Последнее, что я слышал, засыпая на своей верхней полке был стук колес и деликатный кашель женщины, едущей из Рима в Нерехту.
Случилось это в конце марта двадцатого года.
И да, это ведь мы с Игнатом привезли коронавирус в Кострому. Точно вам говорю.
СУЕВЕРНЫЙ
Впереди, через двор, плотно заставленный машинами, замаячил знакомый облупленный кирпич дома. До рези в глазах хотелось в туалет, Петрович спешил. Он сошел с дорожки, перечеркивающей чахлый палисадник по диагонали, и перепрыгнул через зеркально блеснувшую лужу на тротуар, вымощенный прямоугольной плиткой с отбитыми краями. Петрович старался приземлиться ровно в центр плитки, чтобы не ступить на трещину, с утопленными в дождевой воде окурками. Он представил плюющуюся между плиток огненными языками смертоносную лаву, в груди захолодило.
Хоп!
Со стороны это, конечно, выглядело глупо, здоровенный бородатый мужик с разлетающимися крыльями полами плаща прыгает как ребенок, там где можно было сделать два шага и обойти, но Петрович клал с прибором на мнение других людей. Следовать собственной, годами выработанной рутине, вот, что по-настоящему важно.
Хоп!
Нога в тяжелом черном ботинке скользнула на влажной глине, но прыжок все равно получился. Петрович хмыкнул. В свои пятьдесят он все еще находился в отличной форме. Помогали прогулки с собакой и зверский метаболизм. Про таких ещё говорят не в коня корм.
Петрович не ходил по стыкам и трещинам, следовал за своей собакой строго с левой ноги, не гляделся в разбитое зеркало, хоть оно и манило со страшной силой, клал ножницы под подушку, чтобы не мучали кошмары (все равно снились), короче, как говорила бабуля, воспитавшая его после гибели родителей: малой-то оказался с придурью.
Петрович запахнул полы плаща, чтобы не разлетались от ветра и пошел по тротуару. Такими шагами обычно измеряют расстояния. Широкие, порывистые, на грани расхождения штанов, на пределе растяжения мышц. В воздухе пьяняще пахло свежей землей и скипидаром от недавно покрашенных скамеек у подъезда. Петрович походил на оживший обшарпанный циркуль с бородой. Он внимательно смотрел по сторонам; как никто другой, Петрович знал, что неприятности случаются, едва зазеваешься, только отведешь взгляд, засмотришься, например, на рыжеволосое чудо на каблучках Нельзя терять концентрацию, надо бдить, даже если очень сильно хочется в туалет и тянет сорваться на бег и перепрыгивать по три ступеньки вверх, расстегивая на ходу ширинку, чтобы влететь в квартиру и
Краем левого глаза Петрович заметил движение под припаркованным слева от дороги
джипом. Лишь крохотный сдвиг тени, но мозг мгновенно опознал, что это, и послал сигнал ногам двигаться энергичнее.
Кошка! Да еще и черная Не зря ведь сегодня встал с левой ноги!
Кошка выползла из-под машины, лениво потягиваясь задними лапами, и ступила на блестящий асфальт дороги, смахнув хвостом сбитую дождем ветку. Кошка направлялась к кормушке у забранного решеткой вентиляционного отверстия в стене дома, и она, как и Петрович, тоже клала на всех с прибором. Она ничего не знала про суеверия и если и получала когда-то пинка под хвост, никак не связывала это с цветом своей шерсти. У нее вообще с логическим мышлением было не очень.
Петрович тем временем понял, что не успеет пройти первым. Кошка шла наперерез, пути их встречались метрах в пяти впереди. Единственный выход подождать, пока кошка не пересечет тротуар, а потом кого-нибудь еще, чтобы снял проклятие. Нужен несведущий пешеход. И в этот самый момент из-за дома вырулила патрульная Лада. Петрович поймал взгляд жирного сержанта за рулем и понял, что тот тоже заметил черную кошку. Они замедлились одновременно машина и Петрович. Кошка лениво пробежала по асфальту перед машиной полиции, запрыгнула на тротуар и, жирно блеснув, нырнула в голые еще после долгой зимы кусты.
Первый ход сделал Петрович. Он закурил, стараясь принять непринужденный и даже ленивый вид, хотя это было чертовски трудно из-за отчаянно переполненного мочевого пузыря. Жирный мент в Ладе ответил вполне адекватно. Газанул на холостом ходу и жестом показал Петровичу проходить. На пальце его сверкнула печатка. Сильный ход, ничего не скажешь. Петрович отвернулся, выпуская по пути густую завесу сигаретного дыма.
В воздухе повисла напряженная тишина. Говоря шахматным языком, ситуация сложилась патовая. Отступать, обходя дом, Петрович не мог получалось слишком далеко, но и идти вперед тоже было немыслимо. Воображаемый след от кошки горел в воздухе адским огнем. Но этот мент! Каков красавчик! До сегодняшнего дня Петрович не сомневался в своем чемпионстве по суевериям, но теперь, похоже, ему встретился достойный противник.
В воздухе повисла напряженная тишина. Говоря шахматным языком, ситуация сложилась патовая. Отступать, обходя дом, Петрович не мог получалось слишком далеко, но и идти вперед тоже было немыслимо. Воображаемый след от кошки горел в воздухе адским огнем. Но этот мент! Каков красавчик! До сегодняшнего дня Петрович не сомневался в своем чемпионстве по суевериям, но теперь, похоже, ему встретился достойный противник.
Красный кружок солнца стукнулся о крышу дома Петровича, а мочевой пузырь его тем временем уже захлебывался в мольбах о пощаде.
Мелькнула мысль джинсы темные, если что, в потемках будет не так заметно
Краем глаза Петрович заметил, как жирный сержант и его товарищ, лысоватый мужчина в штатском, сидевший рядом, о чем-то переговариваются. Дверь с пассажирской стороны приоткрылась, но тут же захлопнулась. Следом включилась сирена, буквально на секунду. Она так оглушительно квакнула, что Петрович вздрогнул всем телом, и чтобы, снять подозрения, присел на железный заборчик. Скипидарный дух шибанул в нос. Что ж, покрасили, очевидно, не только скамейки.
И тут жирный сержант сделал поистине королевский ход. Он вышел из машины. Похрустел шеей, недобро поглядывая на приклеенного к заборчику Петровича, плюнул под ноги. Посмотрел по сторонам, потом открыл заднюю дверь и бросил кому-то невидимому внутри: Выходи.
Из машины, раскладываясь, как складной походный стол, вылез, отчаянно моргая, и поводя шеей как столетняя черепаха, спитой мужик, под два метра ростом. Черные от грязи руки его были скованы наручниками впереди.
Пройди три метра вперед и вернись назад! скомандовал сержант.
Чего? хрипло спросил мужичок.
Пройдись, говорю, по воображаемой линии вперед на три метра, рявкнул сержант.
Ты чего? удивился мужичок. В узких глазах засветились остатки интеллекта, Да, я вообще никакой. Что тут проверять-то?
А потом что-то сверкнуло в его глазах, мужичок подпрыгнул на месте, крутнувшись, и побежал по дороге, опасно заваливаясь в стороны.
Стой, дурак! заорал сержант.
Вжиххх!
След адского огня от черной кошки прервался заплетающимися ногами беглеца заклятие было снято!
Последнее, что заметил Петрович, отклеиваясь от заборчика длинные ноги мужика в грязно зеленых трениках. Он все же потерял равновесие на бегу и теперь нырял красиво и хрустко в кусты за заборчиком.
Еще в памяти Петровича навсегда запечатлелась жирная жопа сержанта, семенящего за беглецом позорным бабским бегом.
ТЮЛЬПАНЫ
«That was the end of a beautiful friendship
And just the beginning of love»
Nat King Cole
Тюльпан коварный цветок. Я мог бы выбить эти слова иглой на собственном теле, если бы не боялся боли. Эти милые весенние цветы серьезно подпортили мне жизнь, и вот вам история о том, как все случилось.
Пять лет назад я был свободным художником, человеком без особых обязательств, молодым повесой, которым руководили лишь базовые мотивы. Я шел по жизни, забредая во всех бары по пути, флиртовал с каждой юбкой и мог назначить свидание нескольким девушкам на одно и тоже время. Каким-то чудом мне все сходило с рук, и я был доволен.
Но даже таким дебилам, как я нужен человек, который выслушает, поймет, и примет все, чем поделишься. Человек, который глотнет пива и стукнет кулаком в плечо: Старик, как я тебя понимаю! Был и у меня такой. Мой лучший друг, которого я и потерял из-за этих самых дурацких тюльпанов.
Моего лучшего друга звали Лера. Вы удивлены или может быть даже шокированы? Лучший друг женщина? Может, вы из тех, кто считает, что дружба между мужчиной и женщиной невозможна? Что ж, ваше право. Я же тогда об этом просто не задумывался. Мы дружили с Лерой еще с института, с тех пор, как ночи напролет готовились к экзаменам и делали все, что положено лучшим друзьям. В основном, это сводилось к попойкам и к тому, что мы поверяли друг другу наши юные тайны. Ко времени, когда произошла история с тюльпанами, Лера работала в модном журнале, а я халтурил копирайтом, довольно успешно уклоняясь от обязательств. Жизнь казалось прекрасной, похмелье легко переживалось, и я не устану вспоминать то время. Случались, конечно мелкие неприятности, подобные назойливому комару, влетевшему в спальню и не дающему заснуть, но в целом все устраивало.
Лера. Каждый раз, когда я слышу это имя, я улыбаюсь. Какая она? Сложно описать словами настолько близкого человека. Но я все же попробую. Все дело в том, что Лера не совсем обычная девчонка. Не такая, как все. Она не уродлива, но и не красива в классическом понимании этого слова. Есть что-то завораживающее в том, как она подает себя, в ее стремительной и немного сбивчивой речи. В этих ее огромных глазах вы барахтаетесь и непременно утонете, если дадите слабины. Вы можете хоть целый день разглядывать ее, но не сможете разгадать. Какая-то тайная сущность все время ускользает даже от самого внимательного взгляда. Вы просто не сможете оторваться смотрите ей в лицо, а потом смеетесь, пока она вас не стукнет. С нее станется. Еще Лера совершенно не умеет врать. Наверное, поэтому у нее никогда не было подружек. Ухажеры? Этих хватало. Поменьше, чем у меня конечно, но все же, все же. Мы с ней даже как-то устроили соревнование по этой части, и, надо признать, я победил. Правда, с небольшим перевесом. Приз, литровую бутылку Джек Дэниелс, распили вместе. Мы много чего делали вместе в те счастливые годы. Короче, у меня был друг, с потерей которого, в моей душе образовалась огромная серая пустыня, и размер ее с тех пор только увеличивается.