Карл, завались! рявкнул Гёц. Кому папаша дело поручил? А?
Поднявшись до грозных воплей, он уже не мог себе позволить стать тише; металлические нотки ещё сильнее задребезжали в глотке, когда он снова обратился к Курту:
Ну? А ты язык в задницу сунул?
Хитрый огонёк в левом глазу Мюнцера боролся с пламенем гордыни, полыхающим в правом зрачке. Под взглядами полусотни человек второе неудержимо брало верх. Нужно только чуть поднажать и Шульц нажал, обернувшись к зрителям и воскликнув:
Только поглядите Курт Мюнцер зовёт на помощь трущобных вояк, не хочет сам за свою хибару постоять!
Довольно! проревел самогонщик.
Через секунду о пол громыхнула брошенная алебарда, и он начал прямо тут же стаскивать старый колет3, громко сопя и бранясь сквозь зубы:
Горлодёр мелкий, да я тебя одной рукой размажу
С каменным лицом Гёц отступил от пыхтящего великана. Руки машинально расстёгивали пояс с пистолетом и кинжалом, крючки на одежде взгляд пытался охватить поле предстоящей битвы перед воротами.
Если обделаешься, Даголо тебе оторвёт всё, что Курт не сумеет, предусмотрительно заметила Эрна, принимая оружие из рук бойца.
Угу.
Доля истины тут есть, но они ведь оба знали: Гёц Шульц не станет за проигрышную партию садиться.
И тем не менее
Если обделаюсь, пусть Берт позаботится, чтобы для Даголо что-нибудь осталось, сухо ответил он и перебросил через её согнутый локоть дублет4, а за ним и рубаху.
Лицо женщины прорезала кривая ухмылка.
Да, давай, петушись на здоровье. А я буду присматривать, чтобы тебе хвост не открутили.
То есть э-э как обычно?
Люди собирались в большой круг. Неплохой способ выпустить пар без разбивания морд и перегонных кубов тоже. Носатый Колум вовсю суетился и жал руки паре громил Даголо, принимая ставки. Трефы времени зря не теряют, даже если их главарю сейчас переломают кости.
Впрочем, за ставками Гёц не следил сегодня ставили на него, так что ему достаётся забота другая.
Раздетый по пояс, Курт утратил остатки изящности: годы мало кому на пользу идут, особенно годы полной и насыщенной жизни ландскнехта. Но по сравнению с ветеранами с паперти он казался вполне способным соединить твой пуп с хребтом и проделать твоей головой несколько дырок в стенах, чтоб дышалось полегче. Под жирком на пузе и боках угадывалась настоящая броня из мышц, а россыпь уродливых шрамов яснее любых баек говорила о живучести здоровяка. Таких надвигающаяся старость сгибает с большим трудом, и только спустя не один год, потеряв наконец терпение, сметает с ног одним махом.
Самогонщик наклонил голову налево, потом направо, разминая бычью шею, помахал руками, обвёл гудящих зрителей хозяйским взглядом.
Если ляжешь Даголо ни пфеннига5 не получит! крикнул он, оборачиваясь наконец лицом к противнику.
«Лучше бы тебе лечь, раздражённо отметил Гёц, не то Даголо сперва мне отвернёт башку, а потом придёт сюда сам и тебя в твоём же бренди утопит».
Ты скалься, Курт, пока есть чем, коротко проворчал он вслух и вышел вперёд на полусогнутых, поднимая сжатые кулаки на уровень лица. К чьему бы то ни было разуму взывать поздновато.
Осторожно семеня по небольшому пятачку, они обменялись парой коротких пробных тычков, чтобы прощупать друг друга и заодно разогреть толпу. Курт смотрел сверху вниз, краешек его рта то и дело норовил уползти к весело блестящему глазу. Гёц отвечал сосредоточенным взглядом снизу, держа челюсти и губы плотно сомкнутыми.
Мюнцер наконец ударил серьёзно, целясь в голову. Шульц резко присел и низко зарядил в ответ левой, целясь в живот кулак соскользнул по вовремя выставленному локтю, но он тут же добавил правой чуть сбоку.
«Угх», сдержанно оценил великан удар по рёбрам. «У-у-ух!» громко вздохнула толпа, прикидывая, верно ли поставлены денежки.
Курт ударил снова, на этот раз метя чуть ниже; Гёц отразил выпад и тут же отшатнулся назад, уходя от следующего удара правой этот бы точно выбил из его головы что-нибудь скверно закреплённое. Левой он коротко ударил в ответ, отступил перед следующим ударом и снова ткнул, не особо рассчитывая, что удар достигнет цели нужно пока лишь раззадорить великана.
Старый ландскнехт самую малость припадал на правую ногу. Чем больше приходилось наступать, тем сильнее ему это надоедало, тем больше хотелось задавить малявку и прекратить утомительную пляску.
Понемногу отходя назад и забирая влево, чтобы не врезаться в людской круг, Гёц своего добивался Курт насел ещё сильнее, вознамерился отмолотить его как следует. Огромная правая ручища наверное, последнее, что видели многие, прежде чем нырнуть во тьму; но на этот раз сокрушающий кулак летел в цель слишком долго.
Делец шагнул вправо, с лёгкостью отводя голову из-под лавины, и саданул хуком в правую скулу. Всё равно, что в стену треснуть; и всё же великан пошатнулся. Рыкнув, он неуклюже ударил сбоку, но Гёц присел и достал его тычком в грудь.
Свист, хохот и улюлюканье хлынули со всех сторон наконец пошла настоящая драка!
Вместе с шумом на Шульца навалился и противник: пропустив несколько сочных плюх, он резко сократил дистанцию и тяжело обрушился сверху. Гёц качнулся в сторону от первого удара, отбил второй, коротко ткнул в ответ, но тут же пропустил третий в плечо, в паре дюймов6 от головы.
Пусть в выпад не была вложена вся внушительная масса этой туши, его хватило, чтобы пошатнуть невысокого капитана Треф и вырвать немного времени. Гёц отпрянул назад, но от того здоровенный кулак лишь немногим слабее напоролся на его висок.
«Ох, ё» оценка не успела промелькнуть в его голове целиком прежде, чем он рухнул вправо под чей-то истошный вопль: «Курт!!»
В глазах потемнело, звуки окончательно смешались в один звенящий поток. Шульц оттолкнул себя от грязного пола правой рукой и левым коленом, парой нетвёрдых шагов отошёл назад, отходя прочь от медленно надвигающегося Мюнцера. Тот больше не ухмылялся, на одну ногу ступал заметно тяжелее начал-таки выдыхаться. Хороший момент, чтобы напасть, налететь с градом ударов, но пришлось использовать вырванные секунды, чтобы перевести дух и отогнать сотни мелких блуждающих огоньков, слетевшихся на звук хорошего щелчка по башке.
Гёц качнулся прочь от нового взмаха молота и снова зашёл справа, чтобы несколько раз садануть в толком не прикрытый корпус великана резко, зло. У другого, без толстой шкуры и добротного жирка под ней, уже кости бы затрещали!
Курт трескаться не собирался. Не без труда Шульц отвёл неуклюжий тычок в грудь, а после шагнул вперёд и достал правой до челюсти. Здоровяк выдержал и в ответ просто сгрёб его за шею.
Почуяв смертельную хватку, он впервые за полгода ощутил лёгкое дуновение паники и принялся остервенело молотить в открытый живот.
Медведь зарычал, но ослабил объятия и оттолкнул его заехав напоследок волосатым кулаком в лицо.
«Сука, зубы!» только и успело пронестись в наполненной звоном голове, пока Гёц неловко взмахивал руками, теряя равновесие, и брякался на задницу. Самогонщик громко стенал, согнувшись и придерживая брюхо.
Люди вокруг большей частью то ли притихли, то ли просто оказались заглушены ударами сердца Гёц не вполне разбирал. Да и хрен бы с ним. Сейчас его занимало только одно встать раньше, чем Курт очухается.
Оказавшись снова на ногах, он нетвёрдо шагнул вперёд, к полусогбенному здоровяку. Руки осторожно прикрывали подбородок и живот от ещё одной хорошей затрещины после такой подыматься будет куда как тяжелее.
На хороший удар великана, однако, не хватило только на неловкий взмах свободной рукой. Шульц оттолкнул её и с удовольствием засветил ландскнехту под глаз, а следом наотмашь приложил левой в середину широкой морды, да так, что кровь хлынула из прибитого носа.
Уже не в силах противиться силе удара, обмякшая туша грузно повалилась на пол, и лихое гиканье Треф понесло её по реке поражения к устью тягостных болезненных раздумий. А их Король, склонив голову и опираясь ладонями о колени, не мог решить, порадоваться ли тихонько своему успеху или громко проблеваться.
Остатки изрядно потрясённого разума робко подсказывали, что ни то, ни другое не очень подходит, а потому он с трудом выпрямился, запрокинул голову и возопил:
Эрна-а-а!
Прошло несколько непростых и очень, очень мутных мгновений, пока он не почувствовал под рукой крепкий локоть и не позволил себе навалиться на него половиной массы. Не то, чтоб она больше не выдержала, конечно. Просто целиком повеситься на бабу сейчас означало попрощаться со всем авторитетом, выбитым из внепланового боя в неравном весе.
Живой? негромко спросила женщина хотя, может, и прокричала ему в ухо со всей дури?
«Пойдёт», промычал Гёц в ответ и качнул головой, чтобы совсем всё стало ясно.