«Что там теперь?» Александр отжал пейджер.
Саша, у микров, имелся в виду Microsoft, новый руткит! Лада, личный секретарь Новикова, глушила шумом дизель-стартера. Во всех проблемах, что возникали перед ней, Лада оставляла частичку себя. Уже порядка 20 тысяч заражённых аппаратов государственного уровня по всему миру. В Великобритании встали все госпитали. У нас атаке подвергся телефонный оператор. Речь шла о проникновении в Microsoft вредоносной программы, перехватывающей системные функции. Что мне делать, Саша?! крикнула Лада. Новиков представил секретаря в позе верхнего старта: только дай команду и сорвётся выполнять. Отчествами в Лаборатории никто не пользовался, но сейчас Новиков употребил его, как контрмеру:
Михална! Остынь! пауза начальника требовала от секретаря смены голоса. Дождавшись убедительного «да-да», Новиков спросил так нежно, как, справляются об окрасе будущих щенков, покупая породистого самца, А что делает Avast? Прощаться с небом мужчина медлил. Названный им антивирус, с которым Микрософт заключил контракт, был гарантией безопасности большинства западных компьютерщиков.
Звонит по нашу душу, тут же весело пошутила Лада, зная, что ответ понравится тому, кто прослушивает разговор. Если такой гигант, как Avast, вынужден просить помощи у Лаборатории, то, значит, не зря их шеф получил степень почётного доктора наук Плимутского университета.
Понятно, ответил Александр, уже встав и быстро направившись в помещение. Кто сегодня первый, и кто из наших работает? поинтересовался он о назначенном составе. Распоряжение на этот счёт уже было сделано, в этом не стоило сомневаться. Главным в бригаде компьютерной «скорой помощи» всегда были разные люди. Если кибермошенники атаковали военные объекты, управление электронной защитой передавалось менеджеру по обороне. В случае атаки банков старший экономист. Сейчас же секретарша назвала первой фамилию менеджера по связям с общественностью. «Госпитали и телефоны», черкнуло молнией. А когда Лада произнесла фамилию менеджера по управлению логистикой, опытный информатик понял, что хакеры на этот раз постарались проникнуть в международную транспортную сеть. А это аэропорты, железная дорога, водные пути, наземные магистрали и, не дай бог! ВПК.
Добравшись до зала экстренного контроля, они с коллегами, как хирурги скорой помощи, принялись расчленять по байтам и битам ту компьютерную информацию, что позволяла понять структуру вируса, получившего название WanaCry, сокращённо, WCry. И только когда количество поражённых единиц перевалило далеко за сто тысяч, информатикам удалось понять, что вирус не просто вымогающий, а шлифующий, то есть уничтожающий, направленный не столько на блокировку данных той или иной системы, сколько на полный их подрыв. Чем могла обернуться разрушенная система ракетных войск или блока питания атомной электростанции, объяснять ни Новикову, ни любому из Лаборатории не требовалось.
Далеко за полночь, когда удалось поставить антивирус на ряд стратегических предприятий государственного и мирового масштаба, электронный календарь на аппаратах показывал 13 мая 2017 года.
Чур меня, чур! отплевался Новиков, покинув рабочее место и отправляясь в душ. Фирма заботилась не только о головах своих сотрудников. «Домой! решил Александр несмотря на то, что завтра, а точнее уже сегодня, он должен был вернуться сюда не позднее девяти утра. Семь часов у меня есть: полтора на дорогу, пять с половиной на сон. Отлично! Глядишь, посплю и подольше. Главное, чтобы наши коллеги из АНБ не выставили ещё какую каку». То, что за созданием нового вируса стоит Агентство по Национальной Безопасности США стало понятно после того, как разобрались с генетическим кодом компьютерного червя, запущенного в мировую сеть на этот раз. Он, один в один, походил на Stixnet, что Штаты и Израиль использовали в 2015 году для атаки на иранскую ядерную программу. Не вмешайся в тот момент Лаборатория и весь дипкорпус России, уже тогда летали бы над Междуречьем останки и мировой культуры, и всемирного наследия. А скорее всего не летали бы, а рассыпались в прах, ибо янки никогда не избирают полумеры.
Удостоверившись, что оставил аппарат для внутренней связи в офисе специальной секьюрити, Новиков вышел в ночную Москву. Дорога лежала в сторону Старой Купавны небольшого подмосковного города, расположенного в 35 км от столицы в направлении Нижнего Новгорода.
Удостоверившись, что оставил аппарат для внутренней связи в офисе специальной секьюрити, Новиков вышел в ночную Москву. Дорога лежала в сторону Старой Купавны небольшого подмосковного города, расположенного в 35 км от столицы в направлении Нижнего Новгорода.
2
Сколько помнили себя Новиковы и Белецкие, их участки разделял забор. У первых дом был ещё до революции. Тогда ни о каких наделах, да ещё в деревнях, речь не шла. Прадед Валентины и Петра, проживающих в доме ныне, узаконил участок, вступив в ряды Красной Армии. Отправившись сражаться против Деникина, он где-то там на югах и погиб. Его сын Иван, понимая, что краснопузая власть в решениях переменчива как дала, так может и забрать, поскорее обнёс участок плохоньким, но частоколом и зарегистрировал дом в нужном реестре. Позже он даже обзавёлся каким-то личным хозяйством; детям героев оставаться собственниками было проще, чем тем, кого сгоняли в колхозы. К тому же в их глуши, такой, что не имела не то что железнодорожной станции, даже надписи с названием места по пути следования поездов, с коллективным хозяйством как-то обошлось. После Отечественной войны дом превратился в дачу. Когда же не стало родителей, брат и сестра Колобродины поделили наследство: двухкомнатную квартиру в Перово забрал себе Пётр, а дачу отдали Валентине в приданное. Её муж Борис Михайлович Новиков работал в ведомстве железнодорожного транспорта и жил в Москве, а Валентина в первое же лето, последовавшее за рождением единственного сына, перебралась с ребёнком на дачу да там и осталась жить. Александру тогда было всего шесть месяцев.
Соседям дача досталась в середине шестидесятых в виде участка и хилого строения. Тогда ещё молодожёны, Виктор Сергеевич и Ада Романовна Белецкие построили на двенадцати сотках домишко в два этажа, с тремя комнатами, верандой и остроконечной бревенчатой крышей. Красивый петух на шесте, заманчивый и обманывающий чужой глаз мнимой роскошью, появился на доме, когда старший из сыновей, Сергей, освоил профессию столяра. Дача для куповчан Белецких являлась еженедельной каторгой. По крайней мере так воспринимали её Тимофей младший сын, парень ленивый и необщительный и глава семейства, инженер-химик местного завода «Акрихин». Мечтая об отдыхе на природе, вместо него Виктор Сергеевич и пацаны получали разнарядку на все два с половиной дня от вечера пятницы до конца воскресенья.
Ничего, ничего, зато дашь подышать лёгким не только ка-эсом и стрептоцидом, оправдывала эти трудовые повинности Ада Романовна, гладя мужа по голове. Буквами «КС» со времён войны кодировали «коктейль Молотова» для воспламенения танков. В музее «Акрихина» даже висела большая и гордая вывеска и по этому поводу, и, безусловно, отдельно по поводу стрептоцида, как белого, так и красного, необходимых фронту не менее зажигательной смеси. Да и мальчикам неплохо побыть на солнышке, добавляла мать, обнимая и целуя детей. Хозяйкой Ада Романовна была на диво. Она посадила на участке все те деревья, какие приживались и плодоносили в условиях их достаточно сурового климата, и разбила большой огород. С дачи Белецкие кормились, поились и даже лечились: оранжерея с лекарственными и ароматическими травами была здесь тоже. В этой связи к Аде Романовне часто захаживали за советами, а то и за снадобьем. Посёлок вырос вдоль берега Шаловки, притока Клязьмы. Обилие воды обеспечивало роскошную растительность лесов и полей округи. Там-то Ада и собирала нужный дикорос Иван-чая и мать-и-мачехи, зверобоя и пустырника, очанки и корня аира. А чего не находила в полях, женщина высаживала в теплице: боровую матку для женских нужд, мужик-корень, он же молочай, для мужских, а васильки и для пользы, чтобы отёки снимать, и для приятности глазу. Никакой знахаркой мать мальчиков себя не считала, просто очень бережно относилась к здоровью своему и «своих мужчин». И жить бы всем Белецким долго и радостно, кабы не пришлось старшему сыну уехать в Приднестровье.
«Вольво» с номерами и флагом этой Молдавской республики и увидел Александр, подъезжая к дому. Машина, старая и грязная, стояла посреди дороги. Чтобы объехать её на Рандж Ровере, Новикову пришлось бы съехать с асфальта в довольно крутой земляной спуск, что вёл к домам.
Здрассьте приехали сказал мужчина вслух, останавливаясь. Такая затычка в пути, когда до своих ворот оставалось каких-то сто метров, села на шею мгновенной усталостью. Новиков несколько раз покрутил головой и качнул плечами. «Дадут мне сегодня расслабиться?» пожалел он себя. Под «сегодня» подразумевались те 18 часов, что мужчина провёл в Лаборатории, и что, в общем-то, считались нагрузкой вполне ординарной. Как большинство работников всякого престижного предприятия, где хорошо платят и, соответственно, много требуют, Александр старался ничем не злоупотреблять. Даже кофе пил только утром и дома. Не то чтобы в офисе был плохой кофе, боже упаси! Гендир всё обустроил так, чтобы сотрудникам не хотелось бы покидать рабочее место. Вот только кофе Новикову требовался, чтобы проснуться. Выбросов адреналина для стимула иммунной и прочих систем, хватало на работе за глаза.