Всё! Отпустил! Иначе не бывает!..
Ветер, ветер!..
Уже было отпустил Попросил лишь Брата, чтоб его брат ну, тот его брат, у которого он спал-то, пришёл к нему, к Шуйцеву. И лучше сегодня же. Чтобы на всякий просто-напросто случай! "Подтвердить"
Иначе не бывает! Не было!..
Написал под диктовку Брата, конечно, повестку, адрес и "данные", попросил её передать Он, Шуйцев, недавно тут "на следствии". Он на "фио" не обратил внимания.
Новичок я и сам, бывало, всё повестки, для солидности, пишу: нет бы в первую очередь по телефону "пригласить" через полчаса "человек" тут.
Вот откуда повестка взялась.
Спросил он, Шуйцев, потом уж, потом! и просто уж не ради чего! где, мол, сейчас его брат-то, тот-то его брат?.. Брат ему: да на работе
Иначе не было!..
Брат пожал плечами:
На работе
Далеко?
Нет Брат пожал плечами. Рядом
Есть у него рабочий телефон?
Брат пожал плечами или уж не пожал:
Есть
И Брат говорит номер моего телефона!..
Тут, может, Шуйцев и сам сразу забальзамировался Или Рыжий вскрикнул
Молчание восклицательное.
Так он в соседнем кабинете?!.. Твой брат, тот, о котором ты только что говорил Тот самый твой брат за стенкой?..
Повестку даже у брата Шуйцев забыл отобрать.
Какие все какие! Как всё как!
С Рыженьким Шуйцев, значит, уже снюхались или и раньше знались: с чего бы Шуйцев, из дознавателей-то, именно в тот кабинет.
А я, вот ведь как всё предусмотрелось, к ним даже и не заходил никогда
Н-ну! Шуйцев и Рыжий сразу, конечно, заперлись Сразу, конечно, бровями переговорились и решили. Всё решили!.. Рыжий стал набирать ме-едленно стал набирать номер на телефоне За стенку-то Если б я трубку взял он бы сразу свою бросил А взял Маня. И Рыжий спросил про меня просто так, между прочим мол, "на месте" ли я Может, и пошутил нескладно или даже полупроговорился
Вот Маня красные свои и задержал на мне.
Больные? Просто больные?..
И тут же Шуйцев тут уж Шуйцев торопясь, дрожа! возбудил дело. Под копирку. Сбегал, выставил карточку, взял номер. Кабинет, конечно, запирал. Мол, никого нету Брата Рыженький караулил Скорей, скорей!.. Чтобы дать лишь ход! Чтобы всё было поздно!..
Меня, пожалуй, и выходил, когда выходил, узнать, что к чему, толкался, может, в соседнюю-то дверь из-за которой только что звонили-то
Потом потом, что Рыженький и зашёл и поплясал передо мной С этаким, как он думает сам по себе, профессиональным шиком. Он даже, кажется, чуть улыбался, о ящике-то спрашивая А Шуйцев, теми мгновениями, протащил Брата в "дежурку" А там "задержал" А там в камеру, в камеру
Слёзы были горячие, слёзы горячие были моими, слёзы горячие текли по моим щекам в мои уши.
Потом уж, конечно, потом! доложил Шуйцев нельзя было не доложить о таком таком Свищёву. Свищёв, мол, неужели? и по столу шлёп ладошками короткими своими. Но, мол, не надо было спешить "возбуждать", тем более "задерживать"!.. И, понятно, скорей к Зрелищу Зрелищ как, мол, тут всё щепетильно и щекотно, и покорил тоже, что поспешили Но раз уж дело закручено не скрывать же такую скользь. И не молчать же
Что же, пошёл Папе доложить. И со Свищёвым.
Свищёв и докладывал:
Есть материал правда, мелкий Есть подозреваемый правда, он не признается
Так дергайте других, а пока колите этого! Что ещё?
Так точно. Но он брат Вербина.
Так подключите Вербина. Что ещё?
Да, но брат Вербина потому и не признается, что ссылается на него, на Вербина: был в момент, который момент, у него
Так что, в конце концов, что?!
А то, Виктор Викторович, так заговорил Зрелищ, что ни брат Вербина, ни сам Вербин виду поначалу не подавали, что они братья, пока случайно это не вскрылось.
Вон что Вербина ко мне!
У него, у Папы, огромные тяжёлые очки, и кончик носа раздвоён.
Есть! Свищёв и чуть струсил: Дело возбуждено, лицо задержано
Как?!..
Шуйцев ещё неопытный
Рано Зря Ну, не надо Вербина Посмотрим, что Разбирайтесь!.. Посмотрим
Я заметил, что я сижу, что, возможно, и вставал
Чуть, между прочим, занимательно
Ну как же хоть бы даже и в слезах не пожелать быть всё-таки одному, одному
Шуйцев Брата уже отпустил, уже отпускал Пока не узнал нет, не про повестку, что получилась издевательской, он о ней сразу как раз и забыл, а вспомнил бы о ней так поморщился б, её, мол, и не было!.. А покуда не узнал, что брат Брата следователь!.. Как и он сам. Пока не узнал он там, где он он, что брат следователь. Как и сам он. Именно как и он!..
Чуть, между прочим, занимательно
Ну как же хоть бы даже и в слезах не пожелать быть всё-таки одному, одному
Шуйцев Брата уже отпустил, уже отпускал Пока не узнал нет, не про повестку, что получилась издевательской, он о ней сразу как раз и забыл, а вспомнил бы о ней так поморщился б, её, мол, и не было!.. А покуда не узнал, что брат Брата следователь!.. Как и он сам. Пока не узнал он там, где он он, что брат следователь. Как и сам он. Именно как и он!..
Жизнь это рано, жизнь это рано
Шуйцев иначе и не могло там, где он Шуйцев, быть думает про Брата Думает: тот, кто скажет про тебя, что ты тогда, в тот "момент", был у брата, сам следователь?.. Конечно, это когда-то всё равно бы открылось Да и сам же вот ты, Вербин И. Д., сказал Но ведь следователь!.. А вдруг что-то не так?!.. Вдруг что-то не так уж и чисто?.. Пока, правда, судя по материалу, всё с братом чисто. Но а вдруг?!.. Ведь сле-до-ва-тель Может, потому-то всё пока и чисто, что следователь!.. И и ведь не просто же так, если на то пошло, говорят на этого самого Ивана Вербина А вдруг потому и говорят, что знают, что у него брат следователь А вдруг потому и говорят, что не знают, что у него брат следователь И вот а вдруг!.. И что же?.. Отпущу я сейчас его, Ваньку, а он и пойдёт сейчас же в соседнюю дверь!.. К братику-то следователю. И и останусь я, может, в дураках!.. Может, и не так всё, может, Вербин И. Д. этот и чист, может, не буду я ни в каких дураках Ну, а вдруг-то!.. Так нет же!..
И Шуйцев Брата не отпустил. Даже и не в этом суть отпустил или не отпустил. Шуйцев Брата "сунул" в ивээс.
Шуйцев время увидел впереди, и решил время срулить, пока не поздно, в такую вот колею: впереди было, да, время Брата разоблачить но ведь было ровно столько же времени Брата и выгородить!..
И Шуйцев ждёт теперь. И "сунул", чтобы ждать. Ждет. И с Рыженьким. Чтобы я бегал. Чтобы бегал я. И доказывал. Доказывал я, я.
Что Брат был у меня
Макушки деревьев, макушки деревьев
А Зрелищ сказал, шепнул, кому же ещё, Клаве А Клава, как же иначе, всем
Чуть я лёг испугался чего-то
Я вглядывался сам не зная, во что вглядываюсь, в знакомые разводы на потолке: вдруг показалось, что они не случайно и не просто какие-то такие Какое счастье, оказывается, просто на потолке их видеть
Брат левша; и будто это меня как-то и в чём-то изобличает
Я рывком встал, встал на ноги Увидел шляпу мою на полу, поднял мою шляпу с пола Снял с себя моё пальто, бросил всё на кровать. На вторую
Решал, но так и не решил, выключить ли электричество.
Решено одно: мой Брат мне брат.
Родители!.. О!..
Упал лицом в подушку
Чья ж ещё она могла быть, голова отрезанная?..
Трубку положил дежурный, мол, женщина какая-то звонила, голова там, что ли, отрезанная; стал опять, за его пультом, кулаком потыкивать в ладонь сразу и увидел я серую щеку, небритую щеку провалившуюся у той головы у головы, одинокой притягательно
И повели словно меня из "дежурки" на улицу
В темноте плотной, сырой безнебесной машина ждала "развозить в ноль-ноль". Водителю, однако, сказали адрес где голова, где голова!..
Рыжие деревья, покинуто-испуганные окна выбегали из темноты на свет, заглядывали в фары и отпрыгивали в сторону.
На дежурстве или "у себя" что-нибудь, от нечего делать, листаешь, или позвонят "снизу", найдут, как сейчас, чего делать.
К полночи ближе трещат натужно матовые лампы, осыпая Кабинет стеклянным песком, от которого чешутся глаза. Навязчиво зрим кабинет соседний что за окном под мокрым снегом у второго моего этажа. Полузнакомыми кажется предметы в сыпучем свете, всё слышат, ничего не слыша, уши; напряжённая тоска и озабочусь вдруг: прокурен ли тот висячий кабинет?..
И вылезает из чёрной холодной глубины гул дрожит всё Здание дрожью мелкой, слышной под соседним "номерным" заводом, под Городом всем в недрах земли, на тёмно-метровой глубине творится испытательное и испытующее Тайное Нечто
"На голову" ехали спорили, где сворачивать; ещё и водитель, за его педалями, баловаться стал отрывисто, маятниково притормаживать. И я, в такт, стал клевать как кукла, как обиженная кукла
Женщина вдруг вошла в рыжий свет сама, встала, наплыла на машину Вышли все все, кроме водителя и меня Я дежурный-то по Городу следователь! словно бы не захотел на сырость