Теннисные корты, несомненно, были очень просты снаружи; но их интерьер, несомненно, был украшен скульптурами. Сохранилась квитанция от 17 января 1533 года57 следующего содержания:
Рис.2. Место расположения Jeux de Paume в Лувре (обозначены буквами О). Из плана второй половины XVI века.
«Бартелеми Кетри (Barthélemy Quétry) (он же Getty) 300 экю золотом, за два выполненных им рисунка играющих сатиров и нимф (sic!), которые король приказал поместить в зале Jeu de Paume du Louvre.»58
Генрих II, судя по всему, был действительно прекрасным игроком; и он, вероятно, стал бы обладателем «серебряного мяча» (ieteuf dArgent), или титула первой ракетки в этой игре, если бы захотел войти в списки. Тот же Брантом, говоря о герцоге Немурском (Duc de Nemours), родившемся в 1581 году, говорит, что «он любил всякие игры и был так универсален, что превосходил во всем Он очень хорошо играл в la paume и le ballon (надувной мяч)»; и рассказывает, что он (Брантом) «знал двух очень знатных дам, прекрасных женщин, которые очень любили герцога и теряли от этой любви всякое благоразумие. Он даже часто видел, как они уходили из церкви до окончания вечерни, чтобы посмотреть, как герцог играет в la paume или le ballon.»
Однако, благосклонность сменявших друг друга королевских и знатных особ во многом способствовала успеху и утонченности игры, сочеталась с ревностью, мешавшей ей стать популярной благодаря различным суровым законам.
Но, несмотря на многочисленные эдикты, запрещавшие игру среди низших классов, корты строились каждый день, и народ подражал страсти знати к la paume. Новый указ, датированный 18 июня 1530 года, предписывал закрыть все корты, за исключением тех, которые посещались дворянами, и запрещал строить какие-либо новые игровые площадки даже в пригородах. Как обычно, на этот указ мало обращали внимания, и народ играл так же весело, как и всегда. Тогда в дело вмешался суд (Parliament). Как следует из сохранившегося дела в 1452 году осудили некоторых негодяев за то, что они осмелились играть в запрещенную игру. Чуть менее чем через столетие, 24 июля 1543 года, судьи поддержали королевский эдикт актом, настаивающим на запрещении построек новых кортов.
В 1540 году в возрасте сорока лет в Париж прибыл Бенвенуто Челлини (Benvenuto Cellini) [итальянский скульптор, живописец и музыкант]. Король тотчас же взял его к себе на службу и выделил ему небольшой замок под названием «Маленький Нелло» (le petit Neale), принадлежащий парижскому прево [королевский чиновник, обладавший до XV века на вверенной ему территории судебной, фискальной и военной властью, с XV века выполнял лишь судебные функции], который им не пользовался. В автобиографии59 он пишет: «в моем замке был теннисный корт, из которого я извлек большую пользу пользуясь им для упражнений» .
Новый корт в Лувре, построенный Франциском I, но, вероятно, перестроенный и покрытый крышей его преемником, знаменует собой важную эпоху в истории тенниса, проиллюстрированную в редкой и интересной книге Trattato della Palla, или трактате о всех разновидностях игры в мяч, известных тогда в Италии, мессира Антонио Скаино да Сало (Antonio Scaino da Salо), Vinegia, appresso Gabriel Giolito de Ferrari et Fratelli, MDLV, 12mo. Среди ряда примечательных фактов и наблюдений этот автор60 приводит несколько иллюстраций, одна из которых представляет собой тщательный план этого же корта в Лувре в Париже (рис. 3).
Рис.3. План теннисного корта в Лувре. Иллюстрация из книги Антонио Скаино «Trattato della Palla», Италия, XVI век
Из отрывка (стр. 161), в котором он говорит, что этот корт будет служить примером большого теннисного корта, «по милости самого доблестного и христианского короля Генриха, построенного с большой архитектурной красотой», следует, что он построен Генрихом, а не его отцом, как сообщали нам другие источники. Он дает нам здесь план очень большого корта, существовавшего в 1555 году и почти идентичного теннисным кортам наших дней, за исключением его большего размера и одной или двух меньших отличий. Эти последние сразу бросаются в глаза теннисисту, а именно отсутствие короткой стены между деданcами (dedans) и главной стеной и дополнительное отверстие, или hazard, в стене на другом конце корта. На месте современной сетки показана висящая поперек середины корта веревка (corde), параллельно ей начерчена segno principale, эквивалентная современной линии подачи (service-line). В дедансах есть четыре поста, расположенные на разных расстояниях друг от друга, и двери между первой и второй галереями действительно являются дверями, так как веревки там нет; но, с другой стороны, с каждой стороны есть галерея большая, чем в настоящее время. Французский фут, состоящий из 12 дюймов, как уже говорилось61, был примерно на три четверти дюйма длиннее английского; и этот старый корт, вероятно, был 114 французских футов в длину, в то время как современные корты имеют длину только от 93 до 96 английских футов. Скаино описывает его как «грандиозного размера, как и подобает величию короля; четырехярусный (fascie) в высоту и обнесенный большой стеной; поэтому игра становится свободной, великолепной и королевской, от широкого пространства двора, но не слишком длинной или большой для хорошей игры. Он окружен прекраснейшим портиком, который французы называют галереей, очень удобным как для собрания многих вельмож, желающих присутствовать при столь благородном и королевском сражении, так и для проведения [по ней] мяча [во время игры]», подачи, и т. п.
«Главная стена плоская, но в одной части она начинает выступать дальше над полом, образуя фигуру, называемую французским тамбуром (tambour,tamburino); который, имея наклонную плоскость позволяет мячу, посланному хорошим игроком, скатываться по нему в разных направлениях с разнообразными эффектами, что очень красиво видеть»
Он добавляет, что, получив этот проект корта из Франции, составленный в соответствии с французской системой мер, он не хотел вносить никаких изменений в эти пропорции.62
Едва ли теперь можно отрицать, что известная нам форма тенниса с тамбуром (tambour), гриллем (grille), дедансом (dedans) и галереями (galeries), сходная с той игрой, в которую, должно быть, играли на этом корте Генриха II, является французским изобретением. Скаино-писатель, обладающий обширными познаниями в этой области, и, по-видимому, был знаком со всеми итальянскими формами игры в мяч; и все же, когда ему приходится описывать то, что почти точно совпадает с современным [real] теннисом, он вынужден брать пример с Франции, где существовал совершенный корт, которого, очевидно, не было в Италии, где его соотечественники все еще играли в ручной мяч и только недавно изобрели браччале (bracciale) (стр. 116), с которым они играли в паллоне (Pallone). Как же тогда ракетка могла быть трансформироваться из браччале или еще более современного scanno, как уверяют нас некоторые авторы? Scanno [букв. ит. «скамья»], также описанный Скаино, был деревянным инструментом, названным так из-за сходства со скамейкой, с помощью которого ударяли меньший мяч, чем паллоне, но все же, как и он, надутый. Более того, у него нет других названий для решетки, галереи и тамбура, кроме тех, которые придуманы во Франции. Вывод кажется неопровержимым, что описанная разновидность тенниса является прямым потомком какой-то игры классических времен, также как и итальянские формы паллоне (Pallone), сканно (da Scanno), и т. д., которые, как мы теперь знаем, были разработаны примерно в то же время с ней, но это никоим образом не связанной из любой из этих последних игр.
Рис.4. Корт для игры в мяч палетой. Иллюстрация из книги Антонио Скаино «Trattato della Palla», Италия, 1551 г.
Скаино описывает четыре вида корта: один большой, для ракетки; один маленький, также для ракетки; один закрытый где играют рукой; и один открытый с одной стороны- тоже для руки. Те, которые предназначались для игры с ракеткой, были обычно самыми большими, говорит он, из-за большой движущей силы ракетки. В его время уже существовало много более мелких разновидностей, поэтому он, «чтобы заранее определить размеры тех, которые будут построены в будущем, и расположить более подходяще те, которые тогда существовали, с помощью советов мудрого и превосходного архитектора», предлагает форму, которая имеет (рис.4) пентхаус (pent-house) только с двух сторон, то есть dal capo и della desira, потому что корт уже мал: в capo только два небольших хазарда (hazard) [«опасности»], на расстоянии 1 фута от стены в каждом углу, и 5 ½ фута от пола в виде квадрата 10 дюймов ширины. Пентхаус должен был быть высотой 8 футов на стыке со стеной и высотой 7 футов на внешнем краю. Боковые галереи предназначались для зрителей. У них не должно было быть тамбура, но имелся хазард в торцевой стене (сторона подачи) на высоте 4 ½ фута от пола, 2 ½ фута в длину и 1 ½ фута в ширину. Этот корт был лучше приспособлен для игры с деревянной битой палетой (paleta), чем большой корт (рис. 3). Разновидности палеты и кортов для игры с ней приведены на рисунках 4 и 5.
Рис.5. Корт для игры в мяч рукой, палетой или паллецией. Иллюстрация из книги Антонио Скаино «Trattato della Palla», Италия, 1551 г.
На третьем плане (рис. 5) изображен тесный корт для игры рукой, но удобен также для палеты или паллеции (palletia), на конце capo находился брус из досок высотой 3 фута и на расстоянии 3 футов от двери в боковой стене, через которую входили на корт; длиной 8 футов параллельно плоскости корта; в конце к нему была прикреплена другая доска с наклоном 1½ фута, встречающаяся со стеной справа. Она располагалась на высоте 8 футов от пола; а на ее стыке появилось покрытие, служившее tavolato (или пентхаусом), простиравшееся до стены и вдоль всей стены capo del giuoco, чтобы мяч мог скатиться с нее. Это создавало ограждение вокруг двери и имитацию тамбура, а также галерею, которая могла вместить многих зрителей. Та часть парапета, которая соединялась со стеной, могла открываться и закрываться, давая доступ к игровой площадке.