаскивает. Неспроста же у тебя броши пропадают.
Ты о той броши, которая у меня затерялась?
Угу, затерялась
Я ее не украл! вскричал Карпунин.
Но с работы тебя выкинули! крикнул Желтков. Устроиться по профессии у тебя два года не получалось! У меня кризисные периоды идут нескончаемой чередой, но он, кризис, и тебя, Геннадьич, прижимал. Не встать перед тобой вопрос выживания, поехал бы ты со мной под Воронеж!
Грибы и ягоды собирать, усмехнулся Карпунин. В сборщиках мы не ленились наберем, сельскому оптовику ссыпем и на очередную ходку. С муравьиной заданностью.
ИМЕЮЩИМИ на брата по паре XXXL-корзин, Желтков и Карпунин в резиновых сапогах и нахлобученных кепках идут по сырому лесу Карпунину идти несладко.
Мы с тобой, как ссыльные, пробормотал Карпунин.
Как Ленин с Троцким? спросил Желтков.
У Троцкого была статья, промолвил Карпунин. В газете.
У него и уголовная была. Он отбывал не уголовником, а политическим, но статья-то, наверное, из уголовного кодекса. А газетная статья, что тебе запомнилась, она о чем?
О водке, церкви и кинематографе.
Охватил он не узко а название для статьи он какое подобрал?
«О водке, церкви и кинематографе», ответил Карпунин. Это и есть название. Саму статью я не читал, но читал о том, что такая статья Троцким написана. Из вынесенного в заголовок лично тебе чего сегодня не достает?
Водку я не пью.
Ну, не об одной водке-то речь! воскликнул Карпунин.
В кино не хожу, в церкви не появляюсь, сказал Желтков. За что себе кланяюсь. Нажившие привычку посещать службы и премьеры, жизни в этой дыре не выдержат. Растоскуются и запьют.
Вновь у нас водочка выплывает она у нас, лебедочка. Водка русская, водка спасительная. Ты меня, Виктор Петрович, напоминаниями о ней не дразни.
Ты что же, наклюкаться собрался? поинтересовался Желтков.
Приостановить нервический подъем, кивнул Карпунин. К кратеру вулкана.
Но ты же спокоен.
Спокойствие у меня не олимпийское девятый день по двенадцать часов в день шататься по лесам и болотам даже с таким добрым знакомым, как ты, меня подрубает.
С ног ты не валишься, промолвил Желтков.
А психологический надрыв? В нем, на твой взгляд, есть какая-то особая прелесть?
Работу сборщика лесных даров я тебе не навязывал.
Ребячество, пробормотал Карпунин.
Что?
Да то! То, что с тобой я поехал. Напридумывав себе, что я чуть ли не активным туризмом заниматься еду. Параллельно и подработаю не шахтером, чьи легкие забиваются, не облученным оператором АЭС, а в обстановке чистейшей. На воздухе!
На воздухе ты сейчас часто бываешь.
Я-то не без того, я
Перед мужчинам проявляется вышагивающая к ним селянка в косынке и с корзинкой.
Клавочка, промолвил Карпунин. Найдя нас в лесу, на вознаграждение рассчитывает.
Искать нас ее не уполномочивали, сказал Желтков.
А она захотела.
Она нас не разыскивала. Мы ей попались, как и кто-то поклыкастей мог бы попасться.
Искать нас ее не уполномочивали, сказал Желтков.
А она захотела.
Она нас не разыскивала. Мы ей попались, как и кто-то поклыкастей мог бы попасться.
Настучи мне дятел, что вы тут, сказала подошедшая Клавдия, я тропку бы поменяла. Туда пройдете крупняк нахапаете, двинетесь назад мелочовку доберете, так для Сашки-оптовика прочешете, что мне для компотных и суповых нужд хоть в район за продуктом езжай. В лесу-то после вас и белка себе на ужин не насобирает. Почем у вас Сашка кило белых берет?
Цена всем известная, пробурчал Карпунин.
С того года не поднялась? поинтересовалась Клавдия у Желткова.
Чтобы не доставлять Геннадьичу огорчений, я скажу, что она осталась прежней.
А по факту упала? спросил Карпунин.
В прошлом году Александр платит пощедрее, ответил Желтков.
Ууу-уу, скот, процедил Карпунин. До меня давал цену отличную, а я приехал, и он снизил. Ну я-то ему не молчаливый раб права перед ним я покачаю!
Попрешь на него быком, меж рогов от него схватишь, сказала Клавдия. С шибко желающими справедливости Сашка не канителится. Он такой бойкий, что и ни за что ударит.
Ты поэтому на него не работаешь? спросил Желтков.
Его у нас все не выносят, ответила Клавдия. Только на приезжих и выезжает.
У тебя с ним чего интимное было? осведомился Желтков.
Было, да мхом поросло, вздохнула Клавдия. Поросло, заросло у баб мужики, а у меня заросло. Едва ли не буквально.
Клавдия уходит, и Желтков, показав Карпунину, чтобы тот за ним не шел, направляется за ней.
У ЖЕЛТКОВА две корзины, у Клавдии одна, идущий сбоку от нее мужчина навевает на Клавдию украдчивый восторг.
К чему ты со мной пошел-то? спросила она.
Для тебя же самой и пошел, ответил Желтков.
Что, завалить меня думаешь?
Когда созреешь, скажи.
А ты сам-то что нам нужно в себе уже ощущаешь?
Штаны он мне распирает немеренно, кивнул Желтков.
Ну тогда откладывать незачем, а то я боюсь, что сейчас он готов, но потом, если мы заболтается, он пожухнет, и я ничем не
В нем будь уверена, перебил женщину Желтков. Он свою приподнятость не растеряет. А что у тебя? Ты-то готова?
Всем телом настолько готова, что дальше некуда.
Поставив свои корзины, Желтков подходит к Клавдии: берет у нее корзинку, ставит и, не разгибаясь, стягивает с Клавдии рейтузы, хватает за лодыжку и по-борцовски валит на травку; женщина задыхается от возбуждения, ее ноги в резиновых сапогах у Виктора на плечах.
ВИКТОР Желтков и Михаил Карпунин продолжают сидеть в «Ремонте ювелирных изделий».
Под Воронежем мы с тобой не скисли, бодро промолвил Карпунин.
От повторяющихся нагрузок и пейзажей ты там, допустимо сказать, одурел.
А на чем это сказалось? Я там ни дня не отлеживался грибки срезал, ягодки срывал, дотаскивал до Сашки и с топаньем ног восклицал: «деньги на бочку!». Бабка Наталья, у которой мы там жили, от того, как я с ним разговариваю, ахала и моим пересказам не верила. Но твое подтверждение ее убеждало.
Сказанное двумя поосновательней сказанного одним, заявил Желтков. Если второй человек, доверия заслуживающий.
В доверие втирающийся, хмыкнул Карпунин.
Это я-то втирающийся?
Бабка Наталья мне отписала, что Клавдия родила.
От меня? спросил Желтков.
А от кого же?
А кого? поинтересовался Желтков.
Сына. Тебе, Виктор Петрович, будет приятно узнать, что Клавдия назвала его Витей.
Черт, процедил Желтков. А я и в этом году думал туда съездить.
На подработку ты бы поехал, а посмотреть на Витеньку нет? нахмурился Карпунин.
Витеньку? Чтобы я вконец спекся? Мне и Пашку вытягивать проблематично, а ты мне о Витеньке говоришь? Им, Витенькой, я не озабочусь у меня Пашка.
ПРИКЛАДЫВАЯСЬ ракеткой по подбрасываемым мячам, Паша Желтков работает над подачей. Стоящий у сетки Виктор осуществляет контроль за тем, куда же мячи ложатся.
Неглубоко подаешь! крикнул Виктор. Подавать в середину квадрата бесполезно удобнее для противника не придумать. Пробуй класть мяч или к боковым линиям, или к задней.
Я целюсь в заднюю, сказал Паша.
Целится он в заднюю! Корт тебе не женщина, чтобы к ее задней части прицеливаться. В него надо не целится, а попадать! Женщины бывают разнообразные, а корты одинаковые если с одной женщиной не вышло, выйдет с другой, но если ты порешь на этом корте, налажаешь ты на любом!