Моя мама Гинда, представил её Вениамин Аронович. А это еврейские парни из нашего двора.
Он назвал всех поимённо.
Здесь проживают ещё трое. Вы их наверняка знаете. Сара Матвеевна, моя жена, Семён и Лина с утра на работе.
А вы не работаете? спросил Ромка.
Я работаю по ночам. Тепло ведь нужно и днём, и ночью, ответил он. Мама, напои наших гостей чаем, а я переоденусь.
Вскоре все сидели вокруг круглого стола в гостиной, и пили чай с вишнёвым вареньем и печеньем, разговаривая о делах в школе и во дворе.
Ребята, наверное, вы знаете, что наша семья собирается эмигрировать из Советского Союза. Мы уже четыре года ждём разрешения, сказал Вениамин Аронович.
Да, нам рассказали родители, произнёс Санька. А почему вы хотите уехать?
Понимаете, две тысячи лет назад римляне изгнали нас из нашей страны. Теперь у нашего народа появилась страна на том же месте, где она тогда была, и мы хотим туда вернуться.
Он посмотрел на внимательно слушающих его детей и, преодолев сомнение, решительно поднялся из-за стола.
Пойдёмте, я покажу вам её.
Мальчишки, не раздумывая, поднялись и пошли вслед за ним в небольшую комнату. У окна, из которого открывался вид на улицу, стоял небольшой письменный стол с полированной деревянной столешницей, рядом с ним стул с потёртым мягким сиденьем, а вокруг на двух противоположных стенах от пола до потолка нависали огромные шкафы, заставленные книгами и подшивками журналов.
Это мой кабинет, друзья. Но я обещал показать вам ту страну. Вы должно быть, никогда и не слышали о ней. Называется она Израиль, вот, посмотрите.
Он подошёл к подвешенной на простенке карте и обвёл рукой растянувшуюся с севера на юг территорию. Мальчишки, потрясённые увиденным, принялись рассматривать карту, водя по ней указательными пальцами и читая названия неизвестных им городов, гор, озёр и морей.
Иерусалим нашли? Это столица, ей три тысячи лет. А вот Тель-Авив. Ему всего шестьдесят шесть лет.
Ребята с изумлением смотрели на расцвеченный яркими красками лист бумаги, их впервые захватила география, которую они всегда считали скучным предметом.
А теперь, ребята, самое главное. Я советую вам никому не рассказывать о том, что вы были у меня и что видели. У вас и ваших родителей могут быть неприятности. Пусть это будет нашей тайной, уверенно произнёс Вениамин Аронович. А когда подрастёте, станете взрослыми людьми, и сами будете решать, в какой стране хотите жить и работать, тогда вы вспомните сегодняшние разговоры и нашу еврейскую страну. Договорились?
Хорошо, Биньямин. Мы никому не скажем. Ну, мы пошли. Спасибо за угощение, сказал Ромка.
Друзья спустились во двор, погружённые в неожиданно нахлынувшие на них мысли о далёкой загадочной стране.
А он нормальный мужик. Я хотел у него спросить, почему он носит на голове чёрную кепку, но побоялся. Узнаю у отца, негромко произнёс Санька.
Пацаны разъехалась кто на дачу, кто на рыбалку с родителями, кто к бабушкам и дедушкам. Здесь делать нечего, пойдём на улицу, предложил Илья.
Друзья вышли на Большую Серпуховскую и гордо зашагали по широкому, вымытому дождями тротуару, обмениваясь впечатлениями о встрече с загадочным человеком, который посвятил их в тайну. Тайну, открытую только для избранных.
9
Роман двух любящих людей обладает незыблемым свойством саморазвития, когда чувства и эмоции, овладевающие ими, становятся всё ярче и глубже, близость острее и совершенней, а духовная связь достигает пределов, о существовании которых они даже не догадывались.
В управлении об их отношениях вскоре стали поговаривать, женщины шептались между собой всякий раз, как Лев Самойлович проходил по лестнице или коридору или заглядывал в какой-то отдел по работе, а мужчины бросали завистливые взгляды завоевать сердце красавицы Веры Лебеденко пытались многие из них. Некоторые не преминули напомнить и о принадлежности его к враждебному арабским друзьям народу Ближнего Востока. Лев Самойлович не мог не заметить и не почувствовать эту сгустившуюся атмосферу и старался не давать повода к разговорам. В один из дней его вызвал к себе парторг Киселёв.
Здравствуйте, Андрей Иванович. Вы хотите со мной о чём-то поговорить? спросил он, входя в комнату и садясь на стул.
Да, Лев Самойлович, изображая миролюбие на круглом упитанном лице, сказал тот. До меня дошли слухи о вашей связи с Верой Петровной Лебеденко. Киселёв посмотрел на него испытующим взглядом. Я очень прошу Вас вести себя сдержанно. Ведь Вы женаты. Конечно, я не могу приказать, времена -то другие, но прислушайтесь к моему дружескому совету, оставьте её, не компрометируйте себя, инженера с большими надеждами на профессиональный и карьерный рост.
Да, Лев Самойлович, изображая миролюбие на круглом упитанном лице, сказал тот. До меня дошли слухи о вашей связи с Верой Петровной Лебеденко. Киселёв посмотрел на него испытующим взглядом. Я очень прошу Вас вести себя сдержанно. Ведь Вы женаты. Конечно, я не могу приказать, времена -то другие, но прислушайтесь к моему дружескому совету, оставьте её, не компрометируйте себя, инженера с большими надеждами на профессиональный и карьерный рост.
В этом внимании к нам много преувеличения. Да, я испытываю к Вере большую симпатию. Но это естественно: мы сотрудники и коллеги по работе, стараясь быть убедительным, ответил Лев.
Ну, дело, конечно, молодое. Она красавица и прекрасный работник, недоверчиво проговорил парторг. И всё же поверьте старику, бросьте эти ваши шуры-муры.
Спасибо, Андрей Иванович, за заботу. Я подумаю, сказал Лев Самойлович и вышел из кабинета.
Чувства Льва Самойловича к жене, казавшиеся незыблемыми более десяти лет, поблекли, сменившись на партнерскую привычку совместно вести домашнее хозяйство, делать покупки, убирать квартиру по пятницам и выполнять супружеский долг. В постели женщина всегда безошибочно определяет, испытывает ли мужчина к ней какие-то чувства. Елена Моисеевна мужа любила и болезненно переживала его охлаждение. На её вопросы он отшучивался, говорил, что просто устал на работе, и стремился сразу же сменить тему разговора, не позволяя жене поймать его на случайной оговорке. Он умело скрывал отношения с Верой, не позволяя ей звонить ему домой, и связывался с ней в выходные дни только по телефону-автомату на улице за углом соседнего дома.
Вера пошла на работу сразу после школы, которую закончила с серебряной медалью. Год назад она похоронила отца, инфаркт миокарда свалил его во время планёрки на заводе, где он работал начальником цеха. Мечты о получении высшего образования пришлось отложить до лучших времён надо было помочь маме, Татьяне Сергеевне, прокормить и воспитать младшего брата и сестру. Дед Николай погиб в сорок первом под Москвой, и после свадьбы Тани и переезда её к мужу, бабушка Оля жила одна в двухкомнатной квартирке на Таганке. Вера навещала её, чтобы прибраться и что-нибудь купить в магазине. Этой весной мама предложила бабушке прописать Веру у себя, а потом перебраться к ним. Всем бы стало легче ухаживать за ней, а Вера получила бы квартиру и возможность выйти замуж и устроить свою жизнь. Вера сама сделала ремонт и стала завидной невестой жившие поблизости мужчины по вечерам, когда она возвращалась с работы, и днём в выходные дни не давали ей проходу.
Вера, как и прежде, задерживалась в конце рабочего дня и заходила в кабинет Льва Самойловича, и они бросались в объятья друг другу, не в состоянии превозмочь охватывающее их желание. В тот день, когда состоялась его беседа с Киселёвым, он остановил её на пороге.
Вера, меня сегодня вызвал к себе Андрей Иванович. Он сказал, что о нас все говорят и посоветовал расстаться, чтобы не испортить себе карьеру.
И что ты ему ответил? Её лицо побледнело, и она крепко сжала его руку.
Что мы просто сотрудники, и я испытываю к тебе вполне естественную симпатию.
Ну, ты и конспиратор, Лёвушка, вздохнула она и, обняв его, поцеловала в губы. А я тебя люблю, дорогой мой, и никому не отдам.
Вера прошлась по кабинету и, подойдя к письменному столу, оперлась на него и взглянула на Льва.
У меня завтра день рождения. Ты не хочешь пригласить меня в ресторан?
Но я должен вечером вернуться домой, с отчаянием произнёс Лев Самойлович.
А в командировку отправиться не хочешь? Ты давно не был в Ленинграде и Ярославле. Там ведь наши филиалы.
Но тебя же со мной не пошлют?! произнёс он.
Вера пронзительно посмотрела на него.
Ты не понял, дорогой. Никуда ехать не надо, но дома ведь можно сказать. Или ты думаешь, что всю жизнь будем встречаться у тебя в кабинете?
Она подошла к нему и, посмотрев ему прямо в глаза, спросила:
Ты меня ещё любишь?
Конечно, люблю. Но я не готов пока уйти из семьи, ответил он.
Простившись с Верой, Лев Самойлович спустился в метро. В поезде людей было много, но он не замечал их его внутренний взор блуждал в темноте душевных лабиринтов, ища выхода из тупика. На «Серпуховской» он поднялся по эскалатору и вышел на Большую Серпуховскую. Автобуса ждать не стал, а пошёл пешком, пытаясь понять ситуацию, в которой оказался.