Он помогает, и никогда ни на что не жалуется. Он стрижет специальной электропилой кусты и деревья, следит за тем, чтобы мусор вывозили вовремя и чтобы внешнее освещение всегда было исправным, особенно там, где под добротным навесом стоят два контейнера для домашних отходов и два для картона и бумаги. Контейнеры должны быть без повреждений, колеса смазаны, а логотипы риелторской компании и фирмы, вывозящей мусор, включая контактные телефоны, адреса электронной почты, аккаунты в соцсетях и ссылки на программы-приложения, отчетливо различимы.
Каждый раз, когда Энди и Андреас встречаются на улице, Энди первый говорит ему: «Добрый вечер, господин Хоффманн» или «Доброе утро, господин Хоффманн». И каждый раз Андреас испытывает ощущение неловкости. Энди старше Андреаса по меньшей мере лет на десять. У него почти полностью поседевшие, коротко подстриженные волосы, старомодные очки, круглое лицо и рабочий комбинезон с большим количеством карманов. Однажды надо будет сказать ему, чтобы он начал называть его просто Андреас. С другой стороны, в том, как Энди произносит свое обращение, нет презрения или самоуничижения скорее, вежливость и убеждение в том, что его собеседник тоже человек порядочный.
* * *
Предыдущая, еще холостяцкая, квартира Андреаса располагалась на первом этаже прямо над копировальным салоном, куда приходили студенты со своими рукописями и чертежами. Это был дом, построенный в конце позапрошлого века в районе с поэтичным названием Лоррена. Вещей у него было немного, но, снявшись с насиженных мест, они почти без остатка заполнили окружающее пространство. Книги по менеджменту вместе с учебником по экономике Грегори Мэнкью и Марка Тейлора поместились в одной коробке, зато по количеству брюк, маек и рубашек он неожиданно легко перегнал Анну-Мари. Зимний день, когда они наконец съехались, выдался холодным. Они нашли наконец свое место, ровно в центре между Берном и Цюрихом. На работу они ездили в разные стороны. Процедура переезда оказалась очень дорогой и, кроме того, скучной. Пришлось решать большое количество бюрократических вопросов, включая поиск клининговой компании, которая согласилась бы за скромный гонорар привести их старые квартиры в более или менее приличное состояние.
Потом следовало отыскать логистическую компанию, которая перевезла бы вещи из одного города в другой. Им обоим, конечно, не хотелось покидать Берн. Но ездить из Ольтена в Цюрих или Берн казалось не так уж далеко, кроме того, они находились теперь в одинаковой ситуации в плане транспорта: каждый терял час в день, и это выглядело вполне справедливым распределением неудобств. Когда Андреас и Анна-Мари впервые оказались на улице, где стоял этот дом, ветер раскачивал старые сосны и липы. Анна-Мари склонила голову и сказала, что впервые «она слышит нечто». Еще тогда Андреас подумал, что все эти недели мы в разных городах искали нашу первую общую квартиру, осматривая изнутри помещения разной степени удобства и привлекательности, и вот теперь, еще даже не увидев выбранного для осмотра жилища, она вдруг прислушивается, а не, как обычно, присматривается.
Она даже не достала свою камеру и не сделала несколько полагающихся снимков, а просто спросила Андреаса, слышит ли он «нечто», и он честно также склонил голову набок, но услышал только далекий шум движения на автотрассе, уханье сыча в кронах сосен и ветер, из-за которого ветки деревьев стучали друг о друга как старые кости. Андреас помнит, как снаружи послышался гудок, это приехали Анна-Мари и ее вещи. Андреас распахнул двери и вышел на балкон, на тот самый балкон, на котором он стоит сейчас. Фирма, организовавшая переезд, прибыла в составе двух машин: в одной были вещи Анны-Мари, упакованные в коробки с затейливым логотипом, на второй оказалась смонтирована выдвигающаяся лестница, похожая на пожарную. Лестница доставала до пятого этажа. По ней вниз и вверх с металлическим стуком перемещалась грузовая платформа.
Квартира заполнилась запахом табака и железа. Через открытые двери балкона в гостиную комнату влетали белые снежинки. Они падали на пол и не таяли. Рабочие кладут на отполированную поверхность платформы тонкое шерстяное одеяло, а уже сверху размещают коробки, ящики и отдельные предметы, завернутые в антиударную пленку. Одеяло экономит силы и предохраняет вещи от механических повреждений. Анна-Мари очень беспокоится за свой «Эппл». На нем она обрабатывает фотоснимки. Один из рабочих осторожно снимает с платформы закутанный в пленку и перетянутый коричневой клейкой лентой компьютер и спрашивает, в какую из комнат его поставить. Анна-Мари говорит, что сейчас покажет. Некоторое время Андреас помогает разгружать платформу, потом она, опустев, со стуком уезжает вниз.
Диалект рабочих Андреас понимал без затруднений. Наверху в квартире работали немец из Дюссельдорфа и турок в третьем поколении, дед которого приехал сюда из турецкой провинции «временно поработать». Турок говорит на интересном языке, восточные интонации смешиваются в нем с характерной для кантона Вале привычкой просто обрубать окончания слов. Он жужжит электрической отверткой, собирает платяной шкаф и рассказывает о том, как сложно получить паспорт. Недавно он сдавал тест, в котором следовало правильно ответить на вопросы о том, как устроена пенсионная система и чем пассивное избирательное право отличается от активного. И вот спрашивается, зачем все это надо?
Андреас отодвигает в сторону стулья, чтобы не мешались на проходе, немец сочувственно качает головой и молчит. Он вообще говорит меньше всех. Но все вчетвером рабочие действовали в качестве одной слаженной команды. В квартире становится холодно. Фикус, завернутый в рогожу, может не пережить переезд. Рабочих надо кормить, поэтому Анна-Мари заказала обед в кейтеринговой компании. Двое рабочих попросили китайское меню, еще один просто сэндвичи, а самый старший, водитель машины с выдвижной лестницей, заказал «сервела» на гриле и смешанный салат из овощей.
* * *
Андреас возвращается с балкона через гостиную на кухню, тронув по пути толстый лист фикуса. С ним все в порядке. Растение прекрасно тогда пережило холод. Андреас ставит пустую чашку в посудомоечную машину. Прогноз погоды обещает жару. На экране телевизора из угла в угол плавает перечеркнутая двумя линиями пиктограмма, напоминающая мегафон. Анна-Мари говорила, что один удачный снимок уже способен рассказать целую историю. Однажды, посмотрев по телевизору выступление какого-то политика, она сказала, что с удовольствием заткнула бы ему рот. Уж очень он болтлив. Болтливее, чем разрешает полиция! Андреасу приходит в голову мысль о том, что в новостях показывают не события, а результат процесса осмысления этих событий журналистами, а это совершенно разные вещи.
На экране появляется диктор, привлекательный молодой человек похожий на Райана Гослинга в молодости, начинается информационный выпуск. Перечеркнутый мегафон продолжает плавать по экрану, то скрывая, то снова открывая лицо ведущего. На экране видно здание федерального парламента, и Андреас вспоминает, как однажды он с классом ездил на экскурсию в Берн. Они сначала ждали в информационном центре своей очереди, потом их всех заставили пройти через рамку и нацепить на куртки и майки бумажку с надписью «Посетитель» на пяти языках. Он стоял у ног в составе трех великанов, отцов-основателей, которые то ли поклялись что-то совершить, то ли не поклялись, а может быть, это были и не они вовсе, а кто-то другой и совсем в другом месте. Статуи упирались в потолок своими каменными головами и молчали. Зато экскурсовод говорил, как водопад. И это было скучно. Каменные истуканы, по крайней мере, таили в себе загадку.
На экране телевизора начали показывать Латинскую Америку. Ситуация там сложилась ужасной, и вроде бы именно там и находилась сейчас Анна-Мари. Но так ли это на самом деле? Ее социальные сети не обновлялись уже очень давно. Анна-Мари была довольна, ведь Латинская Америка это куда интереснее обязанности ездить по деревенским праздникам и снимать крестьян в цветастых шляпах, обнимающихся со своими коровами. А история о том, как страна хочет построить справедливое общество, заслуживает доброжелательного отношения. Не следует судить других строго! На экране видна колонна танков, ее сменила площадь, забитая людьми. Они что-то кричали, беззвучно открывая рты, и держали в руках плакаты со словами, написанными знакомыми буквами на незнакомом языке. Потом толпа начала громить продуктовый магазин с пустыми полками.
* * *
Социальные сети позволяли проследить весь маршрут Анны-Мари. На ее странице все еще указан их старый общий адрес. Где сейчас она живет в Швейцарии, Андреас узнать не может. Зато она заходила в сеть на территории аэропорта. Время, оставшееся до вылета, Анна-Мари провела за столиком кафе «Джазовый Фестиваль в Монтрё». Андреас хорошо знает это место, он часто бывал здесь, дожидаясь привычного рейса в аэропорт Пальмы. Он представляет себе, как, заказав какой-нибудь фруктовый коктейль, непременно с семенами чиа, Анна-Мари рассеянно, по-домашнему, прикасается пальцами к поверхности своего телефона. На большом экране в кафе идет едва слышный концерт группы «Джамирокуай». Вокруг в разных направлениях по блестящему мрамору перемещаются пассажиры, группами и в одиночку. Женский голос объявляет прилет или отправление, мужской голос призывает ни в коем случае не оставлять где попало свой багаж.