Да нет, просто мечется в голове прошлая жизнь и всё думается, думается
И замолчала Нет, не стану её торопить, а тоже «просто» скажу:
Ничего удивительного. Я тоже этим занимаюсь. И часто, так что
Ну, ты часто, а со мной такого почти не бывало до некоторых пор. Всё идет и взглянула на медленно проплывающие за окном огни перрона: Всё вроде в моей жизни идет теперь тихо-мирно, с мужем живём вполне счастливо, дети подрастают, учатся нормально, так что печалиться вроде бы не о чем. И кивнула на луну: Ой, и впрямь! Какая же не только огромная, но и красивая с этим ореолом! И предложила: Может, на перрон выйдем?
Вышли. Стоянка поезда пятнадцать минут, поэтому прошлись вдоль вагонов, зашли в вокзал, подошли к буфету. Я купила плитку шоколада, а она обернулась ко мне:
Может, взять к твоему шоколаду вон ту маленькую бутылочку коньяка? Разопьём, улыбнулась, и тогда сразу уснём.
Я пожала плечами, а она уже протянула деньги продавцу.
И снова за окном над шторкой потянулась темная полоса, в которую иногда краешком вплывала луна и так же неожиданно пропадала.
Знаешь Дана помолчала, взглянула на меня: Почему-то начинаю часто возвращаться в прошлое, хотя и упрекаю себя: ну, зачем это делаешь, зачем ворошишь то, чему пора забыться, истлеть? Но вот
И моя «лунная богиня» в огорчении хлопнула ладонями по краешку стола. Я же промолчала, по опыту зная, что вослед за таким экспрессивным вопросом непременно последует откровение.
Я встретила его в девятнадцать лет. (Помолчала, отодвинула стакан с недопитым чаем ближе к окну.) И вот так же, в поезде, когда ехала навестить маму (Открыла бутылочку, налила понемногу в бумажные стаканчики коньяка.) Да нет, не влюбилась сразу, но было в Тольке нечто такое, что меня сразу подтолкнуло к нему и даже (Я развернула шоколадку, разломала на дольки, кивком предложи ей взять, но вроде бы она не заметила моего жеста.) И не только подтолкнуло, а даже подчинило. Потом-то теперь не раз и думала: ну, почему, почему?.. Говоришь, судьба?.. А-а, шутишь. Ну, тогда тогда давай вначале выпьем за встречи, которые были и будут для нас счастливыми. (Выпили по глотку.) А в то время я училась в медицинском техникуме, жила в общежитии, деньги, которые мама давала, часто тратила на разные кофточки-безделушки-украшения, поэтому зачастую за день съедала только пару булочек да бутылку молока и была, что называется, кожа да кости, но вот (Отпила еще глоток.) Знаешь, как бывает на первых порах? Свидания, обещания, комплименты Да нет, я же тебе сказала, что была худющая и ни лица, ни фигуры, а вот он (Отломила от дольки маленький кусочек, бросила в рот.) До него-то у меня ни-икого не было. А уже девятнадцать. А уже подруги замуж выходят. А я что же? Так никому и не нужна?.. даже для просто так? (Улыбнулась.) Вот и внушила себе: значит, я никудышная. А тут он, да еще с комплиментами А с такими: глаза, мол, у тебя красивые, руки ласковые, да и ножки ничего. Ну, как было не ответить на всё это, как не соблазниться на предложение переехать в его однокомнатную квартиру? Вот и переехала Нет, маме ничего не сказала, она о нём только потом, когда Нет, о «потом» тебе еще рано, так что слушай дальше. Ведь будешь?.. То-то же. Но пока давай-ка еще по глотку из одноразовых. (Снова улыбнулась, но печально.). И началась наша как говорят, совместная жизнь. И первая неделя была вроде как медовый месяц, он уходил на работу, я в техникум, но к его возвращению всегда старалась приготовить что-либо вкусненькое простенькое, но вкусненькое, чтобы угодить. И ему это нравилось. Нравилось и то, что стирала его рубашки, гладила, приводила в порядок запущенную квартиру. В общем, его вполне устраивало то, как забочусь о нём. (И Дана замолчала. Потом наклонила почти пустой стаканчик, протянула руку к бутылочке но нет, не притронулась к ней.) А на третью неделю наш «медовый месяц» стал мне казаться (И всё же налила в стаканчики коньяка.) В общем, начал Толя на меня покрикивать А потому, что из-за начавшейся практики в больнице иногда не успевала что-либо ему приготовить. Да и вообще (Взглянула в тёмное окно, неожиданно широко улыбнулась.) Ой, смотри, снова луна в окошке! Никак не хочет от поезда отставать. Правда, смотрит на нас только краешком глаза. (И раздвинула шторки.) Но всё равно так таинственно освещает поле и вон те березки! (Полюбовалась с минуту, задёрнула шторки.) Короче. Стала я замечать за Толькой неприятное А вот такое. Всё чаще стал приходить домой под хмельком, каждый раз оправдываясь тем, что у какого-то приятеля был на дне рождения, а когда понял, что перестаю верить в такие частые «дни рождения», то просто стал приносить бутылки с пивом домой а иногда и с водкой. (Глотнула коньяка.) Думаешь, наверное, что я тоже не против выпить, да? (И почти рассмеялась.) Нет, не пью. Но иногда вот так понемногу (И почему-то схватила обертку от шоколадки, смяла её и, не найдя куда выбросить, сунула в пустой стакан от чая.) Да нет, пьяницей он не был, а просто делал это слишком часто, а когда я пробовала упрекать, то сначала помалкивал, а потом и довольно скоро стал покрикивать. И делал это грубо, с каким-то непонятным озлоблением, а однажды (Дана встала, шагнула к двери, постояла спиной ко мне, но резко обернулась.) А однажды бросил мне, когда снова попыталась его упрекнуть: «Замухрышка! Лучше б помалкивала. И кому ты нужна такая!» (Вскинула к лицу руки, застыла.) А что я? Когда, услышала в первый раз, то, конечно, обиделась и даже разревелась, а потом (Снова села, откинулась к спинке сиденья.) Понимаешь в чём дело Если бы я раньше мнила себя привлекательной, то услышать такое было б неожиданностью, но ведь я никогда не считала себя симпатичной, поэтому утёрла слезы и решила: а чего ты обижаешься-то, разве не знала о себе такого раньше? Ну, да, замухрышка, и надо жить с этим, а не обижаться и даже радоваться, что нашелся человек, которому ты нужна, поэтому забудь обиду и благодари своего Толю за то, что терпит тебя такую. (И Дана замолчала, прикрыла глаза. Ждёт, о чем спрошу? Нет, не будет вопроса, пусть сама) Вот и терпела, когда в очередной раз слышала. И по-прежнему так же стирала, готовила, ходила в магазин А что он? Он всё так же, приходя с работы, выпивал пару бутылок пива, ужинал, ложился на диван и-и всё Да, согласна, мне тоже видеть всё это было тошно, да еще с сознанием не сметь упрекать, что я для него лишь домработница, которую он поит-кормит Да-да, однажды и такое услышала: «Домработница ты неплохая, и я тебя неплохо за это пою-кормлю.» (Встала, постояла, потом села, оперлась о столик, слегка наклонилась.) И как ты думаешь, каково мне было вот так жить?.. Пожимаешь плечами. Тогда сама отвечу: а хреново было жить. И настолько, что и теперь никак не выветрится то житьё-бытье А вот как закончилось. (И она разлила по стаканчикам оставшийся коньяк, но пить не стала.) В тот последний месяц нашей совместной жизни, он несколько раз поздно возвращался, а когда спрашивала «почему?», отвечал, похихикивая, что, мол, работы стало слишком много. Ну, много так много, бывает. А однажды пришла домой раньше обычного, открыла дверь, вошла в коридор и услышала, что Толя говорит с кем-то по телефону нет, не говорит, а воркует, как со мной когда-то. Ну, постояла немного ведь неудобно же подслушивать?.. потом вошла в комнату, а он Он даже и не попытался закончить разговор А что ты так удивлённо смотришь? (Рассмеялась но наигранно, фальшиво.) Смотришь так же удивлённо, как я тогда на него. И он понял, о чем молчу и выкрикнул: «Чего вылупилась? Да, есть у меня другая другая и красивая, не такая, как И даже хихикнул презрительно. Но ты живи пока живи и терпи, раз никому не нужна, кроме меня.» (Дана встала, снова шагнула к двери, словно пытаясь вырваться из нашего замкнутого пространства, пропитанного её рассказом, но села.) И знаешь, на эти его слова во мне вдруг что-то вспыхнуло, я выкрикнула: «Нет! Я нужна, нужна! Себе нужна!» И это было неожиданным для меня! (Отвернулась к окну, взглянула на смотревшую на нас краешком глаза луну.) И не знала, когда поселилось во мне такое, как долго таилось, вызревало, чтобы наконец-то вырваться? Да и теперь не знаю Но тогда выбежала из квартиры, села на первый попавшийся автобус и уж не помню как, но оказалась у реки, на мосту. (Помолчала, опустив глаза, чуть вздрогнула.) Солнце почти зашло, и вода была темная-тёмная! Да еще туман наползал, холодно становилось, а я стояла, вцепившись в перила, смотрела на эту почти черную воду и рыдала Да нет, не было у меня мыслей о том, чтобы прыгнуть туда, а вот возвращаться к Тольке не хотела не могла!.. и что делать не знала. (Снова раздвинула шторки, чуть ближе придвинулась к окну, за которым луна смотрела на нас уже не «краешком глаза», а большим ярким шаром катилась над полем, над темной полосой леса.) Нет, и всё же бывает она, судьба. (Задернула шторки, взглянула на меня и в её темно-карих глазах блеснул отраженный лунный свет.) А вот почему так думаю. Когда стояла тогда вот так рыдая и глядя на темную воду, то вдруг услышала: «Девушка, может я могу чем-либо Вам помочь?» От неожиданности вздрогнула, обернулась. Парень стоит. Стоит и смотрит тревожно. Потом достаёт носовой платок, протягивает: «Кажется, и чуть улыбается, у Вас лицо в капельках росы.» В капельках росы. (Повторила и так светло, радостно улыбнулась, что и я) Ты знаешь, ведь бывает так, что с первого слова, взгляда веришь человеку, вот и я тогда из-за этих его слов как-то сразу доверилась ему: «Да, помогите. А то не знаю, как отсюда к трассе выйти, к автобусу.»
Поезд остановился. За окном вместо луны размыто засветились огни перрона и Дана кивнула на дверь:
Может, снова выйдем?
И вышли. Прошлись, остановились над клумбой, от которой исходил тонкий пряный аромат каких-то невидимых нам цветов.
Какой удивительный аромат! Она глубоко вдохнула, закрыла глаза. Не знаю, как у тебя, а у меня обоняние сильное и часто доставляет столько неприятных минут!.. когда чем-либо а вот когда так, как сейчас (Ещё раз вдохнула.) И Антон знает об этом, поэтому и дарит цветы Ну да, он, мой муж, который тогда, на мосту О нет, далеко не сразу мы В тот вечер я призналась ему, что идти мне некуда Нет, не всё рассказала, да он и не расспрашивал, а просто отвёл меня к матери и сказал: «Принимай, мама, новую квартирантку.» И я стала у неё жить Нет, что ты! Жила квартиранткой, а с Антоном стали встречаться, ходить в кино Да, потом всё же рассказала ему о Тольке, и знаешь, он еще чаще стал говорить мне что-то приятное о моей внешности, характере и даже привычках, а через полгода предложил «руку и сердце», сказав при этом: «Только давай еще немного подождём, хочу поднакопить денег и купить квартиру.» (Услышали объявление об отправлении поезда, направились к вагону.) Да, ты права, мой Антон разумный человек, но вот что меня последнее время мучило, возвращая в то самое прошлое, о котором я тебе уже говорила.
И снова сидим за столиком, но она пока молчит, словно заново обдумывая то, что хочет сказать.
А мучило вот почему. (При скупом свете купе показалось, что глаза её стали совсем чёрными.) Ни-икак не находила ответа на вопросы, которые с некоторых пор стала себе задавать: ну почему так обречённо подчинялась Толе, почему так безропотно принимала его слова: ты некрасивая, ты глупая, тебя не будут любить, кому ты нужна такая Почему? Может, ответишь?.. Да, да, может и родители не так воспитали ага, слишком подавляли, было такое, а потом еще и Толька (Она грустно улыбнулась, но выпрямилась, стряхнула улыбку.) И всё же, когда я выкрикнула ему: «Я себе нужна, себе!» поняла вернее, не столько поняла, сколько почувствовала, что от всего этого могу стать безразличной не только к себе, но и ко всему, а это значило совсем потерять себя. И мой Антон тоже увидел это во мне, поэтому стал говорить совсем другие слова, чтобы поверила в себя. (Заглянула в стаканчики.) Так давай по последнему глотку за то, чтобы (Как же светло улыбнулась!) Чтобы с нами рядом всегда был хотя бы один человек, который поверит в мои в твои силы и поможет выбраться из любой мучительной ситуации! Согласна?
Да, конечно, моя лунная богиня. (Допили коньяк, взяли по дольке шоколада.) Рассказанное тобой очень интересно и будит размышления, которые А, впрочем, хватит размышлений, пора спать. Встала, взглянула в темноту окна: Смотри! А луна-то стала еще ярче!
Ой, и впрямь! И снова та же улыбка. Только жаль, что опять уплывает от нас.
Вправо уплывает, почему-то прозаично пояснила: А значит, наш поезд поворачивает налево. Но тут же спохватилась: Ах, Дана-Данута, не огорчайся! Будет для тебя еще много лун таких же больших и ярких! А как же иначе для богини луны?
P. S.
Через месяц она позвонила:
Слушай и помолчала: Вот, смотрю на такую же луну, как тогда, в поезде, и вспоминаю, как мы с тобой И захотелось извиниться А вот за что. Ты уж прости меня, что тогда вдруг выплеснула на тебя наболевшее Да нет, не успокаивай, я знаю, как это бывает Кстати, а луна и сейчас висит прямо передо мной, и такая красиво-загадочная!.. Так вот, вроде бы и стараешься не переживать за чужие беды, но зачастую они так входят в сердце, что потом Согласна? Вот поэтому и прошу прощения, что эгоистично обременила тебя своим тем, что не давало покоя. (Помолчала на том конце связи и почему-то я живо увидела её миную улыбку.) Но благодарю, что, выслушала, что почти освободила меня от того, что мешало жить.
И я, чтобы случайно не обронить неискренних слов, просто приняла её извинение, значит оно ей необходимо! ибо давно поняла: мы, люди, словно сообщающиеся сосуды, и если тот, кто рядом переполняется, то надо подставить принять от человека какую-то часть того, что мешает ему жить, пусть ему станет от этого хотя бы немного легче. Да и не только ему.
Закланные Зоной
Прихожу сюда часто, и почти каждый раз да нет, без «почти», а каждый раз не могу избавиться от чувства, что здесь, под старыми клёнами, соснами и липами я не одна, кажется, что надо мной парят души тех, кто лежит кто был расстрелян в этом месте при освобождении моего города в сорок третьем. И всегда стараюсь с минуту постоять у скромного обелиска из черного мрамора со скорбной маской, а иногда опустить и несколько цветков из нашего общего двора, квадратом раскинутого меж серых пятиэтажек. А еще в нескольких метрах от обелиска, на краю оврага «Верхний Судок», что примыкает к роще, возвышается тёмный гранитный крест, и когда красные закатные лучи подсвечивают его, то вспыхивает чувство Нет, не понять и не передать словами этого мистического ощущения, а поэтому замолкаю. Но сегодня не пойду в рощу, а перейду в сквер, который как раз напротив, и сквер этот разбит относительно недавно в память жертвам Чернобыля9 Ах, Россия, Россия, как же много скорбных корней уходит в землю твоей памяти!