Таким образом, получается, продолжил Френсис, что в случае отъезда господина Бьюкенена, я как старший по времени пребывания в стране должен буду возглавить дипломатический корпус?
Именно об этом меня просили уведомить Вас, согласно кивнул Линдлей.
Господин Губернатор, в двери просунулась голова слуги-негра, в нашу сторону движется вооруженная толпа! Они уже разгромили магазин на углу Литейного. Там много пьяных солдат с оружием.
Ну, что же, будем принимать гостей, встал из-за стола Френсис, а Вас, господин советник, не смею более задерживать, и передайте мое почтение господину послу Бьюкенену.
В здании посольства на Фурштадской, 34 началось движение. Служащие и слуги получили оружие. Глава военной миссии полковник Рагглс отдавал спешные распоряжения на случай атаки погромщиков. Они двигались со стороны Литейного. Огромная страшная сила. Издали были видны лозунги «Долой», а что долой, не понятно.
Толпа заполнила всю улицу, и обитателям двухэтажного посольского дома вдруг стало ясно, что избавить их от погрома может только чудо. Теперь было видно, что на плакатах начертано: «Долой войну!» Это означало также долой Антанту с её лозунгом «Война до победы».
Протестующие развернули транспаранты перед входом в посольство, начали митинг. Участники приветствовали их одобрительным гулом.
Что они хотят? спросил Френсис стоявшего рядом у окна полковника Рагглса, прилично понимавшего по-русски.
Протестуют против войны.
Можно подробнее? осведомился посол.
Царю нужны были проливы Босфор и Дарданеллы, за них он проливал нашу кровь. А нам эти проливы переводчик крякнул, пропуская некоторые русские выражения, не нужны, теперь царя нет, а проливать кровь за империалистов мы не будем.
Очень интересно, живо отозвался Френсис.
Англии нужны германские колонии, продолжал переводить Рагглс, Франции Эльзас и Лотарингия. Америка хочет прибрать к рукам все, что можно, а нам нужен хлеб и мир. Долой войну. Долой империалистов!
«Долой!» дружно подхватила толпа слова оратора и угрожающе двинулась на парадный подъезд посольства.
Дальше медлить нельзя. Еще минута, и они разорвут нас на части, решительно сказал Френсис и направился к балконной двери. Филип распахнул створки, декабрьский холод вместе с криками разъяренной толпы ворвался в помещение. Френсис решительно шагнул вперед. Полковник Рагглс и другие офицеры с оружием последовали за ним.
Увидев на балконе здания самого посла, толпа притихла. Фотографии Френсиса часто печатали газеты, кроме того, не узнать его по росту, фигуре и величественной осанке было невозможно.
Представитель Соединенных Штатов поднял руку и начала говорить. Рагглс переводил.
Американский народ в лице своих граждан приветствует дружественный русский народ, провозгласил посол дежурную фразу.
Толпа ответила одобрительным гулом.
Привет, братья-демократы, произнес Френсис.
В его устах этот лозунг звучал очень убедительно. Не раз он, видный член демократической партии Соединенных Штатов, говорил эту фразу на митингах, но сейчас она звучала по-особенному.
Мы находимся здесь, продолжал посол, в России в тяжелую для русской демократии минуту с единственной целью помочь вам преодолеть трудности и твердой поступью пойти по пути демократического развития, как идет самая передовая страна в мире Северо-Американские Соединенные Штаты.
Снова послышался одобрительный гул. Кто-то было засвистел, но быстро смолк, толпа не подхватила. Всем было интересно, что скажет дальше гражданин свободной Америки.
Сегодня, продолжал Френсис, американские суда, груженные продовольствием, спешат в Россию, чтобы помочь русским людям. Американский Красный Крест уже подготовил план бесплатной раздачи провианта нуждающимся.
Толпа еще раз благодарно загудела.
Америка будет помогать демократической России столько, сколько потребуется. Нам не нужны ничьи территории. Самая свободная страна в мире Соединенные Штаты Америки несет в Европу долгожданный мир! Германия будет повержена! Толпа снова обрадованно зашумела.
Америка страна равных возможностей. Я сам, мальчишка из небогатой семьи, смог выучиться и стать губернатором штата и членом правительства. Сейчас я чрезвычайный и полномочный посол страны, которая была и остается союзником демократической России.
Френсис постоянно делал упор на слове «демократический», понимая, что большевики хоть и называют себя социал-демократами, но по сути таковыми не являются. Следовательно, всё сказанное к ним никакого отношения не имеет. Толпа, прежде враждебно настроенная к американцам, явно переменила свое мнение. Американец увидел это и тот час перешел к наставлениям.
Посольство это территория Соединенных Штатов, и каждому, кто нарушит эту незримую границу, я приготовил вот это.
Френсис достал «Смит и Вессон» двенадцатого калибра и помахал увесистой «дурой» перед собравшимися.
Мы все как один встанем на защиту своей Родины и, если нужно, падем смертью храбрых, обороняя её.
Толпа, казалось, не поняла обращенную к ней угрозу, люди находились под впечатление речи о демократии и продовольственной помощи из-за океана.
Да здравствует демократическая республика! провозгласил Френсис, Ура!
Ура! подхватила толпа.
Довольный собой посол повернулся спиной к митингующим и покинул балкон.
Думаю, теперь никто из них не рискнет напасть на посольство, произнес он соратникам. Те приветствовали посла громом оваций.
Губернатор, это была Ваша лучшая речь в России, если мы я мог запомнить, я бы записал её и послал всем вашим знакомым, растроганно балагурил слуга-негр.
В этом доме ему прощалось многое: и излишняя фамильярность к послу, и чрезмерное чувство собственного достоинства. Спустя годы, один из дипломатов, вспоминая чернокожего Филипа, иронично обмолвится, что это была важная персона, порою поважнее самого посла.
Сейчас о навязчивых выходках слуги никто не думал, все без исключения в посольстве осознавали: только что миновала смертельная угроза, и от этого у дипломатов было отличное настроение.
Филип, приготовьте всем пунша, скомандовал Френсис, сегодня американская дипломатия одержала еще одну победу.
Через час в посольство вбежал полковник Роббинс.
Я только что узнал о том, что некие силы планируют погромы. Я немедленно связался со Смольным и решительно потребовал прекратить беспорядки.
Поздно узнали, полковник, съязвил Рагглз, погром мог случиться сегодня, и если бы не отвага господина посла, неизвестно, чем бы закончился сегодняшний день.
Ответственный комиссар обещал мне, что все посольства будут взяты под охрану.
Думаю, это излишне, вступил в разговор Френсис, мы получим дюжину лишних ртов и дополнительную заботу о том, чтобы эти защитники не растащили наше имущество.
Конечно, добавил Рагглз, подобный опыт уже был у англичан, которые смогли спокойно вздохнуть только после того, как караул их покинул.
Мне кажется, сказал Френсис, что большевики не могут навести порядок даже в столице, что уж говорить о всей стране.
Вы ошибаетесь, губернатор. Советская власть побеждает повсеместно, она триумфально движется по городам и селам России, и с каждым днем все больше губерний имеют свои Советы, горячо возразил полковник.
На Дону Советов нет, там обосновались казаки во главе с генералом Калединым. Он выступает за войну до победного конца и против диктатуры пролетариата, сказал Френсис, в связи с этим мы должны оказать им помощь.
Если большевики действительно контролируют ситуацию, то, наверное, вам не составит труда организовать переброску в Ростов нескольких десятков автомобилей из резервов Красного Креста для наших друзей на юге. Казаки очень нуждаются в этих авто.
Вы ставите нелегкую задачу, большевики не дети и понимают, что техника попадет к их врагам.
Техника, принадлежащая Красному Кресту, может быть использована только в гуманитарных целях. Если большевики имеют реальную власть, то они должны гарантировать сохранность нашего имущества, следующего через их территорию для реализации целей Красного Креста, то есть помощи больным и раненым.
Хорошо, сказал Роббинс, я постараюсь организовать это и убедить товарищей в Смольном, что груз действительно носит гуманитарный характер.
Этим Вы окажете неоценимую услугу нашим друзьям, сказал Рагглз, и докажете всем нам, что власть большевиков действительно существует.
Полковник Роббинс был уязвлен тем, что с толпой разобрались без его вмешательства и теперь выражали сомнения в его способностях договариваться с большевиками. Он сразу же покинул здание на Фурштадской и отправился в Смольный. Для него было делом чрезвычайной важности доказать послу, что Роббинс имеет авторитет у новой власти и может добиться того, что не в силах сделать официальные дипломатические службы.