Отец отодвинул тарелку и стиснул пальцы на кубке; скривившись, он выдавил не столь уверенно:
Дерьмо.
Он, разменявший пятый десяток в прошлом году, сохранил до сих пор крепкие руки, широко расправленные плечи и ясный ум, скорый и на расправу, и на подсчёт выгод. И всё же последние несколько лет он не крошил черепа и ни за кем не гонялся. Зато проводил изрядно времени за ломящимся столом в шумной и пьяной компании своей небольшой армии и сочных месканских девок, чьи вываливающиеся из нескромного выреза прелести бросали глубокую тень на вольный город Кальвар со всеми его привилегиями. И уж Карл-то был обеими руками за то, чтобы чего-нибудь накатить и кого-нибудь пощупать. Да только как можно весело предаваться пороку, когда вот-вот в зал твёрдой железной походкой войдёт сам кайзер и прикажет: «А теперь выворачивайте-ка карманы на мою новую кампанию!»?
Это хорошо, если ты можешь загодя крысу учуять и готов разделать её для примера, медленно проговорил отец. Но что, если нет? Гёц хорош. Без него доход с лошадей, драк и игр убудет да и Бёльс бы с ним, но ты не думал, какие выводы остальные сделают? И что скажут торгаши, у которых дела с Хафеленом? Если уж Гёц на нас втихаря пику точит, этим только повод дай нам под дверь кучу навалить.
Злость тихонько бурлила где-то глубоко внутри. Снаружи Карл пытался излучать мрачное спокойствие и ждал, что же родитель скажет ещё. Вот только тот продолжать не спешил.
Так что насчёт Альфи? Я ж не буду ему ногти рвать, только
Нахрен Альфи, отрезал барон, сердито взглянув на него. Думать забудь его трогать. В воскресенье он ведёт игру Лиги. А если не будет, эти козлы мне плешь проедят. Займись лучше нашим Шульцем. Паси его дальше. Убедись, что он действительно под меня копает, или с имперскими сговаривается, или или любое другое говно замыслил. Если виноват устроим ему трибунал долбаный, чтоб все усекли, но до тех пор ни-ни, это ясно?
Угу.
Карл покорно склонил голову, подавляя желание устроить трибунал прямо сейчас. Даголо-старший уже смотрел на Эрну:
Поможешь ему, чем сможешь Приволочь королевскую задницу, например, если потребуется. Он наклонился вперёд. Это ведь не будет проблемой?
Конечно же нет, она попыталась придать сержантскому голоску выражение мягкой дочерней угодливости. Получалось так себе сержант очень уж выпирал: Захочешь эту задницу приволоку её тебе, как любую другую.
Одним махом Карл допил вино, подлил ещё, встал из-за стола и снова опорожнил кубок.
Мне пора. По делам.
Он сгрёб шляпу, едва не зацепив отцовскую вместо своей, и направился к выходу той же походкой, какой нёсся по плитке не так давно.
Ступай.
Штоф, плесни-ка мне кларета, донёсся до его ушей голос Эрны. Я это так не прожую Зубы уж не те. Скалюсь больно много.
от верно! Давай, хлебни и расскажи что-нибудь старику. Я тут со скуки помираю!
Карл не слушал. Нахлобучив шляпу на голову, он на ходу несколько раз сжал и разжал пальцы правой руки, левой придерживая неистово бьющийся о ногу меч. Зуд стал просто нестерпимым. Унять его можно было только срочно начистив чью-нибудь поганую рожу, и Бёльс его раздери, если он не найдёт такую в ближайший час.
Точно так же, стиснув пальцы на гарде меча, метая молнии глазами и размахивая правой рукой на каждом шагу, он снова ворвался к сторожам-игрокам. За столом сидело не четверо, а только трое, если, конечно, не считать девку на колене Дачса. Сандро Болт, давний приятель отца, что-то проворчал по праву старшинства, остальные же притихли.
Где Стефан? рявкнул Даголо-младший, обводя комнатушку взглядом.
Проклятье, ну, разумеется, его тут нет на кой ляд Стефану торчать тут на страже целый день?
Сидит у Мамаши со своими, наверное, взволнованно ответил Дачс, приподнимаясь со стула. А чё случилось-то?
Один должок надо вернуть М-мать, Сик, а где портки?
Светловолосый громила ответил ему мрачным взглядом из угла. От избытка чувств после слитой партии он побледнел, отчего ещё заметнее стали оспины на толстом угристом носу и жирный рубец на левой щеке. Молча Сик кивнул на старшину и почесал волосатое колено.
Дачс невинно улыбнулся, насколько это может сделать здоровый бандит с щербатым ртом и колючим подбородком, сиречь с нахальным отрицанием совершенно очевидной вины, и пожал плечами.
Бога ради, верни ему! А ты живо одевай свою задницу и за мной! Палец Карла резко проткнул воздух в направлении на Дачса. Когда я закончу, ему будет чем заплатить.
Бога ради, верни ему! А ты живо одевай свою задницу и за мной! Палец Карла резко проткнул воздух в направлении на Дачса. Когда я закончу, ему будет чем заплатить.
***
Карл быстро шагал вниз по Полёту Кружевницы. За мостом через канал дорога клонилась к южным воротам, и ноги сами несли вперёд, вдоль широкой дуги по краю кальварских трущоб.
За ним развевались полы синего камзола14 из лучшего кальварского сукна, расшитого лучшей серебряной нитью. Нитку, правда, привезли издалека, зато каждый стежок сделала игла местной вышивальшицы. Как настоящий патриот, он не мыслил себя в одежде, которая не была бы выткана, выкрашена, скроена и расшита руками мастеров Кальвара. Тем более, что в этих ремёслах они всё равно не знали себе равных отсюда и до самого Верелиума.
За хозяином поспешал Стефан немудрёный, но верный головотяп, размером поменьше Мюнцера, зато и не с таким самомнением. С каждым шагом он всё тревожнее водил свёрнутым набок носом из стороны в сторону, оглядывался, поправлял цветастый берет, но пока помалкивал. За ним топала группа садовых ребят с дубинками и цепами.
Лишь когда мост остался за спиной, одним могучим рывком Стефан нагнал его, демонстративно огляделся и наконец произнёс обеспокоенно:
Карл, так мы правда, что ль, туда идём? На юг?
Он ткнул пальцем вперёд, туда, где нависали над улицей высоченные кособокие домишки, что Рудольф Тиллер сдавал беднякам.
Точно! бодро воскликнул Даголо. Туда-то мы и идём!
А он точно там будет? Хреново будет по всем трущобам шататься и его искать. А то, ну Плохое место, чтоб потеряться
Не. Вшивый говорит, Тиллер сегодня трясёт босяков из Ржавого Угла. А если не трясёт
Карл вздохнул, пытаясь заранее примириться с нежеланной мыслью.
Ну, тогда отвалим.
Это Старик так повелел, что ли?
Карл резко остановился. Несколько громил позади дружно наступили друг другу на пятки.
Куда ж ты прёшь, мудила косолапый! сердито высказался Угольщик.
Заступ попятился от кривой чёрной лапы, махнувшей перед его носом, и злобно оскалился.
Шагнув прямо к Стефану, Даголо ткнул пальцем ему в грудь и сурово спросил, глядя прямо в глаза:
Слушай, кто тут старший по раздаче пней? А?
Ты и есть старший, просто ответил Стефан на простой вопрос, даже не моргнув.
А я что сказал?
Что мы сбегаем в трущобы и распишем харю Тиллеру, чтоб к нам не совался больше. А потом оприходуем двух кабанчиков и анкерок.
И что это значит?
Ну, наверное, что мы Тиллеру и его ребятам пней выдадим?
Патриций не сказал бы лучше! похвалил Карл, хлопнув громилу по плечу, и снова обратил лицо к трущобным домикам. Эй, живей переставляйте ноги! Наши кабанчики уже начали поджариваться!
В чём простодушный мордоворот не ошибся, так это в том, что долго шататься в этой части города, выискивая за каждой мусорной кучей смотрителя то есть части города, не кучи, идея не очень умная. Семнадцать человек в самый раз для быстрого шумного налёта, но уж точно не для полноценной кампании в трущобах. Здесь десятки укромных мест и примерно столько же бывших ландскнехтов из банды Тиллера. Эти ребята драться умеют и любят, оружие у них тоже припасено, так что такое вторжение для них, скорее, радостный повод хорошенько размяться.
И потом, на кривых, узеньких, грязных улочках и без ландскнехтов хватает шансов попрощаться с кошельком или кишками. Не говоря уж о перспективе засрать шикарный наряд.
Шансы эти меж тем сильно выросли, когда налётчики свернули с «главной» улицы в один из косых переулков, через которые в конечном счёте они должны достичь Ржавого Угла.
А также через невысыхающие лужи, горки из нечистот и хлама, который даже местные из дома прочь выкинули; мимо стайки-другой костлявых шкетов с голодными и хитрыми глазами, группы подозрительных оборванцев за углом и скрюченного существа в лохмотьях. Привалившееся к стене, оно то ли спало, то ли уже издохло Карл точно не собирался проверять. Он был готов получить по морде от Тиллера, но только не подцепить оспу, проказу, сифилис и кровавое проклятие одним махом.
Около половины жителей бедняцкого квартала зарабатывали на хлеб и кров простым и тяжким трудом вроде погрузки и разгрузки купеческих лодок в речной гавани или стирки белья. Остальные попрошайничали, переправляли опасные товары такие, за которые даже ткачи и контрабандисты отца не брались, ну и тащили всё, что плохо лежит. Заработанное тем или иным образом пропивалось и проигрывалось в Грушевом Саду, а также выплачивалось Тиллеру в качестве доли, или платы за покровительство, или чаще просто платы за жильё.