спустя несколько минут пришел какой-то врач, уселся на мою кровать и начал задавать вопросы, что да как
потом я узнал, что все это время мама устраивала небольшую революцию, целью которой было помещение меня в местную реанимацию
революция состоялась, меня перевезли снова
реанимация Первой Градской находилась на предыдущем эволюционном этапе по сравнению с институтом Герцена, оборудование было древним
но действенным
мне никогда не случалось пробовать наркотики
но таких глюков, как были у меня от кислорода, поступавшего через маску, я не видел никогда раньше
специалисты утверждают, что такое маловероятно, но я отчетливо помню, как смотрел часами напролет, находясь в полузабытьи, этакие рисованные мультфильмы, когда одна картинка переходит, трансформируясь, в другую, та в третью и так бесконечно
иногда случались тематические подборки, скажем, подводный мир или полеты, иногда просто узоры, сюжетов и рисунков было очень много
положить-то меня положили, а чистку вен, лизис, делать не могли необходимого лекарства, стрептокиназы (или строкиназы) не было в России
о чем, собственно, и сказали маме, согласившись положить меня в реанимацию: мол, положить-то мы положим, но лекарство все равно вам искать
его искали в Киеве, Минске, Берлине, где-то еще
мама и жена обзванивали всех знакомых, кто мог быть за границей или у кого там были родственники или друзья
друг кумовьев уже собирался лететь в Киев за лекарством, когда нужное количество пузырьков нашли в Одессе
(после я узнал, что, пока нужные бумаги не были наконец оформлены в наших разрешительных органах и лицензия на лекарство не продлена, умельцы возили его, скажем, из Минска, и коробочку, купленную за 20 долларов, продавали по 200, неплохая маржа, правда?
а еще я узнал, что и в Первой Градской лекарство было)
в аппарат, закачивавший в меня гепарин и прочее, зарядили наконец очищающее вены средство и процесс пошел
всего чистка заняла около трех дней
обезболивающее кололи в руку
я просил: введите в катетер нет, надо в мягкие ткани
через два дня на месте укола в средней части плеча образовался волдырь диаметром 5 см и цвета уже скорее не темно-синего, а черного (все-таки постоянный пот и температура)
несмотря на то что все это время я днем лежал с голыми руками и плечами, а то и раскрытый по пояс, ни один доктор во время осмотров этого не увидел
примерно та же ситуация с анализами крови: постоянно пытаются взять из одного и того же пальца, не успеешь заметить еще одна дыра, которая по счету?
пытался подсунуть другой палец нельзя, говорят, положено вот этот
а что, спрашиваю, в другом пальце состав крови отличается?
безымянные на обоих пальцах синюшные и в дырках
приступы удушья, болит теперь уже только справа внизу, вдыхать все сложнее, выдыхать нечего, поначалу обычное обезболивающее чуть снимает боль, потом она лишь усиливается
решают колоть морфий, для этого надо вызывать наркотическую бригаду а когда она будет? а она одна на все корпуса, скоро будет когда? ну, минут 15, не больше
я чувствую, что столько продышать смогу только чудом, инстинктивно приподнимаюсь на левом локте и дышать действительно становится чуть легче
появляется словно небольшая дырочка внутри, через которую я могу через раз урвать себе кусочек жизни, я держусь за этот кусочек зубами
через какое-то время я хриплю, что дышать не могу, чтобы позвонили им еще раз, мне отвечают, что как смогут, так и придут
они появляются наконец, я сразу вижу это, потому что смотрю только на входную дверь, двое в белом с белым же чемоданчиком
они выходят на посту дежурной сестры, да и вообще в палате не оказалось никого
нашлись, разобрались, заполнили какие-то необходимые формуляры (я, наверное, мог бы движения шариковой ручки посчитать, если бы видел) и сделали укол
как-то я до этого момента додышал
и уснул
на удивление, сон от морфия был как лопатой по голове: р-р-раз и все, но никаких видений, несмотря на кислородную маску
я успел поссориться почти со всеми врачами
одна дежурившая докторесса предлагала мне в качестве туалетной бумаги марлевую салфетку примерно 4×4 см, я смотрю на эти салфетки и спрашиваю: а что мне с этим делать? она в ответ сочувственно: ну, больше я тебе ничем не могу помочь, дружочек
другая побрезговала подать мне судно, сказав, что придет сестра и поможет мне а что, спросил я, у вас квалификации не хватает?
заведующая отделением требовала, чтобы я отдал семье обручальное кольцо
мама вторила, мол, так будет безопаснее, вдруг кто попытается снять, отдай, так всем будет спокойнее
я неистовствовал: может, вам и крест еще снять с шеи? хренушки! пусть только попробует кто сунуться, из последних сил горло перегрызу
тогда заведующая, увешанная золотом, как витрина ювелирного, потребовала расписку
ну я и написал:
собственного обручального кольца не отдаю
претензий не имею
раб Божий Павел и поставил крест
потом подумал (все же официальная бумага) и для солидности под именем написал фамилию
дату я поставить не мог я бы ее просто не смог вычислить, в тот момент это было слишком сложно
я положил бумагу рядом с собой на кушетку, поскольку отдать мне ее было некому
когда проходившая мимо заведующая прочитала мою писанину, она взглянула на меня с некоторой опаской
иногда в реанимационной палате проветривали
просто открывали окна настежь, так что я еле успевал натянуть одеяло до шеи
а вот медсестры были хорошими
они почти всегда подходили, когда больные просили их, и все делали, если только успевали
когда я приехал, уже встав на ноги, спустя два месяца, обросший, в очках, я смотрел на них, пытаясь совместить эти отчетливо видимые образы с теми расплывчатыми, что видел, лежа с кислородной маской
они, примерно так же приглядываясь, посмотрели на меня, после чего спросили неуверенно: а вы ведь лежали у нас?
помню, был такой момент, когда в палату заходил священник и причащал желающих
в том числе причастил древнего старичка, лежавшего в дальнем от меня углу
на вид старичку было за восемьдесят, и был он весьма плох
когда он ближе к ночи начал кряхтеть, к нему подошла молодая сестра и спросила, чем помочь
он прохрипел: плохо мне
ну что вы, ответила сестра, разве после причастия может быть плохо?
святая простота, подумал я
дед потом, кстати, лежал в соседней палате
когда однажды его, задремавшего наконец, по неосторожности кто-то разбудил, он издал такой боевой клич, что я понял: силы в нем еще много
показалось, что в его тираде даже предлоги были нецензурными
еще был интересный эпизод с медбратом Сашей
я оседлал утку в который раз за день, после всех приключений желудок с трудом справлялся с любой едой, сделал в нее все дела и пытался как-то вытащить ее и привести себя в порядок
(утки в Первой Градской, надо заметить, были куда удобнее, это были жестяные емкости с широченными, сантиметров по семь, краями, сидеть на них можно было, как на племенном скакуне)
я сидел и озирался, думая, кого бы позвать на помощь
все же одни молодые девчонки, неудобно
они словно поняли это и сказали: мы сейчас позовем Сашу
он появился довольно скоро
под халатом на нем была флотская тельняшка
он спокойно помог мне, вытащил, вытер, убрал, да еще и как-то приободрил, мол, ничего, не переживай, дело житейское
после я несколько раз сам просил позвать его, и если он дежурил, то приходил меня выручить
мама и жена навещали по очереди, стояли в коридоре напротив входа в реанимацию, тут тоже никого не пускали к больным
когда они приходили вместе, оставив сына на деда или двоюродную бабушку, мне приносили мобильный и я разговаривал с ними
а как-то раз ко мне подошел довольно крупный доктор лет сорока с небольшим, с усами и заговорил:
Ну що, брате, рiдну мову не забув ще?
говорил он довольно чисто и уверенно, спросил, как мои дела
я ответил по-украински же, что с удовольствием бы рассказал ему, но, к сожалению, не владею медицинской терминологией, но вот, скажем, желудок замучил
он ушел куда-то и, вернувшись, принес мне пару таблеток имодиума
я поблагодарил, он снова ушел, и я подумал, что дальше уже ждать надо, скорее всего, зеленых человечков, и говорить они будут на альфа-центаврском, не иначе
как потом выяснилось, он был местным врачом, родом с Западной Украины, из Львова, где родилась моя мама
когда она заговорила с ним обо мне, он обратил внимание на фамилию, а когда выяснил, что я знаю украинский, решил подойти и приободрить
через сутки после окончания лизиса меня перевели в обычную палату