Со стороны того моря, что именовалось у ромеев Меотийским озером, город представляет почти вертикальный остров. Со стороны же пролива Тмутаракань очень удобная гавань, защищенная с обеих сторон мысами, и крупный морской порт.
Лето там жаркое. Даже вызревает красный и черный виноград, из коего делают отменное вино, знакомое Молчану по Царьграду, и получают вкуснейший изюм. Растут и абрикосы, неведомые в Земле вятичей, сладчайшие груши и арбузы насыщайся, сколь влезет!
А зима мягкая и без морозов.
Аще наскучат спелые и сочные фрукты, равно и изюм в выпечке и сам по себе, а с ними и вина, самое время поохотиться! И любы будут для столь знаменитого охотника кабаны, русаки, лисы, да и утки. Обильно водится в Тмутаракани и выдра водное животное с таковым мехом, что лишь бобровому и уступит! Из рыбы же обильны уловами судак, щука и карась. Радостны Молчану соловьиные трели, а есть там и соловьи особой породы! И подлинно удивителен зверь названием болотная рысь, вполовину мельче нашей лесной, ныряющий, будто выдра, и плавающий, аки карась. А нет во всей Земле вятичей такового хищника. Вот оно, вожделение для истинного мастера ловитвы!
Все же со временем приедаются и вина даже возбуждающее все естество сладкие, и чревоугодие, и охота с рыбной ловлей, даже и соловьиное пение. А не след печалиться! Ибо прелестницы не приедаются, доколе не остывают с возрастом все порывы любострастных желаний. Однако не след печалиться о сем Молчану в его ближайшие тридесять лет, а то и сорок!
Тем паче, Тмутаракань не однообразный женской природой Царьград, где одни ромейки да ромейки! Ясно, что неизбежным будет в нем скорое пресыщение, подобное каждодневному употреблению одного и того же самого яства, даже самого изысканного. Тут затоскуешь и по присоленной горбушке!
В Тмутаракани же в наличии девы многих народов, разные обликом и нравом. Любые зенки станут косыми в разные стороны, ежели выбирать! Хазарянки, гречанки, иудейки, армянки! И лишь одно объединяет их: неимоверная краса и готовность усладить тех, кто достоин их совершенства.
Самому бы мне туды! как бы непроизвольно и почти правдоподобно вырвалось у Путяты.
Однако Молчана, привычного уже к неискренности прыткого завлекателя, не впечатлило сие откровение. Хотя и не усомнился он, что его неугомонный старший родич даже ноне не оплошал бы и с девами, черными кожей, о пылкости коих, особливой, поведал ему в Царьграде многоопытный и сведущий Фома-прохвост.
«Красиво бает, да он всегда таков! подумалось ему по осушении третьего ковша. А не отказался бы я от арбузов, винограда, абрикосов, груш и изюма, полюбившихся мне на том задании, а уж от виноградного вина и подавно! И сколь любо было бы послушать южных соловьев с их коленцами!
Никогда не охотился на выдру и болотную рысь, и ни с кем не водился в Царьграде, опричь гречанок от Фомы. Украшает ли меня таковое? Отнюдь!
Аще жизнь токмо одна, справедливыми будут в ней многие приключения и запретные удовольствия!
На небесах же, поди, ничего не предложат, окромя каши без соли. Ни мясного не жди там, ни хмельного, ни прелестниц
Однако не пристало надолго оставлять Доброгневу и чад без мужа, отца и кормильца.
Пожалуй, пренебрегу Тмутараканью, завлекательной соблазнами. Не преступлю чистоты супружеской! Воздержусь, укрепляясь духом!»
Все ж не утерпел справиться, а зачем, собственно, Секретная служба в лице старшего родича нацелилась отправить его в южную даль.
Да затем, что озабочены мы «жидким пламенем», ромейским, именуемым и «греческим огнем», сжигающим даже боевые корабли с личным составом, аки некогда был сожжен им весь флот киевского князя Игоря вместе с экипажами и морской пехотой из варягов, вразумил непонятливого Путята.
Погодь, не сам ли ты рассказывал, десять уж лет тому, что передал вам его секрет злополучный Фрастен-чудодей? встрепенулся младший родич.
А слыхивал он в Царьграде от Никетоса, что огнь тот, полыхающий даже на морской воде, возможно погасить лишь двумя способами: песком либо мочой не токмо человеческой, а и верблюжьей с ослиной. Однако не смог, по долгому размышлению, сообразить, посредством чего противоборствующая сторона способна организовать заготовку бесценных тех компонентов массовым образом, затем и хранить подолгу.
Секрет-то мы знаем. Однако даже тебе не решусь открыть, поелику все, кто осведомлен о нем, а таковых совсем немного, состоят под особливым приглядом из опасения, что тайно передадут Киеву
Секрет-то мы знаем. Однако даже тебе не решусь открыть, поелику все, кто осведомлен о нем, а таковых совсем немного, состоят под особливым приглядом из опасения, что тайно передадут Киеву
Ужель и тя подозревают? неподдельно удивился Молчан.
Вовсю! И даже начальствующего надо мною, а выше его и нет во всей нашей службе. А производится сие скрытным сыском не путай его со внутренним: тот не наш, по указке Высшего совета старейшин, уверенного: «Кто боле знает, боле и выдаст! Чем выше стоит, тем ране изменит!»
Получается: у вас всем не доверяют, даже и самым главным?
Истинно угадал ты: всем! Иначе ослабнет бдительность! Ведь без нее незачем содержать скрытный сыск, а люб он старейшинам.
Еще скажи, что и я состою под подозрением
Не состоишь, ибо не в штате. Со скрытных сыскарей не спрашивают за нештатников, а стало быть, не напрягались они с тобой
К тому же, вернувшись из Царьграда весь в убыли и отощав, подтвердил ты преданность Земле вятичей.
И окончательно удостоверил ее тем, что тратился на срамных ромейских дев за свои, а не украл на загул из казенных сумм, украденных вскорости уже у тя. Гордись! В доверии ты!
Отнюдь не возгордившись столь неординарным доводом для сыскного доверия к нему и не посягая на тайны, чреватые для их носителей, Молчан все же повторно выразил недоумение относительно «греческого огня»: ежели известен его секрет, отчего ж не применяется он супротив Киева?
Давно пора! Вряд ли накопили киевляне необходимые запасы песка, а особливо мочи, кою надобно изыскивать, аки стратегическое средство пожаротушения, по всем градам и весям того агрессивного княжества, еще и содержать скрытно. И с каковой стати сим огнем, раз секрет его уже известен Высшему совету старейшин, занимается Секретная служба?
Путяту аж покоробило от сей любознательности! А вынужден был открыть: обозначив три основных компонента, составляющих строжайшую тайну, Фрастен не смог уверенно назвать четвертый, добавляемый в качестве присадки. Ибо сам никогда не участвовал в приготовлении той горючей жидкости, а единою услышал о совершенно секретной технологии ее изготовления от захмелевшего ромейского алхимика высокой осведомленности, еже обсуждал с тем возможные добавления в рецепт вечной младости.
Оные заключались в щепотке толченой скорлупы от яйца, снесенного старым петухом на кучу навоза и насиживаемого жабой, а отважное дело точно в срок намертво пресечь ту, дабы не успел вылупиться василиск, и полутора каплях вытяжки из семени Минотавра, родившегося от царицы Крита Пасифаи и беспородного быка, сделанной тамошними чародеями сразу же по убиении того чудовища героем Тесеем в небезызвестном Лабиринте.
Запомнил тогда Фрастен, давно уж опочивший, что речь шла о смоле, однако не смог поручиться, каковой, ибо и сам перебрал в тот вечер, понеже, весь погруженный в науки, пил вино лишь третий раз в жизни. Зато искомая температура врезалась ему в память, ажно влитая! открылся Путята настырному Молчану. И вот уже тридесять лет пробуем то одну присадку, то иную, доводя получаемые смеси до контролируемого нагрева.
Тонкое дело сии изыскания! И не единожды случались взрывы таковой силы, что не могли изыскать для погребальных костров хоть косточку от очередного героя, павшего при исполнении служебного долга с огнивом в руце
А нет боле в Земле вятичей столь оснащенных мастерских, ведь оборудование для них выкрадывали мы не токмо у ромеев, а везде, где удавалось, отчего и доверили старейшины сии опыты именно нашей службе, где самые лучшие мастера по изысканию новых ядов для внешних ворогов. Ноне же, вроде бы, угадали-таки ту смолу, и оказалось, что выделяется она деревами, обильно растущими у нас; жаль, не имею права открыть тебе, каковыми.
Однако за долгие годы неисчислимых опытов почти исчерпались у нас запасы важнейшей части «жидкого пламени». Что представляет она, уведомлю тебя не ране, чем согласишься тайно отправиться за ней в Тмутаракань.
В помощь получишь былого соратника твоего по ловитве тура в мечтах о рогах его и шкуре, хотя вернее обозначить ее охотой на Булгака безрогого, зато ошкуренного нами. А имя его узнаешь, еже примешь верное решение. Дале уже не твоя забота: уемистые амфоры с той добычей, запечатанные глиняными же пробками, а хватило бы для завершения опытов и пять таковых, переправят к нам иные
Не Шуй ли там? озарился Молчан в уме. С радостью обнял бы его!