Питермир. Роман-фантасмагория - Влада Ладная 7 стр.

 Призыв мазохиста,  желчно проскрипел Павел и был в этот миг пугающе похож на нашу бабку.  А я за здоровые отношения.

 Это какие? Ты мне  я тебе? Если мать тебе что-то даёт,  ты её любишь. А если нет,  и любви никакой не будет.

Это, милок, не любовь.

Это проституция.

Вот в этом месте как-то особенно манерно, прямо как жеманная маркиза восемнадцатого века, выступил наш Аполлон Аполлонович. Молча вышел в центр нашего собрания. И устроил стриптиз.

Затейливо скинул тельняшку. Изобретательно  штаны (дамы зашлись от восторга). Но потом-то уже было не до смеха: всё тело тёзки античного бога оказалось в ужасных шрамах. Аполлоша явно горел заживо когда-то и при такой площади ожогов, должно быть, чудом остался жив. А тут алкаш и точку поставил в раздевании: отстегнул, присев на стул, оба протеза. Без ног передвигался наш забавник, как Мересьев.

Некоторое время мы все созерцали это тоже молча.

 Это я из Чечни привёз,  ознакомил нас с подробностями биографии изуродованный Аполлон.  И награды: килограмма два никому не нужных цацок.

И я вас спрашиваю: сколько человек должен прощать своей Родине-матери? Всё?

А если она тебя использует? Отнимает жизнь? Куски тела вырывает? А потом бросает, как ненужный мусор?

Спившийся бывший спецназовец прицепил протезы, сгрёб рваные свои тряпки и пошёл к двери, фантастический, как Голем.

В последнюю минуту оглянулся и спросил:

 А Вы сами-то, господин хороший, на войне были?

И тут в дверь загрохотали:

 Откройте, полиция!

В коммуналку деловито проникли представители правоохранительных органов и сели писать протоколы.

Слышно было, как в коридоре соседи переговариваются.

 Сумасшедшие выходят на тропу войны

Тут оказалось, что господа полицейские вовсе не по нашу душу нарисовались, а пришли арестовать окопавшегося у нас чиновника управы с лицом доброй деревенской бабушки. У него дома обнаружили складированные купюры крупного номинала, вся комната ими заполнена, до потолка. Вот за миллионером и явились, спросить, откуда дровишки.

А народ в коридоре всё не мог успокоиться.

 Мне шурин недавно реальную историю рассказал.

Партизанский отряд до сих пор воюет в лесу. Рацию разбили, ребята и не знают, что Великая Отечественная война в сорок пятом закончилась. Комендатуры-мэрии взрывают. Поезда под откос пущают. Полицаев из засады истребляют.

А когда героев поймали и сказали, что они воюют со своими, партизаны ответили:

 А почему деревни все брошенные, а заводы разрушенные?

Какие же это свои?

Часть 3

Азы искусства быть счастливым

А ТЕПЕРЬ ВЕРХОВНЫЙ АВТОР ПИШЕТ СЕРЬЁЗНЫЙ РОМАН

 Ужасам этого мира можно противопоставить или бесконечное мужество  или безграничное легкомыслие!  заявила моя мамаша, буквально вламываясь в мою комнату.

Фарфоровая куколка из фильмов-сказок превратилась в обрюзгшую бандершу с мутными циничными глазами. У неё были пережжённые химией космы списанной в утиль ведьмы, перевитые нелепой грязноватой тряпочкой с потугами на восточный тюрбан. Былая королева красоты оказалась аляповато и слишком ярко накрашенной, с лицом, искажённым, словно отражение в кривом зеркале дешёвой комнаты смеха. На лице были написаны редкая стервозность, отвращение ко всему сущему и последняя стадия усталости.

Я потрясённо молчал.

 Какая смешная штука жизнь!  хихикнул мой брат, разглядывая гостью.  Ты всю жизнь порхала с цветка на цветок  и вот, через сорок лет всё порхаешь. А бедный трудолюбивый муравей  тётя Клёпа  всю жизнь положила на алтарь христианской морали. В детстве голодала в блокаду, выросла в детдоме. Работала врачом ударно, замуж из-за этого не вышла. Таскала горшки из-под безнадёжных больных, в частности, из-под моего непутёвого отца. Вырастила одна моего унылого брата, всегда поступала в соответствии с заповедями. И вот гниёт по уши в дерьме! Убедительное опровержение христианства. История, которая вопиет: «Бегите от церковных поучений, как от огня! Сплошной обман и мошенничество!» Плохие люди живут хорошо, хорошие  ужасно.

Прими к сведенью, Петька,  двинул Павел меня плечом.

 После смерти все получат воздаяние. Хорошие пойдут в рай, плохие  в ад,  заученно парировала бабка.

 После смерти все получат воздаяние. Хорошие пойдут в рай, плохие  в ад,  заученно парировала бабка.

 А докажи!  по-подростковому азартно выкрикнул братишка.  Нет доказательств  помалкивай!

 Значит так,  бесцеремонно перебила их моя родительница.  Жить я буду у тебя,  осчастливила она сразу всех.  Если ты до сих пор не отравил это кошмарище, твою бабку,  значит, и меня не выгонишь.

Я представил, как буду вести приём пациентов в окружении бабки в Альцгеймере, аморального братца и приблудной маменьки, воображающей себя прежней обольстительницей,  и содрогнулся. От меня же все клиенты разбегутся. А они  единственный источник дохода, позволяющий кормить всю эту сумасбродную ораву.

Мы просто умрём от голода!

Психологическая травма

появилась одновременно с

появлением психологов

То же касается и депрессии.

Введение этих понятий обосновано

только возможностью

на них заработать.

Но я ошибся.

То есть родственнички делали всё, чтобы лишить меня работы: лезли во все щели, совали свои носы куда не просят, затевали склоки и интриги, перебивали меня бесцеремонно во время сеансов. Даже дрались.

Но по неведомой мне причине народ на этот цирк продолжал валить. От пациентов отбоя не было. И доходы нашего невообразимого семейства росли. Хотя на шестерых нигде не работающих: бывшую жену, двоих детей, брата, маманю и бабку на инвалидности  всё равно не хватало.

Я зашивался.

Женщина, похожая на Эдит Пиаф, пережившую гибель человечества,  от неё остались только неистово трагические очи,  вещает:

 Отец-алкоголик отравил всю жизнь семье. Мать умерла молодой: сердце. Брат под «облагораживающим» влиянием «образцового» батюшки оказался в тюрьме, там парня и убили. Я старой девой вышла, боюсь мужчин, все кажутся похожими на папочку. Он гонялся за нами с топором в приступе белой горячки, пропивал все вещи, даже мои учебники и чистые тетради, выбрасывал мебель в окно. Однажды поджёг наш дом. Вся наша жизнь  постоянные драки и скандалы. Годами мы не могли глаз сомкнуть по-человечески.

Спали по очереди в парадном на подоконнике, а мать пряталась под пальто на вешалке в коридоре.

И вот теперь эта тварь  так называемый отец  сломал позвоночник. Лежит, как гнилая колода. Родители давно развелись. Старый алкаш живёт отдельно и зовёт меня за ним ухаживать. Я и так вкалываю на двух работах, чтобы концы с концами сводить. Я быть сиделкой не потяну физически. Да и не хочу, если честно. По-моему, мерзавец получил то, что заслужил.

Но сомнения меня одолевают.

Что мне делать, доктор?

 Плюнуть на старого негодяя,  ожидаемо посоветовала моя мамаша.  Ты сама сказала: получил, что заслужил.

 А я бы ещё и поиздевался над ублюдком,  осклабился брат в приступе «человеколюбия».

 Он твой отец, твой исток, часть тебя. Бросишь без помощи его, значит, оставишь без помощи себя. Христианство даёт ответы на все вопросы: ты должна простить своего отца и ухаживать за ним. Иначе и тебя не простят после смерти,  проповедовала тётя Клёпа, которую, очевидно, резанули слова «лежит, как гнилая колода», напомнившие бабке про её недуг. Боится, видимо, как бы я её не выбросил из своей жизни.

Женщина беспомощно хлопала глазами.

 Так что же мне делать?..

 Человек  жертва чудовища, порвал с этим чудовищем. И всё стало ещё хуже,  это кто это взялся мне лекцию читать?

 Если человек сам утратил совесть, все вокруг станут теперь уже его жертвами. А если совесть сохранилась, то в разлуке с чудовищем жертва станет страдать ещё больше, чем рядом с ним, теперь уже от угрызений совести,  прошелестела мышь серая по имени Вера.

Откуда такие глубокие познания в столь сомнительной теме?

Бесполое существо: лоб-небоскрёб, высоченный, но покосившийся, как Пизанская башня. Зажёванный, как бумажка в ксероксе, рот. Глаза раздавленной грузовиком, но ещё живой кошки.

 У меня сын наркоман. Всё вынес из дома и продал. В холодильнике что ни оставь  всё сжирает, пока я на работе. А я библиотекарь, получаю копейки. Наполнять холодильник каждый день не могу, и так беднее церковной мыши. Голодная хожу постоянно. Последний комплект одежды на мне. Ночью, чтоб сын не унёс и не толкнул за дозу,  складываю всё это под простынь и на одежде сплю.