Что все?
Революцию.
Так просто и не ответишь. Я когда учился в университете, тех, кто стоял за царя, презирали. Я и сам был за республику, как во Франции, а теперь вижу, нельзя России пока такую власть, не готов народ к свободам.
Вот и я про то. Зачем нам эти свободы, при царе-батюшке все было понятно, а теперь кувырком и не знаешь, что делать, а ведь у меня четыре дочери. Кто их без приданого замуж возьмет?
Если по любви, то приданое ни к чему.
А жить на что?
Работать.
На фабрике? Нет, я им фабричной судьбы не желаю!
Вы понимаете, ответил домовладельцу Смыслов, что страна летит в тартарары, мы терпим поражение в войне, власть захватили никому не известные большевики. Что делать? Отчаяние берет, а вы беспокоитесь о каких-то мелких проблемах.
Для меня они крупные, у меня нет сыновей. Из всего войска один инвалид на входе.
Давайте не будем паниковать, завтра может все изменится.
Знаете, подпоручик, я вас вот что попрошу, Серебряков заметно волновался, оставайтесь в Питере, такие как вы здесь сейчас нужнее, вы молоды, образованы, хорошо излагаете, за вами могут пойти люди. Дайте же народу наконец понятие, что хорошо и что плохо.
Что я могу один сделать?
Один ничего, найдите соратников, народ большевиками недоволен, у вас получится.
Хорошо, пусть получится, а дальше что?
Царя народу хорошего дайте.
Из Романовых?
Из кого же еще, семья большая, выбрать из кого найдется.
Какой вы философ, Василий Кириллович, улыбнулся Смыслов, давайте спать, вино все выпито, завтра с утра я подумаю над вашим предложением.
Обождите, Серебряков не хотел отпускать собеседника, вы сами-то откуда, тутошний?
Теперь уже да, родители были вологодские, из-под Кадникова, слыхали такой город?
Как не слыхать, мы сами хоть и ярославские, но ближние к Вологде, из Пречистого, а в Кадникове я бывал на ярмарках. Может, и с родителем вашим где встречались, как его звать-величать?
Петр Кириллович.
Тезка по отчеству, получается, и как здоровье его?
Он умер, вся семье сгорела этим летом в пожаре.
Горе-то какое, как же вы теперь?
Я на службе на фронте был, привык к смерти.
Серебряков еще долго пытал засыпающего Смыслова и, наконец, увидев, что подпоручик буквально валится с ног, крикнул старшей дочери Марии, чтобы отвела офицера почивать.
Утром, поблагодарив гостеприимного домовладельца и аккуратно сняв офицерские погоны, Смыслов направился в казармы полка.
Иван Петрович, напутствовал его Серебряков, если что, заходите в любое время, Марья Васильевна у меня на выданье, обратите внимание.
В следующий раз обязательно, отшутился Смыслов и покинул гостеприимного хозяина.
Глава 4
Посол Дэвид Френсис с утра пребывал в состоянии сильного возбуждения. Только что ему сообщили, что на посольство Соединенных Штатов готовится нападение.
Где-то неподалеку собираются толпы вооруженных людей, неизвестные агитаторы призывают толпу расправиться с представителями Антанты, выступающими за продолжение войны. Кто эти люди анархисты, черносотенцы в посольстве не знали, однако были уверены, что они наверняка германские агенты. Германии нужен этот погром, чтобы продемонстрировать в Брест-Литовске, где начались переговоры большевиков о мире с Германией, что симпатии народных масс больше не на стороне стран Антанты.
Пошел уже второй месяц, как у власти в России закрепились большевики. Новая власть, как оказалось, имеет поддержку у широких слоев населения, а главное в армии, ведь лозунг о мире, с которым они пришли к власти, теперь подкреплен конкретным делом переговорами с Германией.
С бывшими союзниками у большевиков почти нет отношений. В этом виноваты не только они. Представители Антанты дружно проигнорировали заявление Народного комиссариата по иностранным делам с призывом к миру, посчитав это предательством союзных интересов. Вследствие этого, большевики начали переговоры с Германией в одиночестве.
Отношения на высоком дипломатическом уровне запутались, и, право слово, никто не знал, что может произойти завтра.
Господин Губернатор, в кабинете посла возникла фигура слуги Филипа Джордана, он всегда называл посла по привычке губернатором, поскольку служил у него еще с прошлого века, со времен, когда Френсис занимал пост губернатора в штате Миссури, к Вам господин Линдлей, советник посольства Его величества короля Великобритании Георга Пятого.
Просите.
В кабинет зашел румяный улыбчивый блондин в сером костюме-тройке.
Ваше превосходительство, я прибыл сюда по поручению посла Соединенного Королевства господина Бьюкенена с тревожным известием.
Вы, наверно, по поводу слухов о погромах?
Именно так, нам нужно обсудить этот вопрос и выработать общую позицию.
Конечно, разумеется, поддержал разговор Френсис, вот только защищаться от погрома совместно нам будет весьма затруднительно, до вашего посольства около получаса хода, через Лебяжью канавку и Летний сад, а по набережной так и того дольше, помощь может опоздать.
Мы думаем об этом. У Британской военной миссии есть предложение поставить напротив здания посольства две английские субмарины с полным вооружением, для охраны.
А что по этому поводу скажут большевики?
Думаю, сказать им нечего. Они молча согласятся. Кстати они сами для защиты Смольного уже разместили на Неве канонерскую лодку «Хивинец». Мы с французскими коллегами наблюдали этот красочный спектакль.
Любопытно, поинтересовался Френсис.
О, это было грандиозно! Сначала они пригнали корабль из Кронштадта и поставили его на рейде против Петропавловской крепости. Потом развели Троицкий мост, и буксиры медленно, ломая лед и освещая небо сигнальными ракетами, потянули канонерку вверх по Неве. Морской корабль на реке казался огромным, он едва протиснулся сквозь фермы разведенного моста. Мы в посольстве подумали, что он тут и останется для устрашения, но большевики отбуксировали судно выше за поворот, и теперь «Хивинец» охраняет Смольный.
Любопытно, повторил Френсис, но к нашему положению это отношения не имеет. Мы, в отличие от вас с французами, находимся в глубине квартала, и, следовательно, случись что будем отбиваться с помощью винтовок и револьверов. Посольство это территории Соединенных Штатов, и никто не сможет нарушить эту священную границу.
Я с вами вполне солидарен, продолжил Линдлей, но надеюсь, до этого не дойдет.
Скажите, неожиданно спросил англичанина Френсис, а что Вы думаете по поводу слухов о том, что руководство большевиков это германские агенты.
Я не верю в эту чушь, ответил Линдлей, разговоры об этом занятие для спецслужб, они должны искать образ врага, дипломаты же апеллируют к фактам. Так вот никаких фактов пока я не знаю и смею Вас заверить, Сэр Джордж Бьюкенен придерживается такого же мнения.
У меня есть иные сведения, возразил Френсис, надеюсь, Вы понимаете, что мои сомнения по этому поводу возникли не на пустом месте. Имеются надежные свидетельства о том, что большевики регулярно получали от неких скандинавских банков крупные суммы денег, которые успешно тратили на дело революции.
Я знаком с этим вопросом, сказал Линдлей, Временное правительство проводило следствие по этим фактам, но ничего доказать не удалось.
Это не означает, что ничего не было, парировал Френсис.
У меня есть еще важные новости, перевел разговор Линдлей, посол Его Величества планирует отъезд на родину, он неважно себя чувствует. Вы слышали историю с Гендерсоном, которого прочили на должность посла? Она изрядно потрепала ему нервы. Представляете, приезжает из Лондона официальное лицо, и вам докладывают, что это ваш возможный преемник. В пору понервничать. Но, к счастью, все обошлось. Кроме того, посол должен встретиться с премьером. Ллойд Джордж обеспокоен ситуацией в России и хочет получить информацию из первых рук.
Да, да. Мне докладывали про Гендерсона, оживился Френсис, по-моему, дурной тон посылать к действующему послу с инспекцией возможного преемника.
Господин Бьюкенен пережил в связи с этим немало неприятных минут, резюмировал Линдлей, к счастью, у Гендерсона хватило сил отказаться от предложенного поста, хотя, как мне кажется, здесь победил субъективный фактор: ему просто не понравилась Россия.
Тем не менее, послу как бы дали понять? спросил Френсис.
Вот именно, поэтому для прояснения ситуации господин Бьюкенен с семьей и отбывают в Лондон.
Кто будет замещать посла?
По-видимому, я, Линлей стал еще румянее, это означало для него долгожданное повышение по службе. Разумеется, только замещать, без назначения и официальных грамот. Да и кому здесь сейчас что-то можно предъявить?
Таким образом, получается, продолжил Френсис, что в случае отъезда господина Бьюкенена, я как старший по времени пребывания в стране должен буду возглавить дипломатический корпус?