Мамуль, пожалуйста, не нервничай. Хочет уехать пускай едет! попыталась я успокоить ее, хотя внутри все кипело.
Да как же пускай? Мама плакала уже в голос. Что мы ему сделали, если он вот так Чем обидели? Я его спрашиваю, а он
Погоди-ка! перебила я. Ты что, ходила к нему?
Оказалось, ходила. Как узнала, так сразу и пошла. Отцу ничего не сказала. Звонила, стучала, но Илья не открывал, хотя был дома: мама видела его «Мазду».
Потом, видимо, сообразил, что она не уйдет, вышел во двор. Так и поговорили, через приоткрытую калитку. Предложить некогда любимой теще зайти внутрь Илья не посчитал нужным. Прежде он всегда звал ее «мамулей», как и мы с Жанной. Однако на этот раз обошелся без подобных сентиментальных излишеств.
Я уезжаю. Этот вопрос решен, и нечего вам сюда ходить и истерики устраивать. Видеть больше не могу ни это место, ни вашу чёртову семейку, отчеканил Илья и захлопнул дверь перед маминым носом.
Так и сказал? «Чёртову семейку»? переспросила я.
Хуже даже сказал, горестно вздохнула мама. Папе только не говори.
Я и не собиралась, а вот с Ильей побеседовать хотела.
Мы с мамой говорили в четверг, и уже в пятницу после обеда я ехала в Ягодное. Все выходные после случившегося проводила у родителей, вот и решила выяснить, что происходит с Ильей, какую обиду он на нас затаил.
В том году стояла удивительно теплая осень: дни ясные, солнечные, никаких дождей. Дело к середине октября, а я еще в легкой ветровке. Деревья по обе стороны дороги не успели лишиться листьев, многие даже сохранили летнее убранство я слышала, такое бывает, если лето было влажное.
В осеннюю пору мне грустно, часто щемит сердце и без причины хочется плакать. Лето позади, а все другие времена года я не люблю. Всегда мечтала жить в какой-нибудь стране вечного лета. Не нахожу ничего пленительного в весенних погодных метаниях, бесконечных снегопадах, студеном ветре или тоскливых ноябрьских вечерах.
Но бабье лето и вообще первая половина осени, по-моему, хуже всего. Может, это время хорошо для поэтов, только я не поэт. Как по мне, это самая лживая пора. Холода еще не наступили, солнце старается вовсю, припекает, улыбается горячечной улыбкой тяжелобольного. Красуются друг перед другом принаряженные деревья, с неба льется пронзительная синь, а прозрачный воздух хрустально чист.
Но кого может обмануть это показное великолепие? Красота осени мнимая красота. Иллюзия жизни в преддверии смерти. Это время напоминает мне старую женщину, которая молодится, румянится, украшает себя поддельными драгоценностями, чтобы привлечь внимание. Только всё бесполезно пройдет совсем немного времени, и обман вылезет наружу, из-под слоя грима покажутся морщины и старческие пигментные пятна.
Несколько дней, максимум неделя и зарядят дожди, фальшивое золото облетит с деревьев, листья скукожатся и почернеют, окажутся под ногами прохожих, и те истопчут их, вомнут каблуками в сырую землю.
Впрочем, пока ехала в Ягодное, думала я совсем не о пейзажах и временах года, а о том, как правильно построить разговор. Мысль о том, что Илья может не впустить меня, не откроет дверь, я решительно отмела: надо будет, через забор полезу, но он скажет, с чего вдруг так окрысился на нас. Надо же, «семейка»!
Позже, когда события завертелись немыслимым образом, и меня затянуло в бездонную воронку, я часто думала: не нужно мне было в тот день ездить к Илье!
Я и сейчас, в этот самый момент, когда сижу на своей кухне и пишу эти строки, думаю точно так же. Чувствую себя мухой, которая попала в липкую ловушку: чем больше барахтаюсь и силюсь вырваться, тем крепче прилипаю.
Мне следовало оставить все как есть. Пусть бы Илья навсегда уехал из Ягодного, как и собирался. Ни к чему было искать общения с ним, задавать вопросы, требовать объяснений. Нечего было настаивать, добиваться правды.
Никогда не нужно задавать лишних вопросов, ведь можно получить ответы, и как знать? вдруг открывшаяся правда сломает тебя, уничтожит? Жаль, эта жизненная мудрость пришла ко мне слишком поздно.
Не вызови я тогда Илью на разговор, не узнай того, что узнала, многое могло быть иначе. Моя жизнь осталась бы моей.
Наверное, это малодушные мысли, ведь человеку свойственно любым путем стремиться отыскать истину иначе не было бы прогресса, научных открытий и великих произведение искусства.
Все так, но, когда твои поиски и устремления заводят тебя в место, откуда не выбраться, кажется, что лучше остаться в слепом неведении.
Все так, но, когда твои поиски и устремления заводят тебя в место, откуда не выбраться, кажется, что лучше остаться в слепом неведении.
Как бы то ни было, в тот день я была полна решимости и настроилась вытянуть из него правду. Всю до запятой, до точки.
Вопреки моим ожиданиям, Илья не стал мариновать меня у входа. Открыл дверь сразу же, хотя я приготовилась к долгой осаде.
Это ты, констатировал он. Так и думал, что явишься.
А я думала, ты не захочешь открывать.
От тебя все равно так просто не отделаешься, криво улыбнулся Илья и посторонился, пропуская меня во двор.
Внутри все было так, как я помнила, только выглядело неприютным и заброшенным. Хозяину было не до наведения порядка на участке. Никто не позаботился о том, чтобы убрать облетевшие с деревьев листья, газон явно косили в последний раз еще до отъезда в отпуск, и теперь жухлая трава доходила почти до колен. Мы прошли чуть дальше, и я увидела уголок сада: земля под яблонями сплошь усыпана гниющими яблоками, которые некому было собрать, цветы на клумбах давно завяли и торчали неряшливыми пучками. В прозрачном хрустальном воздухе пахло грустью: паданкой, мертвыми цветами, сухой землей.
Мы с Ильей поднялись на крыльцо. Я боялась увидеть в доме то же запустение: присыпанную пылью мебель, горы грязной посуды, немытые полы. Это стало бы оскорблением памяти Жанны, которая была аккуратисткой и чистюлей. То, что дом пришел в упадок, стало бы еще одним жестоким напоминанием о том, что его хозяйка ушла навсегда и больше не вернется.
К счастью, внутри все осталось почти так, как прежде. Может, Илья думал примерно в том же ключе, что и я, поэтому поддерживал порядок. Я переобулась в свои тапочки, которые так и стояли в обувнице, привычным жестом пристроила ветровку на вешалку.
Просторная прихожая, убегающая на второй этаж лестница, прикрытая дверь в столовую и кухню, гостиная, куда сразу прошел Илья Все же что-то не так, думала я, пока не сообразила, что именно.
Детские игрушки. Обычно они были повсюду, а теперь нет. Конечно, Илья постарался убрать их, чтобы они не попадались ему на глаза каждую минуту, это было бы невыносимо. Но без них дом выглядел голым и несуразным, как ощипанная курица.
Постаравшись выбросить эти мысли из головы, чтобы не заплакать, я прошла вслед за Ильей. Он уселся в одно из кресел, а не на диван, как обычно. Видимо, чтобы я не оказалась рядом с ним. На Илье была синяя водолазка и потертые джинсы. Он замер в напряженной позе с прямой спиной, сложив руки на коленях. Казалось, готов в любую минуту вскочить и выбежать из комнаты.
Мне ничего не оставалось, как сесть в другое кресло, напротив него, и теперь мы были разделены журнальным столиком. На нем валялись какие-то журналы, стояла фарфоровая статуэтка и фотография в нарядной рамке. Мне не нужно было смотреть на нее, чтобы узнать, кто изображен на снимке. Я видела это фото сотни раз, более того, сама снимала Дашулю в день ее третьего дня рождения. Последнего.
Я откашлялась, пытаясь собраться с мыслями, и поглядела в окно. Оно выходило в сад, и обычно мне нравилось любоваться тем, как Жанна всё устроила: клумбы, дорожки, горки, фонтанчики, забавные скульптуры. Одно время сестра увлеклась ландшафтным дизайном.
Но сейчас фонтанчики высохли, а дорожки заросли травой. Садовые гномы выглядели неопрятно и сиротливо, однако мужественно продолжали улыбаться нарисованными улыбками. Уже не зная, за что зацепиться взглядом, чтобы сохранить хотя бы видимость спокойствия, я отвела взгляд от окна и посмотрела на Илью.
Зря ты пришла, Яша, сказал он.
Хорошо, хоть по имени назвал. Разговор все-таки может получиться. Это ведь Илья придумал звать меня Яшей (Марьяна Марьяша Яша, вот почему), и прозвище прижилось.
Илюша, нам давно нужно было поговорить
Не нужно! резко вскрикнул он, и кулаки его сжались.
Мы же всегда были друзьями, гнула я свое, близкими. Не знаю, почему ты шарахаешься от меня и родителей. Они любят тебя, и я тоже. Мама сказала, ты собираешься уезжать. Мне не хотелось обвинять его, но следующие мои слова он воспринял как обвинение. Она очень расстроилась, что ты не сказал об этом ни ей, ни отцу.
Я не обязан никому ничего докладывать, отрезал Илья.
Прекрати так разговаривать со мной! не вытерпела я. Это гадко! Я ничего тебе не сделала, и родители Ты хоть понимаешь, что они чувствуют? У отца сердце больное, мама вся высохла, а ты