Свадьбу то с Павлом, когда играть надумали?
Я оторопела от ее вопроса. Задохнулась от изумления и зашлепала губами, как рыба на песке, не зная, что ответить. Афанасьевна смотрела на меня лукаво и улыбалась.
Да, ты не гадай, не гадай. Никто мне не рассказывал. И в деревне об этом еще не знают.
Наконец, обретя дар речи, я выпалила:
Так вы то откуда .
Она ласково мне улыбнулась и погладила меня по руке.
Ох Дитятко ты мое Да, мне и говорить не надо. Ты, который день не ходишь, летаешь, ногами земли не касаешься. И глаза, как солнышко весеннее светятся. Какие уж тут слова то еще нужны?
Я смущенно опустила глаза.
Мы еще про свадьбу и не говорили вовсе.
Ну, ну Покивала она головой.
А я принялась думать о другом, потом, уже стоя одетая в дверях, спросила:
Мария Афанасьевна, а Степанида то где живет?
Старушка сразу насторожилась.
Так тут, недалече. Через два дома от меня. А почто тебе?
Да, так. Маслица прикупить хочу домашнего. Подмигнула я бабульке и вышла, не дожидаясь других вопросов.
Дом Степаниды я нашла быстро. В голове быстро родился план. Почему бы не провести малюсенькую разведку. Завтра нагрянет милиция и все поставят вверх дном. Начнут опрашивать, допрашивать. Всю деревню на уши поставят. А, в результате я была, почему-то не уверена. Точнее, я была уверена в отрицательном результате. Внутренний голос опять поднял голову, высунул свою ехидную морду и так сладенько спросил: «Ребра то давно ли зажили?» Я на него цыкнула. Но, на сердце было муторно. Оттого, что я не могла найти причину этого, нервничала еще больше.
Привязав Матильду, которую вела в поводу, у ворот дома Степаниды, громко постучала в ворота. Во дворе, надрываясь, забрехал кобель. Через несколько минут двери в дом открылись, и женский голос ворчливо спросил:
Хто тама? Почто по дворам в такое время шастаете? Чего надо?
Отвечать я решила по мере поступления вопросов, то есть, по порядку.
Тетка Степанида, откройте. Это я, Ольга, егерь с кордона. Дело до вас есть.
Двери закрылись, чтобы через мгновенье опять открыться. К Калитке затопали шаги, и габаритная тетка, в наброшенной на плече старой шубейке, открыла калитку, цыкнув на кобеля.
А, ну, цыц!!! Дармоед проклятый!! Не видишь, свои это! Чего разгавкался, паразит? От такого «ласкового» обращения, кобель заскулил и полез обратно в будку.
Проходи, Олюшка, Тут же, мгновенно сменив интонацию, пропела Степанида. Проходи в избу. Студено сегодня, видать к утру морозец грянет.
Я прошла за хозяйкой в дом. Степанида оказалась могутной бабой лет за пятьдесят. С носом картошкой, румяным круглым лицом и маленькими, глубоко посаженными поросячьими глазками. Я, не раздеваясь присела на лавку возле дверей, а хозяйка, скинув шубенку с круглых гренадерских плеч, принялась меня бесцеремонно разглядывать. Потом, слегка прищурившись, спросила.
Ты по делу, али как? Погостевать зашла?
А я начала мямлить.
Тетка Степанида, Михалыч сказал, у вас масличко больно хорошее. Не продадите мне малую толику? А, то магазинное одна сыворотка. Ни вкуса, ни запаха.
Степанида усмехнулась.
Отчего ж не продать, коли человек хороший просит? Сколько тебе? А сама продолжала меня буравить взглядом. Нехорошим взглядом.
Да мне с полкилограммчика. Если есть. Мяукнула я.
Есть, как не быть. Корова то хорошо дает, и молоко жирное. В растяжку проговорила она, и вышла в сени.
Я вздохнула с облегчением, избавившись от ее колючего взгляда. Осмотрелась кругом. Обычная деревенская изба. Беленая печь, деревянные лавки и стол. Не богато, чисто, ухожено. По стенам висят фотографии в рамках. Тут и Степанида вернулась, неся в куске толстой бумаги сливочное масло.
Сколько я должна? Встала я со скамьи.
Да, ты не торопись. Раздевайся, повечеряем. Небось со своей работой все бегаешь, и поесть по-человечески некогда? Стала предлагать она, не сводя с меня пристального взгляда.
Я опять начала мямлить:
За приглашение спасибо. Но, есть не хочу. А, вот чайку бы я попила. Правы вы, морозно сегодня.
Я сняла куртку, пристроила ее на краю лавки. Тетка тем временем быстро, без особой суеты стала накрывать на стол. А я стала рассматривать фотографии, висящие на стене. Степанида, заметив мой интерес, охотно стала рассказывать.
Это муж мой, Иван. Царство ему небесное. Ткнула она в фото щуплого мужичка, стоявшего рядом с ней, и доходившего ей чуть выше пояса. Не гляди, что малой. Не мужик зверь лютый. Поколачивал меня по молодости. И, ее родимую, щелкнула она пальцем по горлу, Крепко уважал. Вот и замерз по пьяни. На третий день только нашли. Уж тому пять лет, как прошло.
Окинув хозяйку быстрым взглядом, я засомневалась, кто еще кого поколачивал. Но, вслух своих сомнений, по понятным причинам, не высказала.
Тут взгляд мой упал на одну фотографию. На ней я без труда узнала нашего покойного охотоведа Переделкина. Рядом с ним стояли три молодых парня, лет по семнадцати восемнадцати. Двоих из них узнать тоже было не трудно. Сын Переделкина Василий и друг его Петро, которые сейчас, не без моей помощи, сидели в тюрьме. (Подробнее читай в повести «Волчья песня») А вот третьего мальчишку я не знала. Поэтому спросила:
А это кто?
Степанида ухмыльнулась.
Это Степан Переделкин. Чай, узнала? А это сынок его, Васька. Тоже тебе знакомый. А это мой Степушка. Старший то Переделкин крестным отцом ему был. А, рядом Петька, сын моей сестры, значит, Степушке моему брат двоюродный.
У меня внутри все похолодело. Вот это я опять вляпалась! Натуральный гадючий выводок. Правда, с сыном Степаниды я была не знакома. Но, было у меня сомнение великое, что при такой компании он мог остаться честным парнем. Все это время, пока я стояла столбом и пялилась на фотографию, тетка внимательно и пристально смотрела на меня. И усмешка мне ее не очень нравилась. Видно, что-то такое, отразилось на моем лице. И, то сказать, воспоминания были не из приятных. Потому что, Степанида, продолжая усмехаться, протянула:
Да, ты никак испужалась, красавица?
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы взять себя в руки. И я уже спокойно смогла ответить.
А чего мне бояться? Я дороги никому не переходила.
Степанида уперла руки в бока и пропела:
Ой ли?
Ответить я не успела. На улице опять залаял кобель и раздался громкий стук в ворота. Тетка с ворчанием: «кого еще принесло на ночь глядя», накинула шубейку и вышла на крыльцо.
Кого еще нечистая по ночам носит? Грозно рыкнула она.
Кобель обиженно взвизгнул. А я, с облегчением, услыхала родной голос. Михалыч орал так, что переполошил всех собак в округе.
Степанида, открывай!
Калитка скрипнула и две пары ног затопали по крыльцу. Вскоре в дом ввалился Михалыч, Степанида замыкала процессию. Избытка вежливости в голосе ее совсем не слышалось.
Чего тебе, черт старый?! Чего по ночам шастаешь?!
Михалыч мне лихо подмигнул, пока хозяйка не видела, и, не обращая внимания на неласковые ноты в голосе тетки, запел соловушкой:
Степанидушка, выручай! Край четверть нужна. Кум их Хворобино приехал, а у меня пусто. Я ж знаю, у тебя есть маленько. Так уж не дай мне перед кумом то осрамиться!
Степанида недобро глянула на старика и полезла куда-то за печь. Вскоре показалась оттуда с поллитровой бутылкой, наполненной мутноватой жидкостью.
Четверти нет. Думаю, вам и этого хватит. Грохнула она бутылкой об стол так, что чашки подпрыгнули и жалостно звенькнули. Михалыч стал хлопать себя по карманам, пытаясь найти деньги, которых там отродясь не было. Я, воспользовавшись моментом, достала из кармана трешку. Положила ее на стол.
За масло и самогонку хватит?
Степанида хмуро глянула на меня.
А с каких это пор, ты за самогонку егерям платишь?
Я улыбнулась на всю возможную ширину, так, что аж скулы заломило.
Так свои люди, сочтемся.
Степаниду от моей улыбки слега передернуло, но возражать она не стала. Сгребла трояк и засунула себе в лифчик. Я подхватила куртку и направилась к выходу, дернув Михалыча за руку.
А чай, как же? Запоздало опомнилась гостеприимная хозяйка.
Я, чуть ли не земно кланяясь, скороговоркой выпалила:
В другой раз обязательно. А сейчас уж поздно. Спасибо большое.
Михалыч все еще стоял на пороге, похоже собираясь поясно кланяться. Я опять его дернула за руку.
Пошли уже! Избу выстудишь, да и кум, поди, заждался.
Через несколько минут мы были с ним за забором. Я с облегчением выдохнула. Вот же, опять умудрилась вляпаться! Мои мысли прервал Михалыч.
Надо бы к Афанасьевне заглянуть. Волнуется, поди.
Я похлопала на него глазами.
А с чего это ей вдруг волноваться? Вроде, пока все спокойно. Ты мне лучше скажи, я всунула ему поллитровку в руки, С какого такого перепугу к тебе кум на ночь глядя явился. Вы там с ним сейчас накушаетесь. А тебе ведь завтра с утра на работу. У нас во, новый зоотехник приехал. Ему место надо показывать, где ферму лосиную будут строить. А место это в твоем обходе.
Михалыч как-то странно на меня посмотрел, разулыбался, а потом, и вовсе, начал смеяться с подквакиваньем, что выдавало крайнюю степень веселья у него. Я терпеливо ждала, пока он закончит веселиться, нахмурив брови. Когда, отсмеявшись, он стал вытирать ладонью глаза, я сурово спросила: