Однако Русь, исключая Псков, Новгород и частично Москву, почти не пострадала от той эпидемии. Ведь наши пращуры обожали париться, никогда не экономя на воде для помывки, чем из скаредности и по сей день грешат просвещенные европейцы. А баню по-черному протапливали березовыми дровами, содержащими деготь с углеводородами и фитонцидами, и она насыщалась паром, имевшим выраженный бактерицидный характер
Труды первого дня на торге Молчан завершил в честной компании.
Назавтра, уже под вечер, уговорил его на трапезу с участием заезжего новгородца владелец постоялого двора, именем Голот. С оным довелось, было, сражаться в одном строю и даже вырезать вострым ножом наконечник стрелы, застрявшей в его предплечье. Гость-де вовсю подвирает, зато слушать его одно удовольствие, да и стол будет обильным.
Однако допрежь изрядно вылил он колодезной водицы на главу свою, дабы посвежела от употребленного пополудни. Ведь обильно наливал давний знакомец, именовавшийся в Тмутаракани Евпатием, однако не открывший из конспиративной вредности своего нынешнего секретного прозвания.
И прояснившись разумом, Молчан еще раз восстановил в памяти все колоритные детали сей встречи, коя немало открыла ему, а единою и вовсе ошеломила. Оное образное выражение означало в стародавние времена: основательно врезать чем-то тяжелым по чуждой главе, облаченной в шлем-шелом, временно ввергая сию в ступор
II
Начиналось так. Сбыв к полудню изрядно товара, Молчан оказался пред дилеммой: стоять ли ему до вечера, торгуя оставшийся бобровый жир, либо перенести на завтра. Ведь захотелось чуток передохнуть, фланируя вдоль речного бережка. А вдруг ход его дум нарушил негромкий оклик. Нарушителем оказался мухортый мужичок, коего он намедни наладил прочь.
Не вовремя ты! Перебил мои размышления о высоком! покривился Молчан. Ясно же изложил для твоих начальствующих: не стану сходничать на них. А вновь заявился! Даже на торге не укроешься! Днесь-то зачем?
Хотел бы повстречаться с тобой Будимир знакомец твой по Тмутаракани, уведомил вятича-охотника вятич из Секретной службы, промышлявшей нашего мастера ловитвы.
Будимир? Единадесять лет не виделись. Есть, что нам вспомнить! Зови!
Се он тебя зовет. Тут, неподалеку. И стол накрыл, пояснил посланец.
Стол без доброго меда одно позорище! Помнит ли о том Будимир?
Да меда на пятерых хватит! И снеди полно
А вдруг твои начальствующие учинили мне ловушку? С таковых станется! изобразил сомнение Молчан, а он и точно насторожился. Войду, а вместо знакомца пятеро поджидают меня, дабы заковать в железа. И незнакомые все! Еще и в меде откажут! сами выдуют
Нет там иных! Будимир токмо, да страж на вратах.
И все же остерегусь. Эй, Забой, подойди!
Шорник Забой, торговавший неподалеку ременные упряжи, шоры, седла и уздечки, бившийся давеча с лесными разбойниками, являлся удальцом, первейшим в любом кулачном бою, при том, что по числу извилин в черепушке находился на значительном отдалении от любых первых в ином, а и вторых.
И любому, кто не устрашался выступить супротив, сильно везло, аще начинал шорник с разящей шуйцы!
Ведь двумя торгами ране был случай, еже на спор, бахвалясь силушкой, Забой хватил ударной своей десницей, разящей куда боле, в чело молодому быку, привезенному на продажу
Грузно просев, стал тот бездыханным, лишь пена пошла из ноздрей
И скоропостижно усопшую животину пришлось, подзаняв у знакомцев, срочно выкупать у хозяина, мигом завысившего продажную цену, и оперативно разделывать.
Хорошо хоть, сердобольный Молчан подбил еще троих городищенских, дабы и они приобрели у богатыря-горемыки по доброму кусу не заматеревшей еще говядины, раз уж все одно собирались отовариться на торге мясом.
По возвращении домой жена Забоя видом замухрышка, едва достававшая мужу до верхних ребер, жестко выговорила ему, прибегнув к ухвату и причинив увечье на лике не тяжкое, зато приметное без малого до зимы
И едва откликнулся он на приказ старшого, довел до него Молчан:
Зовут меня на медок достойной крепости. И радоваться будут, аще товарища приведу Хошь пропустить пару-тройку ковшей?
У Забоя аж кадык дернулся!
Зрю: согласный ты, молвил Молчан, потешаясь в душе над онемевшим от сей наглости мухортым. Тогда приводи себя в опрятность, ажно воспитанный гость!
Поправь на боку кистень, проверь и нож на поясе. Да договорись, дабы до полудня кто-то присмотрел за твоим товаром.
И едва откликнулся он на приказ старшого, довел до него Молчан:
Зовут меня на медок достойной крепости. И радоваться будут, аще товарища приведу Хошь пропустить пару-тройку ковшей?
У Забоя аж кадык дернулся!
Зрю: согласный ты, молвил Молчан, потешаясь в душе над онемевшим от сей наглости мухортым. Тогда приводи себя в опрятность, ажно воспитанный гость!
Поправь на боку кистень, проверь и нож на поясе. Да договорись, дабы до полудня кто-то присмотрел за твоим товаром.
Вслед попросил он Мезеню, торговавшему рядом, о том же для себя.
И огласил мухортому оперативнику Секретной службы Земли вятичей, подчиненной Высшему совету старейшин:
Веди уж, раз уговорил! Да не торопко. И не петляй, а напрямки!
И уже с первыми шагами хода Молчану вспомнилась давняя предыстория приключений в Тмутаракани с Будимиром
III
По поздней осени в городище нагрянул, по неизменному своему обычаю без предупреждения, старший родич, от коего всегда жди сюрпризов. Завидев его, Доброгнева, отнюдь не запамятовавшая обстоятельства возвращения Молчана из Царьграда в одном рванье и без мошны, переменилась в лике! Взъярилась! И собрав малых двухлетнего и грудного, на время откочевала к свекрови со свекром. Ибо не желала обихаживать Путяту, незваного, наглого и чуждого умыслами, явно намылившегося увлечь мужа ея в новую авантюру.
«Еще и вылакает, спаивая Молчана, все домашние запасы хмельного!», уверенно заподозрила она, прозорливая. И крепко мечталось ей опрокинуть лохань кипятка на оного, вслед и саму ту емкость для постирушек напялить ему на башку в знак демонстративной своей неприязни.
Неласково встретила мя, резюмировал старший родич по ее уходе. Явно таит предубеждение! И не оспаривай, младшой: не женское дело тайная служба Отечеству!
Невмочь осознать Доброгневе, что весь ты неописуемый герой от макушки до пят! Понеже, по неразумности своей, полагает преходящие твои убытки выше непреходящей скрытной славы, коя весь уверен я! суждена тебе на многие поколения вперед, и восхищаться будут даже самые дальние потомки
Вот она, бабья суетность! А ведь ты животом рисковал, ради Земли вятичей и соплеменников всех. Преодолел невзгоды, мало кому снившиеся!
И переполняет гордость, что одного я с тобой рода
Тут даже Молчану, коему отнюдь не было чуждым бахвальство, показалась преизбытком столь явная лесть.
И еже осушили по второму ковшу, справился он у Путяты, отринув деликатность, якоже неразумную тут, зачем пожаловал сей, решительно не веря, что старший родич истосковался по общению с ним и прибыл для устранения данного дискомфорта.
Да я к тому и веду, что созрел ты для новых подвигов! живо откликнулся старший родич. Ибо, имея дарования и смелость, превыше даже моих, не разу не был в Киеве.
А досконально ли осведомлен ты о Тмутаракани, мимо коей проплывал, следуя в Царьград и обратно? Вельми усомнюсь!
И скорбно мне сие! Ибо заслуживаешь ты, аки никто из всех иных
«Тмутаракань? Припоминаю: проплывали, еще и названию подивился. А иной осведомленностью точно не располагаю», подумал Молчан.
Не впадай в огорчение! Даже и в Киеве лишь немногие ведают о ней, а из вятичей одни избранные! вмиг разгадал его мысли Путята, понеже и подводил к ним. Хошь поведаю?
И Молчан, твердо полагавший себя отнюдь не рядовым вятичем, а наособицу, согласился послушать. Вдруг и взаправду небезынтересно оное?
И просветил его старший родич, будучи вельми осведомленным в силу начальствующей должности в Секретной службе и располагая доступом к самым потаенным сведениям.
Одновременно стал искушать по неизменной своей привычке и служебной надобности, исходя из особливого норова Молчана, бывшего рабом своих нежеланий: аще решил упереться, не сдвинешь!
Оказалось, что Тмутараканью прозывается территория, омываемая двумя южными морями, и главный град на ней, в коем есть даже мощеные улицы, словно в Царьграде!
А контролирует пролив меж теми акваториями крепость, возведенная хазарами, являющаяся неприступной для ворогов каменной цитаделью с неимоверной толщиной стен, и невозможно взять ее приступом. И слаб супротив той крепости даже Киев, огороженный лишь простым земляным валом с деревянными надстройками, а мощеных улиц в нем всего ничего! хватит, дабы счесть их, перстов на одной длани, еще и останется
Со стороны того моря, что именовалось у ромеев Меотийским озером, город представляет почти вертикальный остров. Со стороны же пролива Тмутаракань очень удобная гавань, защищенная с обеих сторон мысами, и крупный морской порт.