В их палате было темно, но Олег услышал, как Ерохин ворочается в кровати.
Вась, негромко позвал его Клементьев, приземляясь на свою постель. Мы можем достать с «большой земли» посткоитальные контрацептивы?
Ерохин многозначительно помолчал.
«Постинор»? осторожно уточнил он. А на фига тебе?
Ну, если медицина за двадцать пять лет ничего лучше не придумала наверное, «Постинор», Олег чувствовал себя студентом-медиком, вернувшимся в общагу после первого загула. И не мне, конечно, ты ж понимаешь.
Ерохин понял его даже слишком хорошо:
Лушина? сдавленно хохотнул он. Анатолич, Люська, что ли?
Нет, Вась, не Люська Даша, сонно пробормотал Олег, проваливаясь в царство Морфея, откуда звал его растворяющийся в дымке женский силуэт.
«Прости меня, Даша», попросил он непонятно, у какой из девушек: живой или мертвой.
Полуденное июньское солнце грозило оставить ожог на носу Олега, он поморщился и открыл глаза. «11.30», молча ответили ему часы на дисплее телефона. Что за черт? Смена давно началась! Олег отправил телефон обратно на тумбочку и заметил лежащий на ней блистер с двумя таблетками и записку почерком Ерохина: «Лучше Постинора. Не благодари. Дал тебе выспаться, чтоб с катушек совсем не съехал».
Клементьев старательно избегал Дашиных глаз весь остаток рабочей смены, а вечером, после планерки в «чистой зоне», попросил подождать его возле ординаторской. Когда он вышел, Даша стояла в углу коридора и задумчиво водила пальцем по листу фикуса, который рос из огромной кадки.
Олег приблизился, и ее ресницы вспорхнули.
Даш, я вчера немного не в себе был, заговорил он, ероша светлую шевелюру на затылке.
Даша запылала веснушчатым личиком. «Ты вчера во мне был» не смогла произнести она вслух.
Так вот, я хотел сказать
Мне сегодня опять прийти? перебила она почти шепотом.
Он смущенно закашлялся:
Нет. Ни сегодня, ни завтра. Не надо, Даш. Не нужно нам продолжения.
«Говорите за себя, Олег Анатольевич!»
Она промолчала и отвела глаза, снова уставившись на лист фикуса. Не надо? А вчера ей казалось, что он умрет без нее. Как без кислорода.
Если тебе неприятно меня видеть после вчерашнего, я попрошу Ерохина перевести тебя в другую бригаду.
Неприятно Ей неприятно слышать сейчас то, что он говорит!
Не надо, Олег Анатольевич. Я не хочу перевода.
Что? Что с ней не так? Почему мужчины не рассматривают ее как вариант «долго и счастливо»?
Олег кивнул и вдруг вспомнил:
Да, насчет продолжения, которого не надо он достал из кармана блистер с таблетками и вложил упаковку в ее ладонь. Это безопасный препарат. Ну, относительно Я перерыл весь Интернет, читая про побочки. Нужно принять в течение суток после
Он не сумел договорить и, еще раз кивнув, ушел прочь от нее по коридору. Даша тоскливо посмотрела ему вслед и машинально выдавила обе таблетки из блистера на ладонь. Не нужно ему продолжения Таблетки жгли ее кожу: два белых колесика, которые показывали, что ничего ему от нее не нужно. Даша вдруг разозлилась: свою жену он бы, небось, этой гадостью пичкать не стал! Фу-у-у, не хочет она это глотать! Да и зачем? У нее сейчас «безопасные» дни цикла ну «на грани»
Когда она бегала на свидания с Семёном, календарный метод работал как часики. Презервативы Сёма не любил, а таблетки она еще не знала, какие покупать. Это уже потом, когда поступила в медучилище, девчонки-однокурсницы просветили. А сначала она просто считала дни своего цикла и ни разу не «залетела». Нет, контрацептивы ей сейчас ни к чему! Еще не хватало «поймать» тромбоз, как та, другая, Даша! Девушка сжала и разжала кулак, а потом медленно перевернула раскрытую ладонь. Таблетки упали в кадку с фикусом, и Лушина закопала их в землю указательным пальцем.
Редкий мужчина помнит, когда у его жены начинаются «критические дни», но Аня абсолютно точно знала, о чем ее муж спросит сегодня первым делом. Его утренний звонок начался со слов:
Как ты сегодня, милая? Не очень болит?
Она улыбнулась от счастья постоянства:
Терпимо, Олег. Завтра будет лучше.
Аня всегда плохо переносила начало месячных, и хотя после рождения двойняшек стало значительно легче, проблем из-за предменструального синдрома у нее не было только во время беременности. Разговор захотелось переключить на что-нибудь приятное, и в женском голосе внезапно появились хитро-шаловливые нотки:
Терпимо, Олег. Завтра будет лучше.
Аня всегда плохо переносила начало месячных, и хотя после рождения двойняшек стало значительно легче, проблем из-за предменструального синдрома у нее не было только во время беременности. Разговор захотелось переключить на что-нибудь приятное, и в женском голосе внезапно появились хитро-шаловливые нотки:
Олеж, а, может, нам вернуться к вопросу о третьем ребенке? Пока мы еще можем Вдруг мальчик получится?
Не то чтобы вопрос стоял у них очень остро, но периодически речь об этом заходила. Пауза со стороны Олега немного затянулась.
Малыш, да я хоть мальчику, хоть девочке был бы рад: какая разница? Но сейчас такое время Страшно приводить детей в этот мир. Давай при встрече обсудим, ладно? Обнимаю тебя, нежно закончил он.
Муж всегда окутывал ее теплой заботой, а в «эти дни» особенно. Всегда, с самой юности.
1995 год
Добрый день, Ольга Михайловна! Мы с Аней в кино собирались, но она не пришла и не звонит. Что случилось? послышался из прихожей голос Олега.
Ольга Михайловна пригласила будущего зятя войти приглушенным голосом, боясь разбудить младшую дочь. Хотя звонок в дверь, наверняка, уже сделал свое дело.
Олег, кино отменяется. Аня плохо себя чувствует, постаралась мама отделаться от посетителя стандартной фразой, но разве можно говорить врачу, пусть даже пока студенту, что кто-то плохо себя чувствует?
Другой, возможно, и удовольствовался бы столь простым объяснением, но у Олега тотчас проснулось желание помочь.
Что с ней? Какие симптомы?
Наверное, его реакция это то, что происходит уже «на автомате»: Аня почти увидела, как он привычным жестом закатывает рукава рубашки и собирается мыть руки. Из ванной раздался звук льющейся воды.
Олег, не надо ее беспокоить! Ольга Михайловна сделала последнюю попытку остановить парня. Ничего страшного, ей просто нужно отдохнуть и все.
Она спит?
Вероятно, уже нет, но
Кажется, ее сон единственное, что могло бы его удержать. Через минуту Аня увидела обеспокоенное лицо любимого.
Привет, прошептала она и поморщилась от собственного голоса: внутри головы будто разорвалась парочка снарядов.
Привет, Малыш, бодро поздоровался он, видимо, желая поднять боевой дух, и присел на край дивана, на котором, свернувшись калачиком под пледом, лежала девушка. Где болит?
Олег, я в порядке начала было Аня свою успокоительную речь, но его взгляд был непреклонен.
Рука, бродившая по ее телу в диагностических целях, случайно коснулась больного места.
Пожалуйста, не трогай живот!
Что ты ела? Фрукты? Арбуз? Яйца всмятку? быстро перечислил он, заподозрив отравление.
Господи, ну как же объяснить ему? Нельзя же так прямо, в лоб: «Олег, у меня критические дни»? Аня слабо улыбнулась и опять поморщилась от новых спазмов.