Ближе к вечеру подул свежий ветер, унося дневной зной. Послышалась команда боцмана готовить шлюпку. Громко хлопнувшая дверь кубрика разбудила Дагу. Спросонья он резко поднялся в гамаке, тот качнулся и выронил своего постояльца на пол. Потирая ушибленную руку, Дага вышел на палубу. Атилл, приказал садиться в шлюпку, куда матросы уже погрузили несколько анкерков24 и мушкетов25. Вскоре он вместе с боцманом и шестью корсарами, среди которых был и Сухарь, отплыли к берегу. Высадившись, Дага помог матросам вытащить шлюпку на песок и выгрузить анкерки.
Кто хочет побить юнгу? ехидно спросил боцман, поправляя саблю на поясе.
Давай я начищу ему рыло, отозвался Сухарь, затаивший обиду на Дагу за вчерашнее поражение, У меня руки чешутся его пришить.
Драться без оружия. Бой с кинжалом я сам проверю, а то приколешь малыша, сказал Атилл, улыбаясь.
Вслушиваясь в эти слова, Дага недоуменно посмотрел на боцмана, потом Сухаря. Обвел взглядом корсаров, которые, предчувствуя веселое зрелище, расступились, образуя кольцо вокруг соперников.
Ну, все, козий хвост, тебе конец! Иди ко мне, акулья задница, махнув рукой, злорадно рассмеялся Сухарь. Он пружинисто двинулся к Даге, который стоял, опустив руки и беспомощно оглядываясь по сторонам. Когда Сухарь замахнулся, Дага инстинктивно заслонил лицо руками, и в тот же миг сильный удар в голову опрокинул его навзничь на песок. Падая, он слышал смех и одобрительные возгласы корсаров, увидел, как Сухарь улыбнулся и торжествующе поднял руки. В этот момент по телу Даги пробежала неприятная дрожь, поднимая, откуда-то изнутри горячий шар. Дальнейшее произошло мгновенно. Он вскочил, молниеносно крутнувшись на месте, нанес Сухарю удар левой ногой в живот. Тот охнул и, взмахнув руками, упал на спину. От неожиданности толпа замерла, уставившись на неподвижное тело, и, когда через пару минут Сухарь зашевелился, удивленно вздохнула.
С кулаками разобрались. Теперь на кинжалах, довольным голосом произнес Атилл, протягивая Даге складной матросский нож с широким лезвием.
Я не умею драться на ножах и стрелять из пистолета, прошептал Дага, переводя дух.
А ну-ка, Змей прирежь этот огрызок селедки, вдруг приказал боцман одному из матросов.
Это запросто, ухмыльнулся коренастый парень, доставая кинжал из-за пояса. Он несколько раз перекинул его из руки в руку. Затем быстрым движением нанес боковой удар. Толпа загудела, выкрикивая:
Вспори брюхо псу, посмотрим цвет его крови.
Казалось еще мгновение и Дага отправится к праотцам, но тот сумел с трудом увернуться от кинжала.
Черт! Зарежут играючи и бросят на корм птицам, пронеслось в голове Даги.
Змей, не сводя с него злых глаз, ударил кинжалом снизу в живот. И в этот миг Дага быстрым движением перехватил его руку у запястья, дернул ее на себя с последующим броском через бедро. Ноги Змея мелькнули в воздухе, и он ударился спиной о землю. Дага моментально заломил руку с кинжалом, Змей вскрикнул от боли и выронил оружие. В наступившей тишине слышно было, как кричат чайки, и выплескиваются на берег волны. Корсары замерли, удивленно глядя на поверженного Змея, который лежал на песке, бросая на матросов недоуменный взгляд.
Прекратили бой, скомандовал Атилл и, подойдя к Даге, рассмеялся:
А ты не так уж и плох, в джентльмены удачи берем. Стрелять и фехтовать научу, дело наживное, и, повернувшись к матросам, приказал:
Сухарь и Змей идут в лес за кабанами, остальные собирают крабов и черепах. Я с Дагой за водой. Давай, юнга, бери анкерки и топай к своей лужице. Не забыл, поди?
Когда солнце скрылось за горизонтом, шлюпка с десятком крабов, черепах, тушами двух кабанов и анкерками с пресной водой направилась к «Шалунье», с которой доносился звонкий стук молотка.
Ох, и неугомонный же наш Нагель26, пробурчал Атилл, разворачивая шлюпку носом на волну, повезло с плотником. Целыми днями лазит, что-то подправляет, стучит то молотком, то топориком. Этот черт умудряется даже во время боя шустро устранить неисправности в корпусе.
Дага, вслушиваясь в эти слова, с интересом наблюдал, как боцман мастерски подвел шлюпку к борту, как вахтенный матрос, поймав брошенную Змеем веревку, быстро закрепил ее на планшире. Перегрузив добычу на палубу, Дага по распоряжению Огонька отнес крабов и черепах на камбуз.
2. Бунт на барке «Шалунья».
2. Бунт на барке «Шалунья».
У трапа Атилла встретил капитан. Он переглянулся с ним и жестом руки позвал в свою каюту.
Проверил юнгу? Что за птичка? спросил Дракон, усаживаясь в кресло.
Сначала глоток рома, потом все остальное, отозвался боцман, наливая из бутылки ром в большую серебряную кружку. Отпив несколько глотков, произнес:
Ты меня знаешь не первый год. Удивить нас трудно, но то, что я увидел сегодня, клянусь Богом, на Карибах еще не было. Представляешь, этот обломок мачты голыми руками порвал вооруженного кинжалом Змея, а Сухаря вообще вырубил из сознания. Вдумайся, Дракон, наших лучших матросов, которым равных нет в абордажных схватках. Очень резвая птичка попалась. Реакция молниеносная, и силенкой чувствуется, Бог не обидел. Если подучить фехтованию, получим отличного бойца.
Пожалуй, ты прав. Кто он и откуда, потом разберемся, а пока присмотрись к нему. И держи ухо востро, от Нагеля знаю, что в команде вызревает бунт. Сам видишь, последние месяцы были неудачными. Матросы шушукаются с канониром27 Хромым Биллом. Сухарь со Змеем около него трутся, а тут еще непонятная находка с быстрыми кулаками. Теряюсь в догадках. Чувствую, что не нашего племени этот кусок дерьма. Плавает хорошо, силенка есть, а пальцы как у аристократа. Я сам из дворян, знаю эту породу. Но он и на них не похож, задумчиво произнес Дракон, раскуривая трубку.
Ты что думаешь, что команда способна выступить против тебя? удивленно спросил Атилл, наливая в кружку ром.
Все может быть. Устав от безделья, эти головорезы вполне могут пощекотать своего капитана ножичком, чтобы сорвать злость, мрачно отозвался Дракон, за два дня управимся с подготовкой «Шалуньи» к походу. Хотел очистить обросшее ракушками днище, но придется отказаться от кренгования.28 Кровь из носа надо уходить на охоту, а потом валить на Тортугу.
Черт, не думал я, что матросы так заартачатся. Тут и юнга нам пригодится, сказал Атилл, вставая.
Он вышел на палубу. У фок-мачты сидели Сухарь, Змей и рулевой Дик по прозвищу Спица и тихо разговаривали. Заметив боцмана, замолчали. Поодаль от них облокотившись на планшир левого борта, стоял в задумчивости Дага. Он смотрел на вечернее море и размышлял о событиях сегодняшнего дня, который мог стать последним в его жизни. Атилл подошел к нему и, улыбнувшись, спросил:
О чем задумался, юнга?
Удивляюсь, как выжил сегодня, ответил Дага.
Ты удивил меня своей прытью. Кто научил так драться? И плаваешь хорошо. На Карибах это редкость. Я не знаю ни одного пирата, который бы умел так плавать. Да, что и говорить, пираты вообще бояться плавать. Отсюда делаю вывод, что ты не из корсаров и моряков. Может ты из дворян? Руки у тебя холеные, в поведении чувствуется хорошее воспитание. Я видел, как ты драил палубу. Что скажешь?
Сам не знаю. Смотрю на море, корабль и чувствую, что это уже было в моей жизни. Недавно завязывал узел, кок увидел и похвалил, что сумел завязать простой штык29.
Что ты сказал? Простой штык? А, ну, покажи.
Дага взял веревку и быстро завязал узел. Атилл посмотрел, цокнул языком, и произнес:
Какие узлы еще умеешь вязать?
Наблюдая, как юнга вяжет узлы, присвистнул от удивления. За считанные минуты он увидел беседочный, брам-шкотовый, рифовый, шкотовый и шлюпочный узлы.
Якорь мне в днище! Ты еще больше запутал меня. Вяжешь узлы как заправский матрос, воскликнул Атилл, Может, ты и навигацию знаешь?
Дага пожал плечами и произнес:
Понимаешь, у меня такое ощущение, что я уже ходил под парусом.
Ладно, потом разберемся. Вали отдыхать, завтра много работы, сказал боцман, направляясь на шканцы.
За починкой парусов и такелажа прошло еще два дня. Дага с утра до позднего вечера чистил пушки, таскал ядра, помогал коку на камбузе. К полуночи падал на палубу и засыпал. Утром третьего дня его разбудил звонкий голос боцманской дудочки. Палуба ожила от топота босых ног. Матросы быстро рассыпались по своим местам, Дага бросился к шпилю30.
Поднять якорь и поставить паруса, раздался голос Дракона.
Сегодня он выглядел как-то особенно торжественно в черной треуголке, коричневой кожаной безрукавке, белой шелковой рубашке, заправленной в зеленые атласные штаны. За поясом красовались два пистолета, а на голубой перевязи через плечо длинная шпага. Дага, помогая матросам, ухватился за вымбовки31 на шпиле. Барк дернулся. Якорь медленно пополз вверх. Сероватые, латанные-перелатанные паруса зашелестели, наполняясь свежим ветром, зашумела вода, разрезаемая форштевнем32. Корабль легко заскользил по волнам, оставляя за кормой пенящийся след и смертоносные рифы. Прошли сутки. Опустилась южная ночь, рассыпая в небе мерцающие звезды. Временами яркое пламя падающих метеоритов освещало море. Когда выкатился полумесяц, штиль остановил «Шалунью». Она одиноко замерла с обвисшими парусами. Матросы мирно похрапывали в кубрике. В капитанской каюте светился тусклый огонек. Дага долго ворочался в своем гамаке, пытаясь заснуть.