Французская Академия наук категорически отказывалась регистрировать сообщения о «падающих с неба камнях», и они были изъяты из британских музеев и признаны несуществующими, пока теоретическим путем не доказали существование метеоритов. Наоборот, N-лучи наблюдались большим количеством физиков, несмотря на то, что они никогда не существовали, потому что они должны существовать исходя из теоретических представлений.
Более того, современная наука так углубилась в изучаемый ею мир, что прямое наблюдение часто невозможно даже с приборами (например, наблюдается не нейтрино, а результаты его взаимодействия с радиоактивным изотопом аргона). Развитие науки сопровождается усложнением технологии экспериментирования, одним из следствий чего является накопление интерпретационных процедур, встроенных в процесс наблюдения, что увеличивает субъективную опосредованность наблюдения.
«Теория, выдвигаемая ученым, зависит не только от фактов, имеющихся в его распоряжении, но и от традиции, представителем которой он является, от математического аппарата, которым случайно владеет, от его вкусов, от эстетических взглядов, от мнения его друзей и других элементов, которые существуют не в фактах, а в мышлении теоретика, и, следовательно, носят субъективный характер»105. «Теории о природе человека являются интеллектуальными средствами выражения в меньшей степени объективной реальности, чем психологических особенностей их авторов» (Эдисон)106.
В XVIII веке английский учёный Маскелейн, носивший почетный титул «королевского астронома», уволил своего подчиненного Киннебрука за то, что тот систематически регистрировал прохождение небесных светил на полсекунды позже самого мэтра. «Вина» Киннебрука состояла в том, что, в силу, своих психосенсорных способностей, реагировать быстрее он не мог107.
Этот «эффект субъективности» проявляется не только в создании теорий, но и манере оценки правильности, либо ошибочности своих и чужих теорий. Дж. Гилберт и М. Малкей обнаружили, что объяснение учеными своих профессиональных ошибок заметно отличается от объяснения ими аналогичных ошибок, совершенных коллегами. Свои ошибки они описывают как не связанные с их личными качествами, а обусловленные особенностями изучаемых объектов и влиянием внешних обстоятельств, в то время как ошибки коллег объясняют их личными особенностями. «Эго-защитный» характер восприятия ученых проявляется при объяснении ими не только своих ошибок, неудач, но и успехов.
Кроме того, сам выбор сферы научных интересов тесно связан с психологическими особенностями ученого и детерминирован потребностями восстановления внутренней душевной гармонии. «В философской системе прагматизма У. Джемс в полной мере воплотил свои психологические особенности и опыт общения с окружающими: будучи прагматиком по своему личностному складу, он свои бытовые прагматические установки возвел в общечеловеческие принципы и обобщил в философскую систему. Причем в работах этого ученого можно не только обнаружить проявление его психологических особенностей, но даже проследить перепады его настроения. Ф. Мануэль усмотрел в понятии всемирного тяготения результат психологической трансформации тяги Ньютона к своей матери, с которой он был разлучен в раннем детстве»108.
Библиографы одного из основателей формальной логики Дж. С. Милля свидетельствуют, что он обратился к этой науке, поскольку обрел в ней психологический комфорт, соответствующий его личностному складу: мог вести нелюдимый образ жизни и удовлетворить пристрастие к «сухим формализмам»109.
В истории науки, особенно среди ученых Нового времени, часто приходится сталкиваться со случаями предвзятого отношения ученых разных национальностей к достижениям друг друга. Так, английский математик Дж. Уоллис преувеличивал заслуги своих соотечественников, в том числе и собственные, при этом преуменьшая или вовсе игнорируя успехи французов. «Дж. Уоллис приписал себе математическую разработку циклоида, когда на самом деле только продолжил поиск, начатый Блезом Паскалем и Оноре Фабри Дж. Уоллис первым в 1668 году разрешает проблему удара неупругих тел, но французские историки науки отдают приоритет Гюйгенсу, лишь бы отобрать его у не своего человека»110.
Личные отношения между учеными тоже не остаются в стороне от поиска объективной истины. И. М. Сеченов всегда выступал оппонентом Н. Е. Введенского, поскольку испытывал к нему личную антипатию. По той же причине Гёте отвергал идеи Ньютона. Ньютон же перессорился со всеми выдающимися учеными своего времени Гуком, Лейбницем, Флэмистедом. Дарвин, Эйнштейн, Резерфорд, Мендель, Юнг, Планк, Гельмгольц, характеризуя сопротивление своим идеям, отмечал, что в его основе лежали межличностные конфликты111. Действия ученых в этих случаях предопределены их субъективными интересами, а логические аргументы являются лишь способом их выражения.
Человеку доступны только те методы и практики, которые рождены его мировоззрением, те же, которые принадлежат более глубокому, широкому и ясному мировоззрению ему недоступны, так как он не достиг соответствующих принципов. Люди называют возможным то, что для них возможно, невозможным то, что для них невозможно.
Когда Менедема спрашивали о его взглядах, он говорил, что он свободен, подразумевая, что человек обычно является рабом своих мнений. Менедем был буйного нрава и часто возвращался после своих лекций не в лучшем состоянии. Наиболее знаменитое его утверждение таково: «Если одно отлично от другого, значит, одно не есть другое». Допустив это, он продолжал: «Выгода не есть благо, стало быть, и благо не есть выгода». После Менедема эта школа стала известна под названием эретрийской. Ее приверженцы выступали против всех отрицательных утверждений, всех сложных утверждений и говорили, что только утвердительные и простые доктрины являются истинными112