Чего потеряла, старая? нагло спросил он, сюда обычно помоложе ходют!
А вы бы повежливее не могли, молодой человек? возмущенно ответила женщина, что ни совести, ни уважения? Или вас поучить, как с пожилыми людьми разговаривать нужно? У меня на фронте получалось фашистов воспитывать!
Но, но разошлась! Я-то вижу, что фронтовик, верзила осмотрел награды, я-то с понятиями! Ты это, мать, не сердися.
Вы мне скажите, куда фонд подевался? И вообще-то, на Вы нужно разговаривать, молодой человек!
Я-то откуда знаю, здеся вроде фитнесс всегда был. Я-то здеся вообще недавно, охранник развел руками.
Зоя Константиновна прошла внутрь и переговорила с персоналом. Отвечали неопределенно. Про фонд, что-то слышали, но где он сейчас, никто не знал.
Немного походив по району, после расспросов прохожих, женщина, нашла кабинет участкового. Ей повезло он был на месте. Видимо, он был неплохим милиционером, старой закалки. Ситуацию оценил сразу, но помочь не смог.
Да, фонд был, помню. Ничего подозрительного. Денег у них было достаточно. Посетители? Да хватало, в основном пенсионеры, да разные приходили, вспоминал он, но организаторы порядок не нарушали, все приличные. А в деятельности копаться, да у меня и прав таких нет. Вы уж извините
А что же мне делать? Посоветуйте хоть что-нибудь!
Вам в отдел надо, к следователю. Он лучший сыщик, настоящий профессионал, участковый взял ручку и написал адрес и фамилию на клочке бумаги, вот к нему вам нужно попасть. Да, кстати с Праздником Вас!
* * *Отдел нашелся быстро. Но, к сожалению, Зоя Константиновна не встретилась с тем человеком, которого рекомендовал участковый.
Арсений Петрович Хатьков был следователем по особо важным делам, одного из районных отделов внутренних дел Москвы. Это была фигура! Это была гроза всего уголовного мира столицы, перед которым воры союзного масштаба кололись[5], словно юная шпана. На его счету было несколько особо крупных дел, прогремевших на весь Союз. Его дважды награждал сам Щелоков. Он был сыскарь от Бога, познавший все тонкости и нюансы своей работы. Хатьков мог вести одновременно несколько дел и везде его ждал успех. Но самое главное он был ЧЕСТНЫМ, идейным следователем, стоящим на страже народных интересов.
Где в настоящее время найти таких милиционеров, извините полицейских? Остались ли такие сотрудники, для которых кумирами являются не деньги и выгода, а Жеглов и Шарапов? Есть ли еще на свете такие правоохранители, для которых служба самое главное?
Есть, поверьте, они есть, куда же им деться? Просто не так много их сейчас, меньше, чем раньше. Но они остались, ученики старой, советской милицейской школы, люди в погонах, для которых мораль значит много больше, чем деньги, знакомства и все земные блага вместе взятые. Поверьте, что есть еще в уголовном розыске профессионалы, для которых главное в жизни дело это СЛУЖЕНИЕ народу, это жизненное кредо и истинная цель! Слава им таким милиционерам!
Если бы судьба соединила их вместе: ее, героя Великой Отечественной войны и его, почетного работника министерства внутренних дел, эта история завершилась. Она закончилась бы, потому что сыщик с первых бы секунд разобрался в деле и сделал все, что нужно.
Несмотря на 96-й год, он был еще в силе. Для защиты этой пожилой, красивой и обаятельной женщины, он напряг бы все свои силы и связи. Он поставил бы на уши своих начальников, сослуживцев, друзей и учеников, прессу и телевиденье. И это бы дало результат, аферистов достали бы из-под земли и наказали. По совести, наказали, по справедливости!
Нет сегодня Арсения Петровича. Сдал старый, приболел, сердечко поизносилось. Теперь, наверное, уволят по здоровью, с сожалением констатировал дежурный по отделу, проходите в 14-ый кабинет, по лестнице второй этаж направо.
Кабинет нашелся сразу, однако пришлось ждать хозяина. Зоя Константиновна присела на жесткое складное кресло и принялась с любопытством рассматривать окружающее пространство. Туда-сюда сновали люди в форме, просители, потерпевшие, подозреваемые В коридоре стоял оглушающий гомон человеческих голосов, создавая убаюкивающую атмосферу. Такой шум кого хочешь, утомит, а на пожилую женщину, которая ночью от предвкушения встречи с однополчанами и не спала толком, он оказал просто убийственное действие. Глаза закрылись сами собой, и она за годы войны, привыкшая спать в любых, даже самых сложных и неподходящих условиях, заснула глубоким, но очень чутким сном.
Нужно отметить, что на войне люди, измотанные духовно и физически, были способны отдыхать, где угодно и как угодно. Они могли спать стоя, сидя на безумно трясущейся повозке, облокотившись на ледяную стенку окопа или на переполненных людьми жестких деревянных нарах. Можно перечислить еще тысячу обстоятельств, при которых красноармейцы могли немного отдохнуть. Им не мешал ни свет, ни шум. Солдаты могли задремать под канонаду орудий или гул моторов, вой вражеской авиации или ружейно-пулеметный стрекот. Вот что значит настоящее хроническое переутомление. Вот как измотанный до предела, но закаленный в жесточайших схватках, человеческий организм борется за восстановление.
Нет, конечно, спали не перед боем и не в бою, а только тогда, когда обостренный до предела инстинкт самосохранения разрешал несколько минут тревожного отдыха. Как правило, после этого минутного расслабления, воин был готов вновь к службе.
Прошло минут пятнадцать, и Зоя Константиновна почувствовала, что нужно просыпаться и открывать глаза. Вот так, несмотря на пропасть времени, отделяющую ее от военного прошлого, инстинкты продолжали работать. Перед ней стояли два молодых сотрудника в форме. Они улыбались, но женщине их улыбки почему-то не понравились.
Вы зачем же здесь, поспать решили? ехидно спросил один из них, надо было в кабинет зайти, у нас там раскладушка имеется.
Ему казалось, что это смешно и остроумно. Он был доволен своей шуткой, совершенно не задумываясь, с кем он шутит и как. Ему не было и тридцати, но сразу бросалось в глаза, что за собой он практически не следит. Разве можно так запустить фигуру, в таком возрасте так сильно располнеть может только по-настоящему ленивый человек. Полное круглое лицо с обвисшими, несколько дней небритыми щеками, несоразмерно маленькими глазами и вздернутым носом, напоминало поросячью морду. «Хряк», мысленно окрестила его женщина.
Пойдемте, юноша, в ваш кабинет, на раскладушке подремлю раз вы так добры, с достоинством ответила Зоя Константиновна, приподнимаясь с очень неудобного кресла.
Да, вы и вправду боевая женщина, после нескольких секунд раздумий пробубнил следователь. Он покраснел и почувствовал некоторую неловкость от неожиданного отпора старушки.
Следователь, старший лейтенант Хромов, представился он, уже в кабинете, присаживайтесь, что у вас?
Зоя Константиновна принялась рассказывать все по порядку. Рассказ получился достаточно стройный и немного жалостливый, потому как ни старалась, женщина скрыть эмоции, они то и дело брали вверх. Однако несмотря на неприкрытую боль, читаемую в каждом слове Героя войны, Хромов слушал ее не очень внимательно. Он постоянно отвлекался, брал в руки какие-то бумаги, авторучку и вообще не был заинтересованным слушателем. В середине рассказа следователь открыл с виду богатый портсигар и закурил.
Без спросу закурил?! Вот это офицеры, подумала женщина и добавила уже вслух, вы не могли бы не курить, для меня папиросный дым, хуже ножа. В наше время офицеры в присутствии женщины всегда спрашивали разрешения.
Вообще-то, вы у меня в гостях, а не я у вас! возмущенно ответил следователь, но сигарету потушил.
Вообще-то, я не у вас в гостях, а в отделении народной милиции! У меня такое впечатление, что вы меня не слушаете, вам это не интересно?
Вот зануда старая, откуда же ты свалилась на мою голову? Ты же мне всю плешь проешь, думал Хромов, цацками обвешалась и думаешь, что все можно? Ты только подумай, курить нельзя! Разрешения у нее спроси! Одной ногой в могиле, а все посмотри, характер свой показывает! Кинули ее, сейчас заплачу. Правильно сделали, я бы тебя тоже кинул куда-нибудь подальше
Продолжайте, Зоя Константиновна, продолжайте, невозмутимо ответил он, интересно, очень интересно, просто манера у меня такая, никак не могу избавиться. Продолжайте, пожалуйста.
Женщине не повезло, старший лейтенант Хромов оказался следователем новой формации, из «свежей» перестроечной молодежи. В школу милиции он попал благодаря протекции, в самый разгар разложения советского общества. Еще в курсантские годы он хорошо понял, какие дивиденды можно будет извлекать из будущей профессии. После выпуска и назначения на должность, он очень быстро разобрался в положении дел.
Через два-три года работы, Хромов научился безошибочно определять перспективность заведенного уголовного дела, по собственной изобретенной именно им шкале. Молодой следователь, несмотря на небольшой стаж службы, успел ощутить вкус легких денег, которые можно было заработать, не выходя из собственного кабинета.