Питермир. Роман-фантасмагория - Влада Ладная 6 стр.


Интересно, зачем? Жить им что ли надоело?

И вот ведь знаешь, что чушь всё это, и тлетворная. А чуточку всё равно веришь.

Ну, город такой. Сводит с ума.

А Павел с Вольфом, пока вся эта ахинея неслась, на меня всё время как-то очень уж призывно посматривали. Словно подозревая, что я нечто знаю обо всём этом,  но скрываю от них.

Эта экскурсия  заговор?

Как будто эти двое хотят разворошить какое-то осиное гнездо.

Зачем?

Уж не думают ли они, что я зеркало Дракулы в платяном шкафу прячу? Так как жажду преждевременно зачахнуть и помереть?

А ЭТО СЕРЬЁЗНО?

А у Тузика случился новый прилив вдохновения.

Художник предвидит будущее?  Или он программирует, создаёт его?

И тогда именно живописец виноват, если его страшные сюжеты воплотились в жизнь, если придуманные им ужасы стали реальностью?

А может ли художник сам выбирать, светлые или тёмные прогнозы ему делать? То есть если творчество всё-таки  программа будущего, кто автор этой программы? Сам рисовальщик? Или кто-то ему диктует его произведения?

Так кто же? Неужели сам Всевышний?

Но тогда и вся ответственность за воплощение трагедий не на художнике? Или Творец на небесах и творец земной делят её поровну?

                                * * *

А брат всё бухтел:

 Просто удивительно, как все в нашей семье опровергают принцип «как вы яхту назовёте»

Бабка Клеопатра должна быть развратной, коварной, безжалостной.  А она проповедует любовь словом и делом.

Ефросинья, в честь которой назвали маман, напротив, христианская мученица.  А маман получилась целая библейская Иезавель.

Электра в древнегреческих мифах  символ дочернего самопожертвования, неугасаемой любви к отцу.  А твоя дочь  эгоистка махровая.

«Фёдор» переводится как «дар Бога».  А твой сын, с его слепотой из-за его же собственной безответственности, тот ещё подарочек.

Апостол Павел  фанатик христианства.  А я убеждённый безбожник и богохульник.

И после этого ты ещё веришь в целительную силу слова?..

Правда, сам ты, в полном соответствии со своим именем,  камень, опора всем.

Ты вообще-то существуешь в реальности?..

ВСЁ ЕРУНДЕЕ И ЕРУНДЕЕ

Картины Тузика про военные действия стали реальностью.

Грянула битва коммуналок.

Гражданская война в пределах одной квартиры  штука загадочная. С чего там всё началось и кто виноват  вовек не разберёшь. Это как в детском саду: подрались двое  наказывать надо обоих, оба хороши.

Поначалу и выглядело это комично, как в яслях.

Кто-то кому-то плюнул в суп на коммунальной кухне. Кто-то подставил подножку. Кто-то свистнул мелочь из чужого пальто.

А уж какие полились помойные сплетни, оговоры и грязь!

Все косточки злонравным соседям перемыли, всякое лыко им в строку поставили. Под микроскопом не то что соломину в чужом глазу,  всякий микроб и даже атом на чистую воду вывели.

Соседка с короной из волос  нимфоманка. Ларёчник с квадратной будкой вместо лица  Джек Потрошитель. Жгучий брюнет из кавказской гостиной, где все стены в коврах и кинжалах,  наркоман и шизофреник.

А в каком дерьме соседи живут! А как у них воруют! А как на «Майн кампф» молятся!

Какой-то препод у них сочиняет дурацкие статьи про то, как с их коммуналки (при том, что у нас всех коммуналка общая) история человечества началась. В книжных магазинах квартирные активисты килограммами скупают военную литературу и в добровольно-принудительном порядке втюхивают это жильцам. Все стены в плакатах «Родина-мать зовёт!». Смотреть по телевизору разрешают только фильмы про войну. Остальное глушат, как в незабвенные советские времена.

Детей обрили наголо, даже девочек: пусть, дескать, к армии привыкают. В военкомат отвели первоклассников для постановки на учёт. Матерям семейства разрешили готовить только кашу по-солдатски и макароны по-флотски, и специальный отряд добровольцев ходит, проверяет, соблюдается ли это правило.

Апогей воинствующего маразма.

Вот только про брёвна в наших глазах никто ни слова.

Что ж, у нас что ли мало дешёвых потаскух, тупых и жестоких придурков, у которых кулаки чешутся, и они их почём зря распускают, или психов и наркоманов? А уж как у нас воруют! Наши идеологически правильные грабители давно заняли первое место в истории по объёму украденного.

Но у них шлюхи,  а у нас светочи женской эмансипации. У них шизоиды,  а у нас столпы просвещённого гражданского общества. У них воры,  а у нас благодетели, которые путём изъятия всего нашего имущества, до последних трусов, оказывается, приносят нам огромную пользу, развивая в нас высокую духовность и презрение к материальным ценностям.

Но у них шлюхи,  а у нас светочи женской эмансипации. У них шизоиды,  а у нас столпы просвещённого гражданского общества. У них воры,  а у нас благодетели, которые путём изъятия всего нашего имущества, до последних трусов, оказывается, приносят нам огромную пользу, развивая в нас высокую духовность и презрение к материальным ценностям.

В общем, у них подлые шпионы,  а у нас благородные разведчики.

И, главное, барахтаясь в этом мутном потоке нелепых обвинений, смехотворных мелких придирок, обличений самых истеричных,  нет-нет, да и задашь себе вопрос: может, так и надо, стоять не за правду, а за своих, какими бы они ни были? А вдруг свои, в отличие от чужих, действительно всегда правы? Возможно, крик «наших бьют!»  единственная истинная мораль?

                                * * *

И жил в нашей принудительной коммуне местный алкаш Аполлон Аполлонович. У него лицо безобидного городского дурачка  и Великого инквизитора, печального донельзя Пьеро  и разухабистого гармониста, пропившего анамнясь нательный медный крест.

Такой до-обренький паскудник, бомжатина с глазами Иисуса. Сам от себя человек смертельно устал  и при этом всё ещё мальчик-озорник.

И тут к нам заявился чиновник из управы вручать награду Аполлону.

У чиновника рыхлое лицо улыбчивой деревенской бабушки  и оскал капитана «Летучего голландца». Выражение одновременно жалобное  и иезуитское, лукавое. Глаза простецкие  и двойная эсэсовская руна «зиг» морщиной во лбу.

В общем, добрейшей души людоед.

Оказалось, что награда эта тридцать лет по городам и весям Аполлошу искала и наконец  нашла!

Награду, как положено, обмыли. И разговор сразу принял сомнительный оборот.

 Вот как вас высоко ценят!  возгласил чинуша.  Любите свою родину!

 Любить этот бомжатник? За что? За фамильных тараканов?  хихикнул кто-то.

 О-о-о!  зашёлся от счастья мой брат.  Начался спор патриота с пушечным мясом!

 Ой, моя ты матушка!  завёл, как плакальщица на деревенских похоронах, Аполлон Аполлонович.  И зачем родила ты меня в этой злой сторонушке!  ренегатом оказался приколист.

Чиновник заклеймил его ненавидящим взглядом. Но Аполлон не унялся.

 Коммуналочка моя! За что ты травишь меня! И никто меня не защитит, как телёнка, ведомого на убой,  алкаш закашлялся от избытка чувств. И закончил, обозначив заголовок своего выступления:

 Плач по «маленькому человеку».

 Да сам ты себя травишь,  не выдержала тётя Клёпа.  Кто на днях жидкость для мытья окон хлебал? Не телёнок ты, а поросёнок.

Аполлон хрюкнул от удовольствия. Диалог налаживался.

 А и верно: у нас человек  бюрократическое или пушечное мясо. Людей в этой коммуналке рождают и растят только для того, чтобы нас кто-то ел. Как телят, предназначенных на убой,  со скверной улыбочкой поддакнул Павел.

 Да что Вы несёте!  завопил оскорблённый в лучших чувствах чиновник.  Вы что, на войне были? Вы порох нюхали? Вы ж даже в армии не служили, наверняка.

Любой дурак знает, если не оборонять свой дом, зайдут качки, братки или иные бандюганы, вынесут всё подчистую, жёнушку вашу отымеют и вас по голове чем тяжёлым приложат. Просто так, для порядку. Так что с волками жить  по-волчьи выть. Надо уметь защищаться. А вы тут свои гадости тявкаете. Просто надо родной дом любить. Тогда пацифистских закидонов в голове не заведётся.

Раздались голоса:

 Наша любовь к родине всегда неразделённая!

 У нас на Руси кресты носят, спрятав под одежду,  неожиданно влезла моя бабка.  Стало быть, про любовь к Богу не голосят истерично на всех перекрёстках. Это дело сокровенное. В душе совершается тайно. И всякая настоящая любовь такова.

«Настоящую нежность не спутаешь Ни с чем, и она тиха»,  говаривала Анна Ахматова.

 Декадентка ты хренова,  возмутился чиновник.  Пока я буду втихую давиться любовью к родному дому, молодые обормоты сопьются, сторчатся и просто обратятся в приставки к своим гаджетам. Дом развалят и уничтожат. А вы со своей белогвардейской швалью всё будете причитать про тайную любовь.

Когда дом горит, шептать об опасност  идиотство. Орать надо и в набат бить! Чтоб всю округу поднять по тревоге.

И всё критикуете, критикуете. Родной дом, как мать, надо любить любым. Мать даже нищую, больную, подлую,  надо всё равно любить.

Назад Дальше