Чё ты притащила? Витька подошел к Ритке и в изумлении взял у неё общипанных уток.
Чё давали, то и принесла, возмущенно отреагировала Ритка на претензию Витьки. Забирайте своих утей. Они мне мне не нужны.
Утки были не выпотрошены.
Посмотрев на уток в Витькиных руках, Иван Михайлович решил:
Всё! Хватит возмущаться. Какие есть, такие, значит, и есть, не нагуляли они ещё жиру. Через месяц они будут готовы к перелетам, вот, тогда и будут больше, а сейчас, давай их сюда. Я их выпотрошу, а потом и будем готовить из них супчик. А если хотите, то я их и зажарю? он вопросительно посмотрел на ребят.
Витька тут же отреагировал на слова Михалыча:
Так это же долго будет тогда. Мы сейчас жрать хотим, не могу я больше терпеть.
Ну, что ж. Хозяин барин. Вы добытчики, вам и распоряжаться, согласился с Витькой Михалыч и вышел во двор.
Мальчишки тут же разожгли плиту, поставили на неё котел с водой и принялись ждать Михалыча.
Как только он появился, то все обязанности по приготовлению супа, взял на себя Михалыч.
После того, как утки проварились с полчаса, он положил туда картошки, которую Лёнька с Сашкой предварительно почистили, и добавил туда каких-то, только одному ему известных, трав.
Попробовав суп большой деревянной ложкой, Михалыч удовлетворенно крякнул и радостно произнес:
Ну, что ж! Прошу к столу! Несите сюда свои чумички. Будем пробовать результат вашей добычи.
Суп получился замечательный и мальчишки его с удовольствием поглощали.
Тут вновь появились оба Бориса. Бесцеремонно подвинув ребят, они по-хозяйски устроились за столом, выставив на него бутылку водки.
По запаху, идущему от них, и поведению, было видно, что Борисы уже были на веселѐ.
Увидев бутылку, весёлое настроение у мальчишек пропало.
Иван Михайлович недовольно посмотрел на Борисов:
Вы что, опять, что ли, будете как тогда, он щелкнул себя по кадыку, еле-еле на следующий день шевелиться?
Не, Михалыч, ты не переживай, всё будет нормально, стал клятвенно заверять старший Борис заплетающимся языком. Сегодня же воскресенье. Имеем право на расслабон.
Михалычу тоже налили сто грамм, и он успокоился, только иногда виновато посматривая на ребят.
А мальчишки с Риткой продолжали доедать суп, но только уже без прежнего веселья и разговоров.
Неожиданно, скромно постучавшись, в дом вошла Ленка.
Увидев её, Витька тут же подскочил с места:
Лен, садись с нами. Мы тут уток настреляли, а Михалыч суп сделал, тараторил он. Садись, садись за стол. Суп очень вкусный получился. Попробуй.
Мальчишкам пришлось сдвинуться на лавке, а Ритка от такого Витькиного гостеприимства только хмыкнула и ещё ниже склонилась над своей миской.
Ленка скромно устроилась на краю скамейки.
Я, вообще-то, не голодна, играя глазками игриво, чуть ли не пропела она, но от вашего супчика не откажусь.
Витька налил Ленке полную миску супа, положив туда крылышко.
Для них все перестали существовать. Они были заняты только собой.
Борисы с Михалычем, чуть ли не в обнимку сидели с бутылкой, занятые решением каких-то глобальных проблем, а в итоге несли такую околесицу что, немного послушав их, Лёнька с Сашкой и Риткой выбрались из-за стола и вышли во двор.
Отряд не заметил потери бойцов, продолжая обсуждение глобальных проблем о вводе войск в Чехословакию, а ребята прошли к Хугдеру, где на пологом берегу, покрытом мягкой травкой, под мирный шум вод реки, они обсуждали события сегодняшнего дня и впечатления от утиной охоты.
Утром, когда ребята только начали собираться на работу, в дом чуть ли не вбежал директор прииска:
Кто у вас тут Виктор? переводя дыхание, громко спросил он.
Я Виктор, в недоумении ответил Витька.
Давай, быстро собирайся, сейчас телега пойдет на Золотую Гору, ты на ней поедешь туда.
Зачем? никак не мог понять такой спешности Витька, Мне на работу надо собираться. Какая Золотая Гора?
Там с твоей матерью что-то плохо дома. Отец твой позвонил и попросил меня, чтобы ты не задерживался здесь, а сразу же ехал домой.
Ну, хорошо, поеду я, нехотя согласился Витька. Мама и перед моим отъездом чувствовала себя плохо.
Ну, как же ты поедешь? тут уже удивился Иван Михайлович. У тебя зарплата не выплачена, да и начальства нет, кто бы смог её тебе посчитать?
Не, не поеду я тогда, замялся Витка и нерешительно посмотрел на директора прииска. Я буду ждать, когда мне тут деньги дадут.
На дорогу я тебе дам, а потом эти деньги у тебя вычтут, когда вся бригада будет получать расчет после окончания сезона. Вот тогда ты и получишь свои деньги. Я всё объясню Валееву. Договорились? начальник с выжиданием посмотрел на Витьку.
Договорились, немного подумав, тяжело выдохнул Витька. Мама и в самом деле чувствовала себя плохо.
Ну, и лады, подытожил директор. Пошли в контору.
И они вместе с директором пошли в контору прииска. Витька подписал там какую-то бумажку, директор дал ему на дорогу денег и часа через два уехал.
Ленка стояла около телеги, которая должна была везти Витьку, а потом шла рядом с ней до самого конца прииска, и они всё время о чём-то говорили с Витькой.
А потом, когда телега скрылась за поворотом и пропала из вида, грустная Ленка вернулась назад. Она ушла к себе в дом и больше оттуда не выходила.
Глава четвёртая
На следующий день с Гилюя вернулись Анатолий Павлович, Валеев, Серёга и Соколов с женой.
Вернулись они голодные и усталые. Михалыч сразу же принялся готовить для них обед.
Когда приготовление обеда заканчивалось, Валеев попросил Соколова:
Сходил бы ты, Юра, в магаз, да пару пузырей прикупил. Уж больно что-то муторно на душе.
Но Серёга опередил Соколова:
А чё Юру гонять? Я схожу. Мне не трудно. Заодно и с продавщицей побазланю. Ох и крутая она баба! Да ещё и незамужняя, Серёга похотливо рассмеялся.
Иди, иди, герой любовник, махнул на него рукой Валеев. Да, смотри, сильно не задерживайся, а то обед простынет.
Да я мигом, Серёга подхватился и тут же исчез.
Вскоре он принес несколько бутылок водки и все прибывшие не стали кушать в конторе, а перешли в дом, где жил Соколов с женой.
Через некоторое время оттуда начали доноситься крики, песни и заиграла гармошка.
На гармошке обычно играл Иван Михайлович.
Потом Серёга ещё несколько раз бегал в магазин.
В доме, где жила бригада, остались только ребята с Риткой.
Делать им было абсолютно нечего. Они были никому не нужны. На работу мальчишек никто не гнал. Да и никакой охоты не было тащиться в тайгу и махать топором. Кино в клубе сегодня показывать не будут, поэтому они решили выйти на бережок Хугдера.
Там они сидели почти до самого вечера, наблюдая за быстрыми водами реки, разговаривали о жизни, вспоминали, что произошло на охоте и рыбалке на Гилюе, про уток, на которых они охотились несколько дней назад, стараясь не обращать внимания на то, что происходит в доме, где шла пьянка и откуда по-прежнему неслись крики, вопли и музыка.
Немного погодя из дома вышли, слегка покачиваясь, Валеев с Иваном Михайловичем и Анатолием Павловичем. Они, поддерживая друг друга, чуть ли не проползли в помещение конторы.
Там зажегся свет, и мужики долго возились, громко переговариваясь, но вскоре свет там погас, и наступила тишина.
А ребята так и сидели на берегу, хотя солнце уже давно зашло за сопки и сумерки становились всё гуще и гуще.
Вдруг со стороны дома, где недавно шла гулянка, послышался какой-то хлопок, похожий на выстрел, а потом ещё один.
Что такое? Неужели это был выстрел?
От такой неожиданности, ребята вскочили со своих мест и стали прислушиваться, не произойдет ли ещё чего-нибудь.
Звук выстрела как раз раздавался из дома Соколова.
А был ли он, вообще, этот выстрел? Ребята были в недоумении.
Выстрел был не из ружья, а больше похож на выстрел из пистолета.
Если у карабина звук от выстрела был хлёсткий, как удар, а выстрел из ружья раскатистый, то тут ребята слышали только звук, похожий на хлопки.
Такие хлопки Лёнька слышал, когда Соколов стрелял по воронам и по медведю на охоте.
Ребята, не обращая внимания на оставленную на берегу Ритку, и не сговариваясь, стремглав бросились к дому Соколова.
Через минуту, влетев во внутрь дома, они в освещенной комнате с открытой дверью, которая была напротив входной двери, увидели сидящего на кровати с пистолетом в руке пьяного Соколова, а напротив него, на такой же койке, откинувшегося и сложившего голову набок, Серёгу.
Было непонятно, то ли Серёга сидит, то ли полулежит, но в его позе было что-то неестественное. А Соколов с полуприкрытыми глазами пьяно и зло бормотал: