С каким же трудом давались ей слова! Мне кажется, я даже стал догадываться почему:
И ты не сможешь с кем-то встречаться?
Она вздрогнула и не ответила, но её реакция всё и так сказала.
Аэродром, на который мы летим, продолжал я, там вы встречались?
В наушниках хмыкнул Войцех:
Ну да, конечно. Злотый, она не ты. Из-за какой-то любви не станет так рисковать.
Ставлю полсотни золотых, что я прав, проговорил я, обращая фразу сразу обоим.
По рукам, отозвался напарник.
Девушка помедлила, потом словно плотину прорвало:
Если кланы согласятся на мир, я не смогу так часто летать сюда. Мы и так видимся раз-два в месяц.
Выходит, я прав? Это всё из-за парня?
Да.
Войцех выругался, а я невольно улыбнулся. Девушка же продолжала, будто я и не прерывал:
Мэтту тоже сложно, а заключи наши кланы мир станет ещё сложнее. А пока длится это перманентное состояние войны, найти предлог для полёта проще простого. Поймите, если вы исполните контракт, то разрушите всё. Вы убьете меня нас. Словно собственноручно расстреляете. Давайте я вам заплачу в два раза больше, чем Джеремайя. Знаю, что сумма вознаграждения была большая, мы с Мэттом сразу столько не насобираем. Если согласитесь заплатим частями
Нет, остановил я.
Скотина бессердечная! она сразу превратилась в фурию.
Кто бы говорил, фыркнул я. Ради своего удовольствия, готова продолжать войну, на которой, наверняка, гибнут люди. Слышал Войцех? Детки Шекспира начитались, и плевать хотели на всех и вся. Зато им будет тепло и гарно.
Отчего-то, рассказанное девицей меня здорово разозлило.
Я тебя услышал. Теперь сиди молча и не вздумай открывать рот, если я не спрошу о чём-то, ледяным тоном велел ей. Вякнешь ещё об отказе от контракта пеняй на себя. А пока летим, подумай лучше вот о чём: зачем Джеремайя позволил тебе прилететь с ним к Хо, а потом включил в наш контракт пункт об отсутствии на борту пассажиров? Уверен, что он тоже считал меня «скотиной бессердечной», которая ради монет и собственной безопасности постарается скрыть, что у неё на борту был пассажир.
Может быть мои слова заставили её задуматься или по моему голосу поняла, что шутить с ней я не намерен, но остаток полёта до аэродрома девушка просидела молча.
Только над горами я задал несколько уточняющих вопросов о месте нашего предполагаемого приземления. Горючее у Войцеха практически закончилось, если что-то пойдёт не так, то на второй заход может не хватить.
Аэродром, по её словам, обслуживался командой из трех человек: двух механиков и одного диспетчера, по совместительству рядовых бойцов клана. Нашу пассажирку мы с Войцехом решили не «светить», и надеялись, что пара-тройка золотых обеспечат нас горючим и возможной перевалочной точкой в будущем.
Следуя указаниям девушки, мы без особых трудностей нашли в горах плато с аэродромом. Устроено всё было грамотно и с умом, и я даже проникся толикой уважения к девчонке, если действительно она всё это проектировала и руководила созданием.
Разметку ВПП из световозвращающего материала сделали так, что увидеть её можно было лишь под определенным углом. Если не знать, что и где искать, то разглядеть полосы вряд ли получилось бы.
Не сговариваясь, мы с Войцехом хранили молчание заходя на посадку. Он сел первым, я следом, с небольшим отставанием. Взглядом непрестанно шарил по сторонам, постоянно ожидая новых неприятностей. Шасси коснулись утрамбованного грунта, самолёт мягко качнулся, и я начал гасить скорость. После остановки не стал глушить двигатели и какое-то время сидел, осматривая окрестности. Войцех тоже не спешил выбираться из «Шмеля».
Аэродром казался заброшенным. Это напомнило Калькутту и в животе сразу появился неприятный холодок.
Какие у ваших людей протоколы на случай посадки чужих самолётов? отчего-то шёпотом спросил я у девицы.
Нет никаких протоколов, насколько мне известно. Должны были уже выйти, встретить.
Она привстала, посмотрела по сторонам и озадаченно хмыкнула.
Не высовывайся. Если тебя увидят контракт будет провален стопроцентно, тогда сразу можешь забыть о Кейптауне оставлю тебя тут.
Девица кивнула и продолжала высматривать своих людей.
Я что-то не ясно сказал?!
Sorry! опомнилась она, быстро вернулась в кресло и вжалась в него.
Снаружи сгущались сумерки, гудел ветер и вообще было неуютно и слегка жутковато. Но отсиживаться дальше смысла не имело.
Войцех, идём?
Да.
Я прикрою, ты давай за горючкой. Заправщики должны стоять в ангарах справа, если нас не обманули, я бросил взгляд на пассажирку, и та закатила глаза, всем видом показывая своё презрительное отношение к моему недоверию. Будь осторожнее.
Достав из кармана на спинке кресла пару коноповых жгутов, я привязал руки девушки к подлокотникам кресла. Она не сопротивлялась и только смотрела на меня с ироничной ухмылкой.
Потом открыл потайную нишу в стене, достал оттуда автомат со сдвоенным магазином, дёрнул затвор, проверил индикацию заряда, взял куртку с меховым воротником и пошёл к выходу.
Глава 7
Только оказавшись на земле и окинув взглядом окружающий пейзаж, ещё не полностью скрытый сумерками, я смог оценить его суровую красоту. Массивность темных гор вызывала невольный трепет. Удивительно, но именно сейчас появилось ощущение высоты. И оно сильно отличалось от того, что обычно испытывал в полёте. Странно: вроде под ногами твердь, а будто в небе паришь, отчего появлялось неприятное чувство незащищенности. Холодный ветер пронизывал до костей.
Поёжившись, я прижал приклад к плечу. Перевёл оружейный сенсор в режим теплоискателя и прошёлся им по округе. Если прибор не врал, то мы на аэродроме были совершенно одни. Дав отмашку Войцеху, я остался возле самолёта.
Напарник, взяв пистолет наизготовку направился к ангарам.
В наступившей темноте я едва различал его силуэт, и, если бы не сенсор на автомате наверняка потерял бы из виду. Обезлюдевший аэродром вызывал тревогу. С одной стороны, это даже хорошо, что нас никто не видел, с другой куда подевались техники и диспетчер?
Поглядывая иногда по сторонам, основное внимание я сосредоточил на ангаре, где копошился Войцех. Напарник мелькал на экране моего оружия желто-оранжевым пятном на сером, исчерченном тонкими белыми линиями контуров построек, фоне. Если где-то недалеко от него появится человек, теплоискатель сразу это покажет. Но, пока в ангаре кроме Войцеха никого не наблюдалось.
Вскоре послышалось тарахтение двигателей, и темноту разорвал свет фар выкатившего на полосу заправщика грузовика с цистерной и насосом. Отлично! Значит Войцех нашел топливо, и через полчаса мы свалим из этого жуткого места.
Шум ветра перекрыл какой-то свистящий звук, доносившийся сверху. Я поднял взгляд, но ничего не разглядел в черноте неба. Звук становился громче с каждой секундой. В груди появился неприятный холодок. В следующую секунду надо мной что-то пролетело на огромной скорости, заставив инстинктивно вжать голову в плечи и пригнуться.
Через мгновение раздался звонкий удар, а вместе с ним треск, скрежет и вой. Свет фар заправщика рванул вверх, потом метнулся в одну сторону, затем в другую, опять вверх, вниз, в сторону Заправщик кувыркался по «взлётке».
Войцех! врубив фонарь, я побежал к напарнику.
Цистерну с топливом разорвало пополам. Передняя часть грузовика лежала колёсами вверх, заднюю отбросило обратно к ангару. Сверившись с теплоискателем, я увидел, что напарник всё ещё находился в кабине.
Добравшись до заправщика, я бухнулся на колени и сразу почувствовал, как штаны промокли. В нос ударил резкий запах «горючки», разлившейся вокруг. Плевать! Надо было доставать Войцеха, чем я и занялся.
Напарник шевелился и слабо стонал. Схватив за рукав, я принялся вытаскивать Войцеха из кабины. И тут снова услышал свист. Вскинул голову, выглянул из-за останков грузовика, направил фонарь верх и, заорав от ужаса, бросился ничком на землю: прямо надо мной пролетело полуметровое каменное ядро. Дрожь от удара снаряда о землю ощущалась всем телом. Я не видел, но чувствовал, как в нескольких метрах от меня куски грунта рванули вверх.
Воробья тебе в турбину! Нас обстреливали!
Когда первый шок прошёл, я сообразил, что целились на свет. Вскочив, я подбежал к передку грузовика и разбил прикладом фары. Погасив фонарик, я снова нагнулся к Войцеху, уже наполовину вылезшему из кабины.
Схватил его и отволок подальше.
Что это было? проговорил поляк.
Он тоже весь промок.
В нас швыряют каменные ядра.
Что? Кто?
Вот откуда мне знать «кто»?! Подавив нервозную злость, я спросил:
В ангаре ещё горючка осталась? Или вся тут?
Осталась, проговорил напарник.
Он уже начал приходить в себя и подниматься, опираясь на мою руку.
Думаю, что шарашат по свету. Сумеешь найти заправщик и сделать всё в темноте?