Вот так весь мир впервые узнал о новом заболевании. И это заболевание внесли в огромный списочек других болезней человека.
А что же было до этого? Существует множество доказательств того, что первые инфекционные болезни появились раньше человека. Часто их носителями были животные или насекомые, через которые болезни и передавались человеку.
Первые упоминания об эпидемиях были исключительно в библейских рассказах. О первых локально ограниченных эпидемиях чумы, к примеру, имеются лишь разрозненные сведения. В частности, о них упоминает и Руфус из Эфеса, живший во времена императора Траяна. Он описал несколько случаев заболевания бубонной чумой в Ливии, Египте и Сирии, ссылаясь при этом на ряд других врачей, большей частью представителей александрийской школы.
Важны для нас, однако не имена авторов, а тот факт, что эпидемии чумы в Африке и в Азии случались задолго до того, как эта инфекция появилась в Европе. Маршрут первой пандемии чумы, охватившей территорию всего тогдашнего цивилизованного мира, можно проследить уже не только по записям врачей, но и по свидетельствам историков и летописцев.
Пандемия возникла во времена царствования византийского императора Юстиниана (542 г. н. э.) и вошла в мировую историю под названием «юстинианова чума». А началась она в Египте. На средиземноморском побережье в восточной части дельты Нила процветал город Пелузий крупный и важный центр посреднической торговли между Востоком и Западом. В 542 году при стечении неизвестных сейчас обстоятельств в городе вспыхнула эпидемия чумы. Вскоре она начала распространяться с одной стороны на территорию Александрии и остальной части Египта, а с другой на территорию Палестины. При этом эпидемия двигалась буквально вслед за купцами, «шла» по одним с ними путям и очень быстро парализовала весь тогдашний мировой рынок. На Ближнем Востоке она вышла на главный торговый путь между Европой и Востоком, пролегавший вдоль побережья Средиземного моря. В 544570 гг. эпидемия двинулась на запад и через центральную часть Европейского материка из Турции по так называемому Дунайскому пути добралась до Франции и Англии.
Пандемия чумы расширила знания врачей о болезнях, заражение которыми происходит путем непосредственного переноса инфекции от человека к человеку. За 150 лет появились сотни трактатов, посвященных чуме. Создалось и скоро прочно перешло в сознание врачей понятие о «заразной болезни» (morbus contagiosus).
Сначала этих болезней было пять, затем восемь, и, наконец, 13 (к проказе, инфлюэнце, бленнорее глаз, трахоме, чесотке и импетиго присоединили рожу, чуму, сибирскую язву, дифтерию, тифозную лихорадку и даже легочную чахотку). Все они были признаны заразными; о заболевших ими необходимо было сообщать властям, а больных изолировать.
Меры борьбы логически вытекали из сущности контагиозной болезни, и последующие века едва ли прибавили к ним что-либо принципиально новое. Но мы подчеркиваем, что это все делалось уже в последние десятилетия XIV века2.
Это были, по сути, первые шаги по сбору статистической информации о больных в мире, составлению классификации болезней и первые попытки их систематической обработки.
В XVI веке в Лондоне каждую неделю составлялись списки умерших с указанием причин смерти, характерных для Средневековья: цинги, лепры и главного убийцы чумы. Однако только в конце XIX века, когда Флоренс Найтингейл, вернувшись с Крымской войны, начала отстаивать необходимость собирать статистические данные о причинах заболеваемости и смертности, сбор данных приобрел более систематический характер.
Приблизительно в то же время французский статистик Жак Бертильон разработал Классификацию причин смерти Бертильона, которая была принята на вооружение несколькими странами.
Жак Бертильон сыграл исключительно важную роль в создании Международной классификации болезней (МКБ). Хотя ее проект был предложен в двух вариантах английским статистиком Уильямом Фарром и швейцарским статистиком Марком д'Эспином еще в 50-е годы XIX века, широкого практического применения тогда они не получили.
Спустя 40 лет именно Жак Бертильон на сессии Международного статистического института (МСИ), состоявшейся в Вене в 1891 году, снова поднял вопрос о международной номенклатуре причин смерти, а на следующей сессии МСИ, созванной в Чикаго в 1893 году, представил свой проект, который был одобрен и разослан для обсуждения в административные статистические бюро отдельных государств.
Инициативу Бертильона поддержала сначала Американская ассоциация врачей и гигиенистов, а затем она постепенно получила и более широкое признание в разных странах и в конце концов в 1900 году на организованной французским правительством специальной международной конференции с участием 26 государств Европы и Америки предложенная Бертильоном номенклатура была признана международной, а с тех пор, находясь в процессе усовершенствования и регулярного пересмотра, широко используется мировым сообществом.
В 40-е годы XIX века Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) переняла систему Бертильона и расширила ее, чтобы охватить и статистические данные о причинах травм и болезней, создав, таким образом, первый вариант Международной классификации болезней, травм и причин смерти (МКБ). Это позволило впервые вести сбор данных как о заболеваемости, так и о смертности для отражения не только тенденций в области болезней, но и причин смерти.
Существует немного показателей, которые точнее отражали бы уровень благополучия той или иной страны, чем статистика здравоохранения. В то время как широкие экономические показатели, такие как валовой внутренний продукт, могут создать искаженное представление о личном благосостоянии, данные о заболеваемости и смертности проливают свет на то, как живет население на самом деле.
Международная статистическая классификация болезней и проблем, связанных со здоровьем (МКБ), является краеугольным камнем статистики здравоохранения. Она отражает условия человеческого существования от рождения до смерти: в ней представлены кодовые обозначения каждой травмы или болезни, с которой мы сталкиваемся в течение жизни, и каждой причины, которая может привести к нашей смерти. Не ограничиваясь этим, МКБ регистрирует и факторы, воздействующие на здоровье, или внешние причины смертности и заболеваемости, что позволяет построить целостную картину, охватывающую все аспекты жизни, которые могут влиять на здоровье3.
ВЫВОДЫ
2020 год стал годом новой мировой пандемии, а МКБ дополнили новым наименованием COVID-19, и все страны начали собирать статистику по данному новому заболеванию. Никто не знает еще, каким будет следующее заболевание в этой классификации и когда его добавят в МКБ.
Эпидемиология как наука. Опыт предыдущих пандемий
В представлении греческих, а затем и римских врачей существовал целый класс болезней, называемых горячками. При их описании врачи указывали на общие явления, особенно на характер горячек. На местные же проявления, например, на накожные сыпи или опухоли (бубоны), врачи того времени обращали гораздо меньшее внимание, однако они уже тогда выделяли болезни, сопровождавшиеся повальной смертностью. Это практически были зародыши эпидемиологии в мире.
У греков и римлян древнейших времен эпидемические болезни считались карой, ниспосылаемой разгневанными богами, и их поэтические описания имеют такой неопределенный характер, что по ним нельзя себе составить даже приблизительного понятия о том, как эти болезни протекали. Смертность приписывалась гневу богов за провинности народа и несоблюдение обрядов; а также неблагоприятным временам, зловредным испарениям, принесенным ветрами из нездоровых местностей, яду, волшебным чарам и т. п.4.
Гиппократ (460377 гг. до н. э.) считал лихорадку «общей болезнью», т. к. она сопутствует всем другим болезням. Под самóй лихорадкой тогда понимали не повышенную температуру тела, а чувство жара у больного, которому предшествовал период озноба. Саму температуру тела научились измерять только во второй половине XIX столетия.
Гиппократ впервые описывал эпидемию следующим образом:
«Болезни происходят частью от образа жизни, частью также от воздуха, который мы вводим в себя и которым мы живем. Но тот и другой род болезней следует различать по такому способу.
Когда много людей в одно и то же время поражаются одною болезнью, то причину этого должно возлагать на то, что является наиболее общим всем и чем все мы пользуемся. А это есть то, что мы вовлекаем в себя дыханием.
Действительно, что здесь причиною служит не образ жизни каждого из нас, это очевидно уже из того, что болезнь подряд поражает всех: и молодых, и старых, и женщин, и мужчин, одинаково тех, которые пьют вино и которые пьют воду, как тех, которые питаются ячменной кашей и которые пшеничным хлебом, и тех, которые много трудятся и которые мало.