Через два-три года работы, Хромов научился безошибочно определять перспективность заведенного уголовного дела, по собственной изобретенной именно им шкале. Молодой следователь, несмотря на небольшой стаж службы, успел ощутить вкус легких денег, которые можно было заработать, не выходя из собственного кабинета.
В его шкале все уголовные дела делились на несколько категорий. Первые и самые лучшие, те, которые можно было развалить[6]. За деньги, конечно, потому что люди, которые сильно боятся уголовного преследования, готовы платить. Представьте себе!
Вторые дела чуть похуже, но тоже вариант. В таких делах потерпевший очень хочет, чтобы преступника непременно наказали. В этом случае бывает, что люди оказываются принципиальными и совсем не против, отблагодарить следователя. Второй вариант хуже тем, что нужно вкалывать, рыть, искать и тем, что платят не так щедро, как в первом случае. Впрочем, раскрываемость время от времени требует начальство, а тут еще и не бесплатно.
Третьи дела в финансовом плане были бесперспективны, потому и толка от них Хромов не видел. От таких дел он при любой возможности старался увиливать, перекладывать на чужие плечи или просто закрывать, занимаясь уговорами, приписками и другими следовательскими хитростями.
Но были еще и четвертые примерно вот как это, с этой безумной старухой. Ведь она все нервы выпотрошит, она пойдет к начальству, к генералам и в газеты. Куда угодно, потому что ума у нее давно нет, даже чисто теоретически, зато маразма сколько хочешь. И вот теперь из-за нее ввязываться в никому не нужное, неблагодарное дело, которое займет уйму времени, сил и нервов и все равно развалится. Развалится, потому что те, кто ее кинул, даже если их найти, имеют очень крутую крышу. А если нет, то они просто откупятся, но все деньги пройдут уже мимо него.
Примерно так рассуждал следователь постперестроечного формата. Сколько же раз он мысленно обидел благородного заслуженного человека, сидящего напротив него?
Если бы Хромов только представил, что каждая, по его словам, цацка, это боевая награда, которая обильно полита кровью самого кавалера или кровью его товарищей. Это нужно было понимать, чтить и уважать! Но молодой человек был, мягко сказать непорядочным, его поступки были лишены морали и принципов. К большому сожалению, самостоятельный жизненный путь следователя был направлен только на извлечение материальной выгоды и получение от жизни удовольствий. В нем было мало человеческого, и он не мог понять одной простой истины: эта женщина проливала на фронте кровь, в том числе за него за следователя Хромова!
Проливала для того, чтобы он мог родиться, вырасти, получить образование и радоваться жизни, не слыша ужасающий вой мессершмитта, не видя колючую проволоку концлагерей и наполненные безумным блеском глаза фашистских карателей
Ну что ж, все понятно. На лицо мошенничество. Но вы знаете, Зоя Константиновна, вряд ли мы сможем что-нибудь сделать. Даже если мы их найдем, мы ничего не докажем, следователь старался казаться убедительным и начал уговаривать посетительницу не ворошить это дело, тут нужно
Я хотела бы написать заявление по факту мошенничества, уверенно перебила следователя женщина.
Но, очевидно
Вы, что меня не услышали, товарищ старший лейтенант, я хочу написать заявление! кто бы мог подумать о том, что в такой хрупкой женщине, присутствует подобная твердость и непреклонность.
Вот сволочь старая! мысленно выругался Хромов, вот что такое не везет и как с ним бороться. Ведь с утра день не задался: какая-то тварь поцарапала машину на парковке прямо возле дома. Узнаю гада, новую купит, начальник наорал, раскрываемость ему подавай, а тут еще и это старое безобразие.
Ну что ж давайте паспорт, будем оформлять ваше заявление, обреченно предложил он.
Ой, а я его с собой не взяла, позабыла. От волнения, наверное, на встречу ветеранов ведь собиралась, расстроилась Зоя Константиновна, товарищ следователь, может я за ним съезжу?
А успеете? Куда вам ехать? настроение Хромова начало подниматься.
В Раменское, туда-сюда, часа три будет, понимая, что до конца рабочего дня не обернется, сама себе ответила женщина, а завтра во сколько можно?
Ну что вы, Зоя Константиновна, завтра не получится, у нас же усиление, вы же понимаете: День Победы. Мы по объектам, у нас так всегда! Давайте на следующей неделе, в понедельник, хорошо? Мы все для вас сделаем. До понедельника, начал прощаться Хромов, даже не пытаясь скрыть своей радости.
Зоя Константиновна не смогла попасть к нему ни в понедельник, ни во вторник и даже в среду. Дежурные по отделу, проинструктированные Хромовым, отказывали посетительнице в приеме под различными предлогами. По их словам, Хромов выехал на убийство сегодня уже не будет, потом он работал в прокуратуре, сидел в засаде, был в суде. Что только ни услышала женщина за эти три дня о героическом старшем лейтенанте. В какой-то момент она даже усомнилась в своем мнении относительно следователя, но это был только момент. В среду, к вечеру, Зоя Константиновна утвердилась в мысли о том, что следователь от нее просто прячется и только лишь для того, чтобы не делать свою работу.
В четверг, ближе к обеду, Хромова вызвал непосредственный начальник. Зануда, каких свет не видывал, одной ногой гад на пенсии, а вторую туда же переставить никак не желает. Цепляется за работу, как клещ и мешает нам, молодым
Разрешите, товарищ полк, Хромов растерялся, потому что никак не ожидал увидеть в кабинете начальника надоедливую старушку.
Заходи, заходи, родимый, расскажи-ка мне, как ты смеешь, так невнимательно относиться к нашим дорогим ветеранам? жестко спросил начальник, ветераны Великой Отечественной войны это самое дорогое, что есть у нашего народа сейчас!
Дальше последовал гневный разнос, и Зое Константиновне стало почти жаль непутевого следователя. Начальник в ее глазах был неплохим человеком. Он с уважением относился к фронтовикам и скорее всего был хорошим сотрудником, внимательным и порядочным. Но бедная женщина не могла догадываться, что все далеко не так, как кажется.
Начальник Хромова, действительно, был хорошим, честным милиционером, когда-то, давным-давно, в совершенно другой стране. А в этой? В этой безумной жизни, начала 90-х он вскоре четко осознал, что со своей честностью и принципиальностью, он быстро окажется за бортом системы МВД, где его ждет только мизерная пенсия и нищая старость. За доказательствами не нужно было ходить далеко: примером этому служили сотни его коллег, уволенных после распада Союза.
На пенсии будет хорошо. Можно будет гордиться стопкой почетных грамот, небольшой кучкой юбилейных медалек и значков, а также радоваться походу на День милиции в чебуречную, с такими же как и он неудачниками.
Он этого не хотел, очень сильно этого не хотел и поэтому изо всех сил старался обеспечить себе достойное будущее, для чего постоянно находил схемы для заработка. Заработка «левого» и незаконного, потому что связанного с превышением служебных полномочий, взяточничеством или откровенным вымогательством. Чутье старого, опытного сыщика вовремя подсказывало ему, как обойти острые углы, когда не стоит связываться, а когда нужно просто остановиться.
Превращение честного мента в многочисленного представителя современной российской коррупции, далось ему нелегко. Первый раз всегда бывает трудно: прыгать с парашютом, идти на экзамен или выходить на новую работу, тяжело все это. Но вот такое перевоплощение, после двадцати с лишним лет безупречной службы, еще тяжелее.
Первая взятка привела его к жуткому, трехдневному запою. Он пил безудержно, сам с собой, и уже на первое утро проснулся в ванной комнате, в довольно странном виде: в парадном кителе и трусах, с пистолетом в руке и бутылкой водки за пазухой. Три дня он не слушал жену, не обращал внимания на детей и пытался заглушить отвращение к самому себе большим количеством алкоголя. Однако с каждым последующим разом совершать должностные преступления становилось все легче и легче, а потом перерождение и вовсе благополучно завершилось.
У него было несколько проверенных помощников среди следователей, оперуполномоченных и в патрульной службе. Он был очень осторожен и весьма умело применял приемы и способы маскировки своей преступной деятельности. Поэтому в отделе практически никто не догадывался о его двойной жизни и внешне начальник продолжал оставаться настоящим борцом с преступностью.
О деятельности фонда милиционер хорошо знал. Кроме того, он принимал в нем некоторое участие. Однажды ему позвонил бывший сослуживец, который сделал политическую карьеру и занимал определенный пост в комитете Государственной думы по безопасности и противодействию коррупции. После нескольких дежурных фраз знакомый перешел к делу, суть которого состояла в оказании содействия хорошим людям.
Вскоре эти люди вышли на него сами и предложили приличное вознаграждение за определенную помощь, скажем так за помощь в щекотливых ситуациях. После первой жалобы на деятельность фонда, которую он благополучно замял, приятная иностранная купюра радостно согрела душу и потребовала продолжения банкета. Потом ситуация повторилась еще раз и еще. А дальше он постоянно урегулировал вопросы и получал за это фиксированные вознаграждения.