Дитя пропустило его слова мимо ушей и снова жалобно обратилось вверх к силуэту, стоявшему со скрещёнными на груди руками. Он нахмурился и склонил голову набок. Прежде чем ответить ребёнку, он поднял с земли рюкзак, брезгливо осмотрел и швырнул вперёд. Проскользив по снегу ещё около метра, он остановился прямо перед носом Антона. Врач, вдавивший голову в плечи, как черепаха, боязливо разлепил веки. Он приподнялся на локтях и обратился к новообретённому ребёнку с немым вопросом. Если бы вопрос не остался немым, с ним нельзя было бы обратиться к подростку. Или к кому бы то ни было.
Я сказал, что ты врач и решил бескорыстно помочь местным жителям.
«Я врач? Где-то это уже слышал подобное», Антон почему-то сразу решил, что "бескорыстно" совсем не то слово, которое он мог бы знать, А он что ответил? Если сказал уходить, то уйдём. Раз надо, значит, надо, без проблем.
Он спросил, наше ли это.
Наше? постарался угадать Антон.
Подросток произнёс очень короткое слово, состоявшее из одного звука и, видимо, означавшее утвердительный ответ. Господин Шульц решил на всякий случай запомнить его: нужно же было помнить хоть что-то. За этой беседой они не заметили, как в толпе начал нарастать гул, причиняя, врачу ещё большую головную боль.
Фигура снова дала о себе знать поворотом головы и жестом, заставившим всех замолчать.
Он спрашивает, что человек здесь забыл, и почему он сопровождается детёнышем народа леса, неумело перевёл подросток.
А и правда. Что?
На помощь отца рассчитывать не приходилось. Ребёнок снова ответил за него и продолжил переводить: "И что, хороший ты лекарь?"
Ё, самоуверенно подтвердил Антон. Ему хотелось почувствовать под ногами хотя бы какую-то почву, кроме деревянных подмостков эшафота. Единственное, что почти не вызывало сомнений в этом стремительно меняющемся потоке жизни был утвердительный ответ, который он узнал полминуты назад.
Господин Шульц пошатываясь встал на ноги, но тут же вспомнил про оставленный на земле рюкзак. Не теряя достоинства и продолжая смотреть фигуре в глаза, врач присел на корточки, схватил его и снова поднялся.
Силуэт был почти на голову ниже Антона, и теперь именно ему приходилось смотреть снизу-вверх. Он оказался довольно коренастым мужчиной в белых доспехах странной и, казалось, не самой удобной конструкции. Всю нижнюю часть лица варвара закрывала маска, которая и придавала ему устрашающий вид. Такие врач уже видел в музее. В зале, посвящённом Древней Японии. Появилась ещё одна зацепка: он ходил в культурные заведения. Получалось, у него водились деньги и довольно стариковский вкус.
«Боже, так это что получается? Я отец японца, получается?» но он тут же осёкся. Познания в культурологии и прикладном языкознании подсказывали, что это не мог быть японский. В нём "да" должно было звучать как "хай". Это Антон записал, чтобы не запомнить и никогда не произнести: в его родной стране старались не использовать это слово.
От размышлений его отвлекла правая рука незнакомца в доспехах: он неестественно крепко прижимал её к груди и, пошатываясь, переступал с ноги на ногу. Врач наклонился к мальчику и прошептал:
Как сказать, «Меня зовут»?
Я уже сказал ему, как нас зовут.
«Лучше бы мне сказал», ругнулся про себя Антон, недовольный провалом средненького во всех отношениях плана. Но вслух он произнёс только: «Как будет "Я могу вылечить"?». Ребёнок наморщил лоб, немного подумал и, встав на цыпочки, шепнул ему на ухо: «Ij kæň hijljař».
Ещё в начале предложения Антон понял, что повторять это он не хочет, не может и не будет, а потому просто указал пальцем на руку воина. Тот вскинул брови и смущённо прижал её ближе к телу, его лицо покраснело. Он как бы против воли, достал меч, который едва ли мог сейчас держать.
В чём дело? Почему он сердится?
Потому что ты указал пальцем на его грудь.
И? Антон выпучил глаза, ожидая, от ребёнка более подробного объяснения.
Я не совсем уверен, но у них считается, что, когда указываешь пальцем на что-то, то как бы заявляешь на это права. Он решил, ты хочешь вырвать его сердце и перебить весь народ, подросток говорил медленно и спокойно, и у врача эта отстранённость вызывала панику. Он начал яростно мотать головой и махать руками. От такого поведения воин, казалось, рассвирепел только больше, а все, кто мог достать оружие, достали его. Остальные просто молча осуждали, но осуждение было чрезвычайно красноречиво.
Маленький дипломат понял, что пора брать ситуацию в свои руки.
Подросток несколько раз кивнул головой и начал щебетать что-то на своём языке. По раскатистому смеху толпы стало понятно, что ситуацию всё же удалось уладить, несмотря на все попытки Антона. Тень в белых доспехах сделала шаг вперёд. Врач рефлекторно протянул руку, но воин проигнорировал этот жест и мягко кивнул.
Не стреляйте, произнёс он не своим голосом. Было не совсем понятно, что именно послужило причиной: переход на чужой язык или отсутствие маски.
Ребёнок не стал ждать вопросов и объяснил: «Они думают, это значит "здравствуйте" на человеческом. Его, кстати, зовут Райден. Он военный чиновник, но здесь он временно выполняет обязанности вождя».
Вот как. Ну скажи, что мне тоже приятно познакомиться.
Райден поднял брови и покосился в сторону тропы, ведущей глубже в лес.
Это значит то, что должно значить, или что я украл его сердце-душу и теперь стану его партнёром-вождём?
Он говорит, что отведёт тебя к оракулу. Она скажет, чисты ли твои намерения, и тогда уже Райден решит, что с нами делать. Ещё он сказал, что если ты действительно тот, за кого себя выдаёшь, то сначала разберёшься с его «личным составом», что бы это ни значило, потом с гражданскими, и только потом с ним.
«А за кого я себя выдаю, если не помню, кто я?» задумался Антон. В любом случае, ему было нечего делать, кроме как последовать за воином. По крайней мере, была надежда хоть что-то узнать. Правда, была и вероятность резко и обидно умереть. Но он решил довериться судьбе: «В конце концов, зверски убьют какого-то другого человека, а мне сейчас минут семь». И он действительно почувствовал себя младенцем: он ничего и никого не понимал, мог говорить только с другим ребёнком, ему хотелось кричать и сменить штаны.
Тем временем толпа начала понемногу редеть: народ понял, что зрелища не будет и решил устроить его самостоятельно, уже в другом месте. Райден снова измерил взглядом отца с ребёнком, болезненно вздохнул и, шатаясь, поволочился к дороге. Антон заметил, что необычные крылатые доспехи перевешивают его, а амплитуда покачивания со временем только увеличивается. Они с ребёнком переглянулись и пошли по свежеутоптанному насту.
Райден доплёлся до тропинки, согнулся, чтобы отдышаться, но тут же выпрямился и в смущении обернулся. Маленький переводчик был слишком занят сражением с сугробами, а человек шёл, не останавливаясь, и смотрел на него в упор. Воевода поморщился и тут же отвёл взгляд.
Они следовали за ним всё глубже и глубже в лес и наконец вышли к ярко освещённой полянке. Снежная крупа блестела и переливалась на солнце. Проводник остановился, свистнул и выставил вперёд здоровую руку: послышался шелест листвы, и из чащи выскочил серый конь в яблоках. Он нёсся прямо на Райдена, но, резко затормозив прямо перед ним, упёрся мордой в раскрытую ладонь. Воин почесал его лоб, потрепал за уши, что-то ему прошептал и неуклюже вскарабкался на спину.
Узнай, почему она без седла.
Ребёнок обратился к нависшему над ними слиянию человека и лошади. Они казались далёким и непостижимыми монументом чистейшей силе, вылепленным из мышц, обтянутым кожей и затем отлитым в металле. Одновременно кентавр и пегас. Наездник внимательно выслушал вопрос, а затем коротко пояснил: «Контроль».
Над чем именно, Антон выяснять не стал и послушно залез на лошадь. Он вспомнил, что неплохо было бы помочь забраться ребёнку, но Райден уже усаживал его перед собой. Господину Шульцу было непривычно и неудобно находиться на спине коня, ещё и без седла, но по непрекращающемуся ёрзанью подростка он смог наконец сделать окончательные выводы о его половой принадлежности.
Ехали они бесконечно долго, хотя отголоски звуков города можно было услышать уже с поляны. Райден напряжённо вглядывался в клубки запутанных веток и, казалось, совершенно не торопился. Жалобы и предложения начинавшего раздражаться врача были переданы через мальчика и обстоятельно проигнорированы:
Быстро это медленно, но без перерывов, не оборачиваясь прогудел воин.
Антону пришлось довольствоваться этим. Он откровенно скучал, а тот факт, что ему приходилось сидеть меж крыльев доспеха и смотреть либо на них, либо в спину своего спасителя и конвоира, удручал. По состоянию амуниции он сделал вывод, что она не раз побывала в бою, но там, где перья были потрёпаны или вырваны, он мог разглядеть отголоски изменчивого мира. Он поминутно обращал внимание на новые звуки и запахи, то есть все звуки и запахи вокруг. И тут врач чуть не поперхнулся: среди листвы он заметил гусеницу размером с собаку. Она встала на задние лапки и неуклюже помахала тремя парами передних. Антон несколько раз быстро моргнул, но существо уже скрылось под землёй. Он посмотрел на спутников, чтобы убедиться, что ему не показалось, но они, похоже, ничего не заметили.