Мне демонстрируя крушений страшный вид:
Глодали рыбы трупы там погибших,
Там груды золота в останках кораблей,
Там кучи жемчуга средь старых якорей,
Там драгоценности чудесные я видел.
Там утомленный скат на дне лежит,
Порою домом выбрав себе череп,
А выползет, так из пустых глазниц
Сверкают камни ценности безмерной.
Там слизь и топь на дне глубоком моря,
В которых кости мертвых символ горя.
Брекенбери
Когда же Вы смогли во время смерти
В глубинах тайных этих все заметить?
Кларенс
Мне кажется, я смог, хотя я часто
Был словно Призрак, но, однако, к счастью,
Внизу, в воде, Душа была моя
И в воздух, вверх, подняться не могла,
Когда водой заполненное тело
Ее извергнуть в моря глубь хотело.
Брекенбери
Ужели муками истерзанное тело
Скорей вернуться к жизни не хотело?
Кларенс
Нет, нет, продлить мне жизнь оно не рвалось -
Ведь буря страшная в Душе моей началась!
Казалось мне, что, как писал поэт,
Меня доставил мрачный перевозчик
Из моря в Царство бесконечной ночи.
Там Душу, чуждую для жуткого столь места,
Уорик первым встретил, знатный тесть мой.
Кричал он громко: страшный бич какой
За лжесвидетельство, что сделал Кларенс злой,
Дать Темная Монархия желает?
И он исчез. Тут прибыла, блуждая, Тень,
Ангелу подобная, в крови
На светлых волосах. Раздался крик:
К нам Кларенс прибыл, тот, что ложно клялся,
Когда в Тьюксбери я заколотым остался.
К мучениям тащите вы его!
Мне показалось, грязный легион
Злодеев, окружив, завыл мне в уши
Столь отвратительно, что тут же я проснулся,
Но в состоянии, что все еще в Аду, -
Мне сон ужаснейший, боюсь, сулит беду.
Брекенбери
В том чуда нет, что Ад так испугал Вас И я боюсь! Мне слушать страшно стало!
Кларенс
Ах, Брекенбери, преступления не скроешь -
Они свидетельства преступности Души
Для пользы Эдварда и как вознаградил!
О Бог! Тебя если мольбы не успокоят
И мстить захочешь всем, за зло виня,
Пусть гнев падет Твой только на меня.
О, не клади единую вину
На сына бедного и на мою жену.
Тюремщик мой, присядь вот здесь со мной -
Мне тяжко на душе, пусть сон придет другой.
Брекенбери
Я, Ваша Светлость, с Вами посижу
И Бога дать Вам отдых попрошу.
Кларенс забывается, сидя на стуле,
Брекенбери выходит.
Порой ломает горе связь времен -
Ночь превращает в утро, полдень в сон.
Для принцев титул лишь красивый символ,
А честь забота бременем всесильным,
Везде им мнится злобное коварство,
Они всего панически боятся.
Вот так, хоть титул есть, хоть нет его,
Нет разницы известность лишь всего.
Философия
Владимир Смирнов
Родился 5 апреля 1936 года в Одессе, преподаватель физики, советский, российский и украинский астроном, историк науки и писатель. В течение 7 лет секретарь партбюро факультета автоматической электросвязи ОЭИС им А. С. Попова, в течение 17 лет председатель правления ЖСК «Ленинский-26». В течение 10 лет исполнял обязанности ответственного секретаря Всесоюзного астрономо-геодезического общества (ВАГО), а также был членом ученого совета ОГУ им. И. И. Мечникова. Автор законченной серии книг «Реквием XX века», объемом около 6000 страниц текста, а также единственной по данной тематике монографии «Спектры кратковременных атмосферных световых явлений: метеоры». Автор более 100 статей в научных изданиях и СМИ, кандидат физико-математических наук, доцент кафедры физики.
Музыка и гармония Вселенной
(о работах Л. Эйлера и И. Кеплера, связанных с теорией музыки и открытием 390 лет назад «основного уравнения астрономии»)
В фундаментальных трудах И. Кеплера, относящихся к 16101619 гг., и Л. Эйлера 1739 г. разработаны законы теории музыки, выступающие в качестве «метода гармонии» для познания и обоснования основополагающих математических и физических (включая третий закон Кеплера) закономерностей. Выступая как «композитор-астроном», Кеплер строит контрапункт планет. Введение Кеплером понятия формообразующей силы дает возможность на основе механизма золотого или, по Кеплеру, «божественного» сечения формулировать законы развития в природе, имеющие антиэнтропийный характер. «Метод гармонии» позволяет объяснить действие кеплеровской «формообразующей» силы, объясняет закономерности развития во времени физических процессов, до сих пор не нашедших должной формулировки при изложении курса физики.
Гармония мира, проявляющаяся в виде особой формы симметрии, нашла частное отражение в музыке, особенно классической. В виде обратной связи для многих выдающихся ученых (Л. Эйлер, И. Кеплер и другие) музыка послужила методом познания и открытия универсальных мировых законов физики и математики. Так, у Гельмгольца[1] читаем следующее: «Как часто долго можно сидеть на берегу и смотреть на движущиеся волны! Их ритмическое движение производит чувство благотворения, успокоения и дает впечатление могущественной и прекрасно составленной жизни. Движение воды (будь оно в водопадах или морских волнах) аналогично музыкальному впечатлению».
Титульный лист первого издания труда И. Кеплера «Гармония мира». Франкфурт, 1619 г.
Великий ученый XVIII в. Леонард Эйлер (17071783 гг.), член Петербургской академии наук, среди более 850 своих научных трудов ряд работ посвятил музыке. Одна из первых больших работ Л. Эйлера «Dissertatio physico de sono» посвящена природе, образованию и распространению звука. В 1726 г. Л. Эйлер писал Даниилу Бернулли[2], что для ноты «до» он в результате исследования получил 139 колебаний в секунду. В 1727 г. Л. Эйлер, находясь в Петербурге, составляет отчет о своей работе в виде «исчисления всех дел, елико ко умножению и совершенству наук принадлежат, доселе произвели и что впредь произвести намерены
Л. Эйлер, профессор высшей математики адъюнкт, уже исследованию предложил:
1. Физико-математическое рассуждение о звуке или звоне, в котором новая звону теория предается и поставляется, откуда производится образ счисления (вычисления. В. С.) скорости звука;
2. Рассуждение о качательном (колебательном. В. С.) движении струн, колоколов, барабанов, которые через
ударение звон издают, где от теории каждого инструмента изъявляется образ счисления скорости звука;
3. О произведении звона или звука пушечного, громового и прочих таковых.
4. Новая теория о звонах или голосах флейт, труб и других инструментов, которые через надувание глас издают».
Основным трудом Л. Эйлера по вопросам теории музыки стала «Tentamen novae theoriae musicae, ex certissimis harmoniae principiis dilucide expositae»[3], напечатанная в 1739 г. в Санкт-Петербурге и найденная автором в научной библиотеке Одесского госуниверситета. Музыку Л. Эйлер воспринимал как гармонию пропорций. Возможно, такие представления были заимствованы у И. Кеплера из его капитального труда «Welt-Harmonik» («Гармония мира»), изданного в 1619 г. во Франкфурте и переизданного в Мюнхене Берлине в 1939 г. («Земля и Вселенная», 2002, 5).
План планетных орбит, построенных с помощью вписанных и описанных многогранников, показанный в книге И. Кеплера «Гармония мира». Расстояния до планетных орбит автор определяет в соответствии с построением золотого сечения, используя длину энергетической стоячей волны
Как писал в своем труде Л. Эйлер, его теория музыки строится на двух основаниях: физическом (физические законы звука) и метафизическом (изучение восприятия звука). Л. Эйлер рассматривает вопрос: что есть общего между консонансами и отношениями целых чисел, соответствующих, согласно современной терминологии, частотам колебаний струн, образующих созвук при одновременном звучании, вызванном этими струнами? Ответ на подобный вопрос частично дали, И. Кеплер и даже древний философ Пифагор.
Со времен Пифагора известна легенда о том, что Пифагор, проходя мимо кузницы, услышал звуки, которые издавали два молота, стучавшие по наковальне. Получилось соотношение музыкальных тонов, дававших определенный музыкальный интервал. Пифагор сравнил молоты и нашел, что по их форме и размерам можно было найти такое же отношение (пропорцию) при звучании, вызванном колебаниями струн. Оказалось, что чистая кварта дает отношение 4:3, квинта 3:2, секста -5:3, большая терция 5:4, малая терция 6:5. Следовательно, отношение простых чисел дает восприятие консонанса, а секунда (16:15) воспринимается как диссонанс. Л. Эйлер пишет: «Если мы при восприятии звуков не улавливаем никакого порядка или этот порядок неожиданно нарушается, мы не можем почувствовать удовлетворения». Иначе говоря, слушателю приятно все то, в чем он улавливает завершенность, определенный порядок. Такой порядок создается при наличии определенного правила, из которого можно сделать заключение, почему часть целого помещена в том или ином месте. Такое рассуждение напоминает о понятии, создающем образ гармонии при делении отрезка в средне-пропорциональном отношении, когда, в частности, целое так относится к большей своей части, как большая часть к меньшей: