Документы потерпевшей или что-то такое, что могло бы удостоверить ее личность, нашли? задал вопрос подполковник Размолов.
Нет Ничего такого ни в ее карманах, ни где-то в ее одежде обнаружено не было, ответил эксперт-криминалист.
Подполковник Размолов наклонился к лицу убитой и долго всматривался в ее лицо, искаженное мукой боли, как если бы хотел ее припомнить. Ничего из этого не вышло. Евгений Николаевич разочарованно распрямился.
А кто ее нашел? задал новый вопрос подполковник, оглядывая присутствующих.
Я, сдержанно отозвался мужчина в зеленой шляпе, похожей на детскую панамку. Примерно такую же носил и я (вернее, мне надевали ее мои родители) в жаркие летние денечки, находясь в возрасте трех-четырех лет. Видно мода такая была. Сейчас подобную шляпу я бы вряд ли напялил
Время уже вечернее А что вы делали здесь в такой час, Фердинанд Альфредович? спросил подполковник Размолов и перевел взгляд с человека в странной шляпе на меня. Начальник следственного отдела подполковник Размолов назвал свидетеля по имени-отчеству для меня, чтобы я понял, что это тот самый сын бизнесмена Моргулиса, писатель, или мнящий себя таковым, который в тридцать шесть лет вместе со своей семьей сидит на отцовской шее и не собирается с нее слезать.
Прогуливался Дышал воздухом Работал над книгой Поздними вечерами хорошо думается, знаете ли, ответил Моргулис-младший с некоторым вызовом, что мне весьма не понравилось. Но Евгений Николаевич, словно не замечая грубоватого тона, терпеливо продолжил:
А что за книга, позвольте спросить?
Не могу раньше времени говорить об этом, как мне показалось, попытался уйти от прямого ответа Фердинанд Альфредович. После чего неспешно добавил: К тому же у нас, писателей, не принято говорить о своих замыслах, рассказывать сюжет книга весьма скверная примета. Лично у меня уже не раз подобное случалось: как только начинаешь кому-то рассказывать содержание еще не написанной книги, так сразу работа перестает ладиться. Как будто бы кто-то наколдовал! И сюжет не выписывается, и герои получаются какими-то картонными и неживыми. И подходящих красочных слов не получается отыскать. В конечном результате написание книги тормозится, потом застопоривается совсем и на ней уже можно поставить крест.
«На вашей книге вы сами уже давно поставили жирный крест», примерно такие слова, как мне показалось, хотел произнести в ответ подполковник юстиции Размолов. Однако вместо этого я услышал совершенно иное:
Ну, назовите хотя бы жанр вашего будущего произведения? со сдержанной холодностью попросил Евгений. Было понятно, что мой однокашник крепко недолюбливает господина в шляпе, похожей на детскую панамку. Не однажды случалось, если Евгений Николаевич к кому-то испытывал антипатию, то аналогичную неприязнь к этому персонажу ощущал и я. Как правило, нелюбовь Размолова возникла не на пустом месте. Это будет детектив? не унимался начальник следственного отдела Управления.
Нет, как-то устало произнес писатель. Правильнее будет назвать это произведение психологической драмой Там будет много всего намешано Не буду вдаваться в детали, но сейчас я как раз расписываю характеры главных героев. А такая работа подразумевает тишины и полного одиночества.
Размолов кивнул и промолчал. Что означал этот кивок одобрение или насмешку можно было только догадываться. Все же я бы склонился к тому, что это была скрытая насмешка. Фердинанд Альфредович слегка нахмурился, очевидно, он воспринял легкий кивок однокашника, как некоторую ироничность.
Ладно, продолжим Итак, вы прогуливались, дышали воздухом, думали над книгой, мысленно расписывали характеры героев, выстраивали какие-то диалоги и вдруг наткнулись на труп, я вас правильно понимаю? придав голосу толику официальности спросил свидетеля подполковник Размолов.
Да, примерно так и было, ответил Фердинанд Альфредович и переступил с ноги на ногу. «Свидетель нервничает, или мне это показалось?»
Как он лежал? продолжил опрос свидетеля начальник следственного отдела.
Да вот так, как лежит сейчас, я к нему не прикасался. Знаю, что нельзя этого делать, ничуть не удивился вопросу писатель. У меня есть несколько знакомых писателей. Приходилось общаться: за пивом, и так По-дружески что ли. Насколько я успел подметить, писатели вообще мало чему удивляются и даже самые невероятные случае порой воспринимают, как должное. Поскольку знают, что в этой жизни все может произойти. И чем богаче фантазия у писателя, тем меньше он удивляется. А бывает и так: напишут что-то невероятное, а потом в это невообразимое поверят сами и заставляют верить и других.
Ладно, продолжим Итак, вы прогуливались, дышали воздухом, думали над книгой, мысленно расписывали характеры героев, выстраивали какие-то диалоги и вдруг наткнулись на труп, я вас правильно понимаю? придав голосу толику официальности спросил свидетеля подполковник Размолов.
Да, примерно так и было, ответил Фердинанд Альфредович и переступил с ноги на ногу. «Свидетель нервничает, или мне это показалось?»
Как он лежал? продолжил опрос свидетеля начальник следственного отдела.
Да вот так, как лежит сейчас, я к нему не прикасался. Знаю, что нельзя этого делать, ничуть не удивился вопросу писатель. У меня есть несколько знакомых писателей. Приходилось общаться: за пивом, и так По-дружески что ли. Насколько я успел подметить, писатели вообще мало чему удивляются и даже самые невероятные случае порой воспринимают, как должное. Поскольку знают, что в этой жизни все может произойти. И чем богаче фантазия у писателя, тем меньше он удивляется. А бывает и так: напишут что-то невероятное, а потом в это невообразимое поверят сами и заставляют верить и других.
Вы заметили кого-нибудь около трупа? последовал новый вопрос, обязательный в подобных случаях.
Никого, последовал обычный в подобных случаях ответ.
И никто не шел по направлению от трупа? Вспомните, это важно, снова поинтересовался Женя Размолов, хотя получил исчерпывающий ответ. Впрочем, задавать уточняющие вопросы профессиональная обязанность следователя.
Нет, я никого не видел. Кажется, писатель ответил искренне. А может, я попросту не заметил. Я был сильно погружен в свои мысли, знаете. Что-то прорвало у меня, я как будто бы вживую увидел своих героев. А когда я о чем-то задумываюсь, то я ничего вокруг не замечаю. В буквальном смысле этого слова
Ну да, ваш роман, слепил нарочито понимающее лицо Евгений Николаевич и продолжил казенным сухим голосом: Итак: вы заметили тело. Каковы были ваши дальнейшие действия?
Писатель пожал плечами:
Никаких особых действий не было. Я наклонился, увидел, что женщина мертва и сразу позвонил в полицию.
Вы сразу поняли, что она была убита?
Когда я подошел, думал, что ей стало плохо. Хотел чем-то помочь, а когда увидел ее лицо, то сразу доагадлся, что ее убили.
Вам эта женщина была знакома? спросил начальник следственного отдела и застыл в ожидании ответа.
Нет, с некоторым удивлением в голосе ответил Фердинанд Альфредович, глядя на замершего в ожидании ответа подполковника юстиции. Откуда же мне ее знать?
Подошел участковый старший лейтенант. Доложился, слегка вытянувшись. Подполковник Размолов неодобрительно покачал головой.
Запоздались вы, товарищ старший лейтенант, сделал ему замечание начальник следственного отдела Управления. Мне кажется, участковый первым должен прибывать на место происшествия.
Мне только что сообщили, товарищ подполковник, не очень уверенно ответил старлей, и все мы почувствовали стойкий запах перегара.
Вы знаете эту женщину? поморщившись, спросил старшего лейтенанта Евгений Николаевич.
Участковый наклонился и какое-то время всматривался в лицо жертвы. Потом выпрямился и уверенно произнес:
Мне знакома женщина. Это Резинкина Кира Матвеевна.
И кто она? уже без пренебрежения посмотрел на участкового уполномоченного Размолов.
Пенсионерка, ответил старший лейтенант, стараясь дышать в сторону. Работала учительницей начальных классов в школе номер восемь по улице Разведчиков. Я у нее учился с первого по четвертый классы. Да и многие из жителей нашего города у нее учились, добавил старлей, школа-то эта была очень хорошей. Теперь она называется гимназией номер четыре. Совсем недалеко отсюда, произвел участковый жест рукой в сторону.
Все дружно посмотрели в указанное направление, как если бы рассчитывали за плотным строем деревьев рассмотреть примечательную гимназию. Я не явился исключением, повернул голову так, что хрустнули позвонки. Однако увидел лишь торчавшие во все стороны ветки кустов, в поздневечерний час почти черные от густой листвы, и одиноко стоящую сосенку, ветки которой росли только около самой вершины, делая дерево похожим на стройную девушку с круглой шапкой на голове. Такие шапки, отдаленно напоминающие военные каски, носили женщины шестидесятых и семидесятых годов ушедшего столетия.