Сегодня необычный день. Особенный. Не похожий на все остальные. Совсем недавно у меня уже был такой, особенный день, когда я уцелел лишь чудом.
Нас было четверо безумцев, плюющих на опасность в угоду своей репутации. Я, Том, Артем и единственная девочка в нашем отряде самоубийц, единственная из всех, кого я знаю никогда не уступающая нам, пацанам. Зайра! Готовая любому дать фору и совершать самые безумные поступки, на которые не решались даже мы. Она всегда была против чего-то. Сегодня против солнца, завтра против «той девчонки, что три недели назад назвала меня сукой», а уже к вечеру она будет против ложки и сна, ведь он для слабых духом. Она всегда была против, а против чего уже не важно. Главное быть против. В остальном же мы мало чем отличались, а тем более внешне. Все маленькие, тощие и грязные. Одетые в какое-то неописуемое тряпье, всегда порванное и еще более грязное. Даже по цвету волос мы были братьями и, конечно же, сестрами грязными. Только так я могу описать этот цвет. Лишь у Зайры он незначительно отличался и был грязно-тускло-морковный. Явная попытка их мыть. От моих глаз такая глупость не скроется, ведь я-то знаю это бесполезно. Возможно, поэтому я вечно грязнее всех.
Станет ли этот особенный день возвращаться ко мне ночами? И будет ли этот сон хорошим?
Удивительно, но только бесшабашная Зайра сомневалась в благоразумности нашей затеи, и единственная кто высказал это вслух. Ей мы многое могли простить, чего не простили бы по отношению к друг другу. Она прекрасно это знала и не раз пользовалась этим. Что еще с них взять? Девчонки. Однако же, если быть предельно честным, ее почти вслух сказанное «нет» уже не в первый раз означало, что она в жизни не позволит нам совершить глупость без ее прямого участия. Чтобы она хоть в чем-то отстала от нас? Она бы себе этого не простила. Пропустить все веселье, позволив кому-то, но не ей совершить очередную глупость? Никогда! Но мы все знали главную причину ее безбашенности, однако никогда не упоминали ее вслух. Ни при ней, ни без нее. И причина эта заключалась в ее матери, точнее в поведении ее матери, что с самого рождения несла всяческий бред, мало связанный с реальностью, а пару лет назад она и вовсе съехала с катушек. Стала по-настоящему безумной. Благо хоть не агрессивной. И тем не менее она превратилась в законченную истеричку, что взрывается всякий раз, когда ей что-либо не нравится, а не нравилось ей практически все, даже самые безобидные вещи. Самое удивительное было в том, что она действительно верила во всю ту чушь, что несла безостановочно. Именно поэтому Зайре ни в кое случае нельзя было оставаться дома или рядом с ним в небезопасной близости от своей матери, выслушивая опасный для психического здоровья бред. Даже ее отец не был против, чтобы его дочь была против т.е. все свободное время проводила на улице с нами, считая, что уж пусть лучше вырастет хулиганкой, чем станет хоть в чем-то похожей на мать. Вообще, и отец ее был не без греха. Я ни разу не видел его трезвым.
Мы дошли! воскликнул Артем, сообщая и так давно очевидную для всех вещь. Соображал он как всегда туго.
Мы действительно были на месте, и, как ни странно, целыми и невредимыми. Пока что Будем надеяться, что так будет и дальше. Если же с нами до сих пор ничего не произошло, то может быть ничего и не случится? Все что я слышал об этом месте, все эти страшные байки может и это придумано нашими отцами, чтобы отвадить от этого места слишком любопытных и не менее непослушных сыновей? Все будет хорошо, я в этом почти уверен! Сейчас мы обшарим пустые дома, ничего не найдем, разочаруемся, может поиграем недолго и спокойно вернемся домой безо всяких происшествий еще до того, как родители обнаружат нашу пропажу.
Словно на ладони располагался перед нами целый район, заброшенный и забытый. Огромные черные кучи недогоревших домов со временем расползлись по всей улице, превратив все вокруг в одну сплошную помойку. Бывало нам приходилось идти по колено в грязи, черной от намешанной в ней гари. Единая, бесформенная и дурно пахнущая свалка. Вот какое мнение сложилось у меня об этом районе. Если судить по разочарованным взглядам и приунывшему виду, то такое впечатление сложилось не только у меня. Иной раз у нас едва получалось обойти стороной очередную огромную кучу, что растаяла под жаром солнца и расплылась под дождями. В таких местах спокойно можно было утонуть в грязи, стоит только оступиться и все тебя уже не вытащат. И с самой первой минуты нахождения здесь я задавался только одним вопросом: сможем ли мы здесь хоть что-то найти?
Мы дошли! воскликнул Артем, сообщая и так давно очевидную для всех вещь. Соображал он как всегда туго.
Мы действительно были на месте, и, как ни странно, целыми и невредимыми. Пока что Будем надеяться, что так будет и дальше. Если же с нами до сих пор ничего не произошло, то может быть ничего и не случится? Все что я слышал об этом месте, все эти страшные байки может и это придумано нашими отцами, чтобы отвадить от этого места слишком любопытных и не менее непослушных сыновей? Все будет хорошо, я в этом почти уверен! Сейчас мы обшарим пустые дома, ничего не найдем, разочаруемся, может поиграем недолго и спокойно вернемся домой безо всяких происшествий еще до того, как родители обнаружат нашу пропажу.
Словно на ладони располагался перед нами целый район, заброшенный и забытый. Огромные черные кучи недогоревших домов со временем расползлись по всей улице, превратив все вокруг в одну сплошную помойку. Бывало нам приходилось идти по колено в грязи, черной от намешанной в ней гари. Единая, бесформенная и дурно пахнущая свалка. Вот какое мнение сложилось у меня об этом районе. Если судить по разочарованным взглядам и приунывшему виду, то такое впечатление сложилось не только у меня. Иной раз у нас едва получалось обойти стороной очередную огромную кучу, что растаяла под жаром солнца и расплылась под дождями. В таких местах спокойно можно было утонуть в грязи, стоит только оступиться и все тебя уже не вытащат. И с самой первой минуты нахождения здесь я задавался только одним вопросом: сможем ли мы здесь хоть что-то найти?
Редкие, каким-то чудом уцелевшие дома, в том смысле, что они все еще продолжали стоять, но абсолютно непригодные для жизни, черные как ночь, они являлись единственным напоминанием того, что и здесь, в этой, казалось бы, свалке тоже когда-то жили. Старые и молодые, хорошие и злые, кому-то было столько же, как нам сейчас. И все они погибли в дикой ярости красного пламени. Даже как-то не особо верится, что такое вообще могло произойти. А ведь когда-то здесь так же, как и у нас по утрам добрые соседи желали друг другу удачного дня, проклиная за спиной. Так было принято: валить все беды на кого-нибудь другого, даже если тот ни в чем не виноват. Со временем это превращалось в привычку, от которой нельзя отказаться. Все и во всем вокруг виноваты, но точно не я. Так все рассуждали. Конечно, на горе многим, всегда существовали некие рамки приличия, не позволяющие открыто соседа послать. Это недоразумение с лихвой компенсировалось за его спиной. И эти же самые рамки легко переступались, как только закроется входная дверь дома. В узком кругу семьи можно посылать кого угодно куда угодно. Маленький мирок, не доступный другим, со своими исключительно правильными законами, навязанными теми, кто старше. Мне так хочется надеяться, что этот район в свое время был менее сволочным, чем сейчас наш
От безделья и скуки и продолжали шататься по сгоревшему району, в котором большинство домов оказалось разрушено до самого основания. Пришлось изрядно потрудиться, чтобы найти хотя бы один с неразрушенными стенами. И пускай они были сильно обгорелыми, кривыми, косыми, но это лучшее из всего, что мы видели здесь. И у тех отсутствовали крыши. Они давно провалились внутрь, чтобы заполнить собой пустое пространство. Вместо окон разбитые дыры, вместо дверей разбитые дыры, но немногим побольше. Ни в один из домов мы так и не попали. Внутри обрушившаяся крыша, все разрушено и совершенно непроходимо. Посмотрим издали, может украдкой заглянем, и уже идем дальше. Ничего интересного. Ни о каких сокровищах и речи не было. Единственное, что здесь осталось не тронутым это мусор, мусор и еще раз мусор. Наполовину перегнивший, заполнивший все свободное пространство под нашими ногами. А мы среди всего этого мусора продолжали искать вещи, что давно украли мародеры, сожгло пламя и уничтожило время. Ничего более не было здесь. Нашему разочарованию не было предела. Мы провели здесь достаточно много времени, но так совершенно ничего и не смогли найти. Надеяться, что нам повезет в последние минуты нашего здесь пребывания неимоверно глупо. Мы и не надеялись.
Воздух, пропитанный горьким вкусом сажи, едким запахом гниющего мусора и, простите, дерьма, еще более омрачал и без того сильно поникшее настроение. Не потребовалось много времени, чтобы нам наскучили пустые развалины и безжизненные улицы. Постепенно к каждому из нас и самому последнему, естественно, Артему пришло осознание того, что, не смотря на всю свою загадочность, эта часть города не представляла для нас абсолютно никакого интереса. Вся наша безумная идея катилось к черту: ничего интересного, ничего опасного и даже ничего глупого не произошло за все время нашего путешествия; и спасать эту с треском провалившуюся затею мне совершенно не хотелось. Пусть все продолжает катиться куда угодно весь наш особенный день, а следом за ним и все остальное. Единственное, что мне сейчас хочется это как можно быстрее вернуться домой, пока ничего не случилось. Лучше пусть день останется скучным, чем все остальное