По зонду пока сухо, закончив писать, отодвинул от себя историю Максим. Заставила она меня понервничать.
Она всех заставила понервничать, не поднимая головы, прокомментировал Балашов. И пока непонятно, чем кончится. Сейчас кровь капнем, а утром эндоскописты глянут, лигируют вены.
Добровольский покачал головой, встал, прошёлся до кулера, набрал прохладной воды, посмотрел в темноту за окном. Фонарь тускло светил, выхватывая лишь качающиеся ветки, что росли вплотную к столбу. В голове звучал голос Аллегровой, от которого он никак не мог избавиться.
«Гуляй, шальная императрица», еле слышно протянул он. Господи, какой бред! Он повернулся к Балашову. Это же надо так бухать! Чтобы до панкреатита, до цирроза, чтобы кровью в потолок
Алкоголизм дело такое, задумчиво ответил Балашов, не отрывая взгляд от экрана компьютера. Чтобы бухать, надо иметь хорошее здоровье.
Это про другое поговорка. Это про нашу медицину. «Чтобы болеть, надо иметь хорошее здоровье».
Какая разница? Виталий положил пальцы на клавиатуру, задумался. Болеть, бухать Алкоголизм болезнь. Что и требовалось доказать.
В дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, вошла Мария с несколькими бланками в руках.
Вот её кровь. И биохимия. И электролиты положила она листочки перед Балашовым. И к вам полиция рвётся. Будет кто-нибудь с ними разговаривать?
Гемоглобин восемьдесят четыре, взглянул на анализы Балашов, словно и не было фразы про полицию. Течёт не очень давно. Он посмотрел на Максима. Думаю, потекло уже здесь, у нас. В смысле, в хирургии.
Я понял, ответил Добровольский. С полицией общаться будем?
Представители закона не стали дожидаться, когда врачи договорятся между собой. Они вошли в оставленную Машей открытой дверь крепкий, высокий сержант и следом за ним невысокая девушка-лейтенант, напомнившая Добровольскому своими габаритами Юлю из хирургии. Парень прошёл вперёд, прямо на Максима, словно раздвигая воздух для офицера.
Здравствуйте, лейтенант поздоровалась первой. Сержант шагнул в сторону, открывая её для обозрения. Балашов поднял на секунду взгляд и продолжил печатать эпикриз.
Лейтенант Чумак, третий районный отдел. Я по поводу поступившей к вам Рудневой Зинаиды. Она не знала, к кому обращаться; ей интуитивно казалось, что человек за компьютером главнее того, что стоит со стаканчиком у кулера. На «скорой» дали адрес вашей больницы. Мы были в отделении, там сказали, что её перевели в реанимацию.
Проходите, Добровольский показал на диван. Да, она сейчас здесь, в реанимации. А чем обусловлен интерес к ней? Вроде банальная алкоголичка, никаких подводных камней
Лейтенант прошла к дивану, стараясь не наступать на невысокий каблучок табельных туфель как будто на цыпочках. Присела немного боком и натянула юбку максимально на колени, положив сверху папку с бумагами. Сержант прислонился к стене там же, где и стоял, сложив руки на груди, но уже через секунду подошёл к кулеру, взял со стола чью-то чашку, набрал полную и залпом выпил.
Все подождали, пока сержант утолит жажду и вернётся на место, потом Чумак спросила:
То есть она у вас?
Да, ответил Балашов, выглянув из-за монитора.
И она живая?
Обижаете.
А говорить она может или?..
Наркоз я ей не давал, немного откатился в кресле от стола Балашов. И наркотиков никаких не использовал. У неё зонд стоит, но не во рту. А у вас какая-то крайняя необходимость в общении с ней?
Чумак посмотрела на сержанта, словно этот молчаливый Рэмбо у стены должен был придать ей сил и уверенности, потом погладила папку у себя на коленях и ответила:
В общем-то, случай довольно простой. Уже раскрыли всё.
Раскрыли? удивился Балашов.
По горячим следам, как любят журналисты говорить, кивнула Чумак.
Можете рассказать или тайна следствия и всё такое? спросил Добровольский.
Там бытовое, на почве пьяной ссоры и неразделённой, так сказать, любви, ответила лейтенант, понижая громкость к концу фразы, и Максим почувствовал, как от последнего слова Чумак готова была покраснеть.
Бытовое, простите, что? уточнил он, хотя вариант ему в голову приходил всего один.
Убийство, конечно же. Сосед там Признался.
Добровольский помнил, что сосед если это был тот же самый сосед вызвал «скорую» для Зинаиды.
Бытовое, простите, что? уточнил он, хотя вариант ему в голову приходил всего один.
Убийство, конечно же. Сосед там Признался.
Добровольский помнил, что сосед если это был тот же самый сосед вызвал «скорую» для Зинаиды.
А убили-то кого? не выдержал Максим этой подаваемой маленькими дозами детективной истории и решил ускорить процесс.
Как кого? Руднева Сергея Степановича, посмотрела снизу вверх на Добровольского лейтенант. Мужа её.
Экскаваторщика? уточнил Максим. Которому завтра на смену?
В её глазах появилось любопытство.
Она что-то рассказывала вам?
Кроме того, что отмечала своё сорокалетие в течение недели и что дома муж, которому нельзя проспать работу, можно сказать, что ничего, развёл руками Добровольский. Так он умер, что ли?
Да, кивнула Чумак. Ему вместо нормальной водки метиловый спирт подсунули.
Кто? Сосед?
Сосед.
Зачем?
Зинаиду любит. Очень, коротко ответила Чумак. Хотел устранить главного конкурента.
Монтекки и Капулетти, вздохнул Добровольский. А если бы его Джульетта сама хватанула дозу?
Чумак пожала плечами:
Вы у неё никакого отравления не диагностировали?
Вроде нет, пожал плечами Балашов. Она, если бы метанола выпила, сейчас бы нас уже не видела, я думаю. Там же летальная доза примерно стакан, если он разведён до крепости водки. А они не один день пили.
Он помолчал немного, а потом внезапно спросил:
То есть вы хотите ей сказать, что у неё муж умер? Ни раньше, ни позже именно сейчас?
Единственное, что узнать осталось, ответила Чумак, это в курсе она была или нет. Чтобы решить, был ли сговор. А сосед уже явку с повинной написал.
Добровольский попытался оценить весь масштаб этой комбинации, и у него плохо получилось. Какой-то сосед, будучи влюблён в эту шальную императрицу, на четвёртый день пьянки подсунул её мужу метанол, хотя была вероятность, что и сама Зинаида в праздничной неразберихе возьмёт не ту бутылку. И у самого соседа были неплохие шансы прилечь рядом с мужем судя по всему, дым коромыслом стоял довольно долго, а решение, хоть и было заготовлено заранее, исполнялось человеком пьяным и слабо понимающим, что вообще происходит.
Он решил, что Зинаида тоже из той бутылки отхлебнула потому сразу «скорую» и вызвал, продолжила лейтенант. А когда бригада приехала, то изо всех сил Рудневу к ним пристраивал, а про мужа ни слова не сказал. Справедливости ради, про мужа Зинаиды тогда уже можно было и не вспоминать. Наш эксперт когда приехал, сразу сказал часа два мёртв, не меньше.
А полиция-то откуда узнала? удивлённо спросил Добровольский. «Скорая» уехала, я телефонограмму давать не собирался повода не было. Это не ребёнок, не ножевое или огнестрел.
Сосед постарался. Чумак встала с дивана. Решил, что убил свою Зину, и теперь ему на свободе жить смысла нет. Позвонил в дежурную часть, вызвал, так сказать, огонь на себя. Всегда бы так, усмехнулась она. Вы проводите меня к Рудневой? спросила она у Балашова, правильно поняв, что он здесь хозяин.
Виталий задумался, постукивая пальцами по столу, потом встал и со словами «Мне надо три минуты» вышел из ординаторской. Добровольский зачем-то посмотрел на часы, словно решил засечь эти три минуты. Сержант у стены скучал, глядя в телефон. Чумак посмотрела на Максима и спросила:
А он куда пошёл?
Добровольский пожал плечами. Ему самому было любопытно.
Когда Балашов через обозначенные им три минуты заглянул в дверь и пригласил полицейских пройти, Чумак чуть ли не побежала за ним. Виталий в коридоре протянул ей одноразовый халат, маску и прозрачную шапочку. Хотел помочь ей всё это надеть, но она отстранилась, быстро облачилась в предложенную униформу, отчего стала похожа на героиню бесконечного сериала «След».
Когда все вошли в зал, сразу стало понятно, зачем уходил Балашов. Руднева оказалась привязана за руки к боковинам кровати. Запястья были обёрнуты кусками старой простыни, поверх них затянуты пояса от тёплых халатов. С подушки на приближающуюся представительницу власти смотрела совершенно испуганная и измученная юбилярша. Она потихоньку начала трезветь и осознавать происходящее.
Чумак, подойдя поближе, остановилась. Добровольский понял, что она смотрит на мешок сброса по зонду, куда всё-таки набежало около ста пятидесяти миллилитров крови. Монитор несколько раз пикнул на полочке над головой Зинаиды Балашов протянул руку, нажал что-то; звуки прекратились. Чумак вопросительно посмотрела на анестезиолога, но Виталий больше никак не реагировал на происходящее.