На Красной площади было солнечно, шумно и весело, но разговаривать почему-то никому не хотелось.
Голос учительницы перестал звенеть и зазвучал обычно, как будто она диктует домашнее задание.
До конца недели всем нужно принести деньги на галстуки. Всем понятно?
Галина Петровна! Это Вовка поднял руку.
Вовка мой лучший друг, а Галина Петровна его не любит, потому что он неважно учится и плохо ведет себя на уроках. Вовкина мама говорит, что он мог бы учиться лучше, просто ему усидчивости не хватает.
Галина Петровна! А зачем деньги всем приносить, если в пионеры будут только лучших принимать?
Я сказала, что лучших будут принимать в день рождения Ленина и в торжественной обстановке. У остальных есть шанс до конца года исправиться. Тогда их тоже примут в пионеры. Всем понятно?
Пионерские галстуки были двух видов: «шелковые» и «простые».
«Шелковые» галстуки были алого цвета и стоили примерно, как десяток яиц, а «простые» кумачового цвета и стоили подешевле. Через несколько дней учительница напомнила нам про галстуки.
Ну, кто еще не сдал деньги?
Все стали друг на друга оглядываться, кто-то протягивал деньги, а Вовка вынул из бокового кармана аккуратно сложенный красный ситцевый галстук.
Вот, мама мне сама купила.
Учительница повертела галстук в руках. Видно было, что она чем-то недовольна.
Это не годится. Ты же знаешь, что в нашей школе все пионеры носят другие галстуки. Другого цвета. Галине Петровне не хотелось говорить, что другого цвета значит шелковые, то есть более дорогие.
Мама говорит что, может быть, меня вообще в пионеры не примут, а лишних денег у нее нет.
Ну ладно, посмотрим. Галина Петровна убрала галстук в ящик своего стола.
Настал долгожданный день. Я уже собирался выходить из дома, когда мама преградила мне путь в прихожей. В руках она держала берет и шарф.
Ну-ка, надень быстро! Посмотри, что творится на улице! Ты что, заболеть хочешь?
Мама всегда так говорит, но мне еще ни разу не удавалось заболеть по собственному желанию. Я вздохнул. Погода действительно была отвратительной, но из наших ребят почти никто не носил шарф, а тем более берет с этим дурацким хвостиком на макушке. Только Миша Ласкин, но он и так был отличником, носил толстые очки, и с ним никто не хотел дружить, потому что ему нельзя гонять в футбол из-за близорукости. Остальные ребята зимой ходили в ушанках, а потом надевали кепки или вообще так обходились. Мне тоже хотелось носить кепку, но мама сказала, что мне это совсем не идет, и что в кепки у меня вид, как у шпаны. Я надел шарф (для этого пришлось сначала снять куртку), кое-как нацепил берет (все равно потом спрячу в карман) и побежал в школу.
В пионеры нас принимали в Доме культуры огромного завода. Сперва выступал старый коммунист, который рассказывал нам о Ленине. Он рассказал нам, что хотя сам он, конечно, Ленина никогда не видел, но зато хорошо знал одного человека, который был лично знаком с вождём. Потом председатель нашей пионерской дружины из 7«А» произносила клятву.
Я, вступая в ряды торжественно клянусь, а мы повторяли ее хором, и мурашки бежали у меня по коже.
Наша пионервожатая Надя по очереди подходила к каждому с огромным подносом, на котором лежали значки и тщательно выглаженные галстуки. Надя прикалывала значок и очень красиво, с легкостью повязывала галстук.
К борьбе за дело Ленина будь готов!
Всегда готов!
Потом нам говорили, что пионерский галстук это частичка нашего советского знамени, и что мы должны беречь его, как зеницу ока.
Будь готов!
Всегда готов!
По дороге домой я думал о том, что Вовку все-таки несправедливо не приняли в пионеры, и как жаль, что никто не замечает моего алого галстука. Я расстегнул куртку наполовину. Теперь узел галстука был хорошо виден из-под шарфа. А еще я думал о том, как нам не повезло по сравнению с пионерами-героями.
Они сражались с врагами, были разведчиками и партизанскими связными, взрывали мосты, рисковали жизнью! А от нас требуется только хорошо учиться. Можно еще металлолом собирать или макулатуру, но это уже не то! Я внимательно огляделся по сторонам в поисках подвига и, не найдя ничего подходящего, поднял на всякий случай брошенную кем-то обертку от мороженого и опустил ее в урну. Настроение было прекрасным. Я расстегнул куртку до конца. Ах, до чего красиво, словно языки пламени, трепетали на ветру концы моего галстука.