Блинков смутился, тут же обиделся, набычился, но продолжил.
Военруки других учебных заведений со всей Москвы ко мне учиться приходят. Какую оценку вы дадите моему уроку?
Будет еще второй урок. После окончания второго, и поговорим, сказал я, глядя на него, как на шкодливую муху.
Второй урок был еще хуже, хотя хуже первого и быть не могло.
Блинков совсем выдохся. Он долго рылся в поисках учебника по начальной военной подготовке, но нашел чтото по гражданской обороне.
О, Ильич! воскликнул он невольно. Да что касается ГО, то я здесь асс. Значит так, ребята, гражданская оборона это оборона от американской имепьялизьмы и для защиты коммунизьмы во всем мире. Мы строим подземные сооружения станции метро, всякие там землянки, способные выдерживать мериканские ракеты дальнего радиуса действия. Ракета летит, а мы под землей хахаха и зад им показываем. Но сами начинаем выпускать наши «Тополя», а эти Тополя Никсону под зад, как дадут, так задница, рассыплется на мелкие кусочки. Все или фсе, как правильно? как правильно, товарищ дилехтор, подскажите! Ну да ладно, сами с усами. Ребята, у кого есть газета «Правда»? Там обычно хорошая передовица, надо бы прочитать. Вся гражданская оборона базируется на учении марксизмаленинизма, а это все в «Правде».
Староста достал газету, и началось нудное чтение. Оно длилось до конца урока.
О, Боже! вздохнул я невольно, когда активисты освободили класс. Блинков победно улыбнулся, почесал затылок, а потом брюхо и уселся почти рядом со мной. Он был на высоте, и я в этом оказался невольным виновником, зачем я вспомнил Бога, когда полагалось вспоминать Ильича, даже если ты втихаря выпустил пар из штанов.
Что это вы Бога вспоминаете? Давайте лучше мой урок обсудим. Приказ надо заготовить, может премия, какая выйдет, тады несу бутылку.
Ваш урок даже козе под хвост не годится. Никакой логики. Вы просто мелите ерунду. Самито хоть вы понимаете то, о чем говорите? Я, например, абсолютно ничего не понял и ребята тоже. Они у вас сидят и столы карябают. Ни одного вразумительного предложения вы не произнесли. Какое у вас образование? Хоть два класса окончили? Судя по тому, как вы заполняете журнал, у вас не более двух классов за плечами.
А при чем тут образование? обиделся Блинков. Я воевал вот мое образование. И отец мой воевал. Я член партии и член партийного бюро училища. А образование шесть классов перед войной, а дальше юнирситет на хронте.
Это похвально, но преподаватель из вас, как из меня священник. Вы уж извините за откровенность. Не обижайтесь. Подумайте, как следует, стоит ли вам продолжать калечить подростков.
А вы не обижайте меня. Ваш предшественник так со мной не поступал. Мы дружно жили, хорош был человек.
Что же вы так подвели своего друга хорошего человека, настрочив на него кляузу, будто он в трусах по этажам за ученицами бегает? А ведь не так давно я видел вас обоих: вы и Наумочкин ползли на четвереньках от ресторана «Азов» по направлению к училищу, дико матерились, а потом мирились, слюнявили друг друга, словом вели себя как скоты. А ваши ученики проходили мимо, показывали на вас пальцем и хохотали, за животы хватались. Хороший пример, не правда ли для подрастающего поколения?
Да, я наклепал на него, это было в сердцах, а теперь жалею. А то, что мы ползли на четвереньках, матерились при этом и тут же мирились, дык это было опосля работы, када кожен из нас вольный казак, что хочу, то и ворочу, как говорится.
Хорошо. А почему вы записали часы, которые вы не проводили? Разве коммунист, да еще член партбюро так поступает?
А что тут такого, защищался Блинков, у меня в расписании заложено, значит, я обязан занести в журнал. Это учет. Чему нас учит Ленин? Учету, вот чему он нас учит, дорогой мой дилехтор. Ежели бы я отказывался вести урок, када ученики у мене в классе, просят и умоляют об проведении мною урока на высшем пед. уровне, тады другое дело. Вы не больно мудрствуйте, я грамотный человек, вы не думайте, я не х. собачий, вот что товарищ дилехтор.
Не дилехтор, а директор, поправил я его. О Боже! снова вырвалось у меня.
А, Бога вспоминаете! ну хорошо, доложу, я тоже не лыком шит, не думайте.
О, Ильич мой дорогой! поправился я, выходя из кабинета.
Ну, вот это другое дело, произнес Блинков.
О, Ильич мой дорогой! поправился я, выходя из кабинета.
Ну, вот это другое дело, произнес Блинков.
Своим слишком откровенным разговором с военруком, я тут же приобрел первого непримиримого врага в лице Блинкова. Он строчил на меня жалобы каждый день в различные инстанции Москвы, вплоть до ЦК КПСС.
* * *
На третьем этаже, правее моего кабинета размещался актовый зал на четыреста посадочных мест. Кресла были завезены недавно, перед моим приходом, но уже были порезаны во многих местах и вырезаны имена, типа «Ваня+ Маня = любовь». Сейчас он был заполнен больше, чем наполовину учащимися второго года обучения. Перед учащимися, на небольшом подиуме, возвышался мой заместитель по учебновоспитательной работе Рыгалов, или отрыжкин, как его называли промеж себя учащиеся. Он никак не походил на преподавателя, тем более на заместителя по учебно воспитательной работе. Небрежно одетый в старый засаленный, не видевший утюга пинжак, давно нестиранную и не видевшую утюга рубашку, с расстегнутой ширинкой на брюках.
Он чтото гундосил себе под нос, а слушатели, сидя в креслах, занимались своим делом. Кто играл в карты, кто ручкой расписывал спинки кресла впереди сидящего, кто строгал какието палочки, а кто и прикладывался к горлышку бутылки, наполненной вином. Я незаметно подошел к Рыгалову и спросил вполголоса:
Что это вы делаете?
Как что? рази вы не видите: я провожу урок по обчествоведению, так сказать в коллективной форме. А что нельзя? У меня по расписанию шесть групп сегодня. Мне надо бы вести в кожной группе по два часа, а я решил сэкономить: собрать всех и провести за два часа. А какая, собственно разница. Я сэкономлю четыре часа, мне еще и с собакой надо погулять, не держать же ее взаперти.
А почему со всеми одновременно? У вас ведь по расписанию шесть часов, по два часа в каждой группе, неужели все шесть часов вы будете им чепуху нести, ведь за это время они изрежут все кресла, в которых сидят. Что мы потом делать будем?
Да я уже вам объяснил. К тому же я собрал двенадцать групп вместо шести, провел с ними урок одновременно, так сказать одним махом. Сегодня я запишу шесть часов, а в понедельник или в другую субботу еще шесть. А ваш предшественник вообще не проводил часы в группах, а в журнал записывал. Знацца, все было нормально.
Хороший пример подаете своим подчиненным, ничего не скажешь. А что касается моего предшественника, то это дело прошлое: кто прошлое вспомнит, тому глаз вон.
Так я ведь ваш зам. Зачем глаз вон. Вы что собираетесь выбить мне один глаз, заму должны быть поблажки. Тем более, я в окопах родину зачиччал.
Слушая вас, я ничегошеньки не понял. Думаю и ученики тоже, поэтому каждый занимается своим делом: кто в карты играет, кто спинки кресел разрисовывают, а у стены в балду играют, да вино распивают.
А чего тут понимать? Все очень просто: Ленин, партия, большевики, гражданская война, десять сталинских ударов, свержение монархии, ответил Рыгалов.
Я расхохотался и сказал:
Зачем же вы так опошляете Октябрьскую революцию? Вам надо с каждой группой отдельно проводить эту тему и не только эту, но и другие, ведь вы не первый день в учебном заведении, правда? И потом, вас никто не слышит, и боюсь, никто вас не понимает. На каком языке вы с ними общаетесь? На китайском, или на арабском?
Кажется, на русском, а что?
Мне не верится. Вы просто бормочете себе под нос, а ребята думают, что вы читаете еврейские талмуды. Прекратите это сейчас же. Я не подпишу вам ни один табель на оплату часов.
Рыгалов гордо задрал голову, как пойманный партизан, которому только что зачитали смертный приговор.
Я воевал что это вы так? Я, значит, в окопах Родину зачичал, стрелял вверх, так сказать, жизнью рисковал, а она дается один раз
Все вы здесь воевали вы, Блинков, Портных, Подгородский и еще, наверное, ктото, а вот воевать на педагогическом фронте никто из вас не может и, пожалуй, не хочет. Надоело это. К черту! Собирайте свои конспекты и уходите гулять с собакой.
Как знаете. Но учтите, я имею награды и, кроме того, я член партийного бюро училища.
Это похвально, но
Что но? Вы где сядете, там и слезете, понятно?
Ладно, можете идти.
Куда?
Куда хотите.