Печать есть, немного подумав, согласился с таким доводом Иван Степанович.
А у нас в институте капитанскую подпись никто не знает. Так что, какая разница, кто подписал? Лишь бы печать была, наивно подытожила свои рассуждения собеседница Степаныча.
Опять послышался скрежет пальцев на затылке Ивана Степановича. Он долго молчал, расхаживая по каюте, чего-то тяжело вздыхал, а потом уже решительно выдал созревшее решение:
Так, девочки, я, вообще-то, с этим согласен, но только с одним условием.
С каким условием? уже дружно в один голос, чуть ли не выкрикнули все девчата.
Вот если вы почистите ресивер главного двигателя, то я подпишу все ваши бумаги.
Стоять мы здесь у причала будем ещё неделю. Может, за неделю и управитесь. Работы там много. Работа, конечно, не ахти какая сложная, но грязная, честно сознался он. И её надо обязательно сделать в течение стоянки, подытожил Иван Степаныч.
Девчонки в один голос стали заверять Ивана Степановича:
Да, сделаем мы, сделаем эту работу.
А, если мы её сделаем, то Вы потом подпишите нам бумаги? это опять был голос брюнетки.
Потом всё вам подпишу, родные вы мои, уверенно подтвердил Иван Степанович.
Неожиданно из каюты послышался хлопок ладони по столу и Иван Степанович громко прокрисал:
Лёха, заходи! Я слышу, что ты там сопишь. Иди сюда!
Я зашел в каюту, и Иван Степанович полез в свой заветный ящичек с ключами:
Вот девчонки. Это моторист Лёха. Он отведёт вас в каюту. Вы там переоденетесь, а потом он вам покажет всё, что вам предстоит сделать, и обратился ко мне. Вот тебе ключ от запасной каюты. Покажи девушкам, где им раздеться и что им предстоит сделать.
Дайте им робу, сапоги и все такое остальное, чтобы они почистили ресивер. Вас, охломонов, на сегодня я прощаю, а вот девчонки пусть поработают. Но! он грозно посмотрел на меня: Смотрите, чтобы за ними был постоянный контроль. Не дай бог, чтобы что-нибудь случиться с ними! В льялах сгною, об этом можно было не сомневаться, если Степаныч пообещал это.
Но потом, уже более мирным тоном, он продолжил:
Электрики пусть организуют им безопасные лампы, вы им выдайте ветошь, и пусть они все почистят, повторил он. Когда после чистки вы всё проверите, то позовите меня. Вот тогда я уже сам осмотрю этот наш прекрасный ресивер.
После такой продолжительной речи, от которой у Степаныча даже пот проступил на лбу, он вновь обратился к девушкам:
А вот уже после этого я подпишу вам всё, что вы хотите. И что вы у меня месяц отработали и что ходили с нами в рейс. А сейчас, распишитесь в журналах техники безопасности, что вы были проинструктированы при поступлении на судно и перед работой. Такой у нас порядок, важно добавил он.
Девчонки были рады. Они, не глядя в журналы, расписались в них. Глаза у них сияли, и они восторженно смотрели на Ивана Степановича. Но тот, как бы ни замечая, ничего особенного, так же спокойно, как и прежде пропыхтел:
Ну, все, все. Идите уже, идите. Не мешайте мне заполнять инвентаризацию, потом строго посмотрел на меня. Лёха. А ты веди их в каюту. Чего пнём застыл на поляне?
Пусть они там переодеваются. На камбузе скажи, чтобы повар и на них тоже готовила еду, он вручил мне ключ, и мы с девчонками вышли в коридор.
Спустились вниз. У всех встречных на лицах было неподдельное любопытство. Это же надо! У нас из женщин были только буфетчица, повариха, да уборщица. Но всё это были тети Моти лет сорока пяти и даже под пятьдесят, старые морячки, у которых папироса изо рта никогда не вынималась. Они могли тебя покрыть и обложить, чем только хочешь и не хочешь. На пьяной козе подъехать к ним даже было страшно. А тут девчонки-одуванчики. Платьица развеваются. Юбчонки коротенькие, волосы аккуратно уложенные.
У матросов челюсти отвисали. А я, гордый собой, иду впереди них и веду в каюту, всем своим видом показывая, что девчонки наши машинные, и не вам, матросне с ними общаться.
Подведя девчонок к запасной каюте, я открыл дверь и отступил на шаг в коридор:
Вот, девочки, это будет ваша каюта. Сейчас вы пока тут размещайтесь, а я сбегаю за постельным бельем, и скажу тете Маше, чтобы она вам его приготовила. Нужно вам бельё? я с интересом рассматривал немного обалдевших девчонок, заходя за ними следом в каюту.
Конечно, нужно. И полотенчики нам нужны, вообще, все нам нужно, уже более свободно ответили мне наши красавицы. Я только-только собрался выходить из каюты, как в неё заглянул Серега.
Серега, не ожидав его появления, я стал оправдываться перед ним, вот Степаныч направил этих девчонок к нам на работу, а потом хитро посмотрел на него. Он хочет, чтобы они почистили нам ресивер.
У Сереги округлились глаза:
Да ладно!? удивленно произнес он, но потом сурово обратился к девчонкам. Пойдемте, девчонки, я вам покажу, что придётся вам делать. Видя, что девчонки засобирались с Серегой и мне не придётся вести их в машинное отделение, я успокоил их:
Да, да. Вы идите с Серегой, ну, а я пока пойду за постельным бельем.
Поднявшись наверх, я нашел буфетчицу, тётечку очень внушительных размеров:
Тёть Маш. Там девчонок к нам прислали. Степаныч сказал, чтобы им постельное бельё выдали. Выделите, пожалуйста, постельное белье для девчонок.
Какие такие девчонки? Не те ли, что надысь к Степанычу в каюту прошли?
Вот, вот. Именно они. Так вот Иван Степанович и сказал, чтобы Вы им выдали полотенца, наволочки, и простыни.
Тетя Маша что-то пробурчала и, как всегда недовольная, достала ключи и подняла своё грузное тело с кресла. Мы пошли с ней в её богадельню, где она там долго копалась, но, в конце концов, собрала три комплекта постельного белья. После долгих и красноречивых выражений по поводу нашей кобелячей жизни, она выдала мне их на руки. В напутствие она сурово пообещала мне:
Иди, иди. Смотри! К девкам не приставать! Я сама приду и всё проверю. А то вы там, кобели чёртовы, еще, что сотворите с ними.
Подхватив бельё в охапку, я поспешил покинуть недружелюбную буфетчицу:
Да ну, теть Маш! Что творить-то? Иван Степанович там всем руководит. Он уже выдал нам все инструкции, как с ними обходиться.
Ладно уж тогда, голос у тёти Маши подобрел. Тогда я пойду и скажу поварихе, чтобы она обед готовила еще на трех человек.
Тетя Маша пошла на камбуз к поварихе Ольге. Та была тоже красивенная, всеобъемная и необъятная женщина. Таких женщин можно было встретить только на судах. Повар есть повар. Но в нашей Ольге души было так много, и готовила она так вкусно, что все моряки в ней души не чаяли. Многие из них даже говорили, что и дома их жёны так готовить не умеют.
С кипой белья я спустился вниз. Около закрытой двери каюты, где поселились девчонки, понуро стоял Серега.
Что такое? Чего не заходишь? попытался я войти в каюту:
Девчонки сказали не заходить, преградил мне путь Серега. Я им робу дал, они ее взяли и сказали, чтобы я не заходил. Я остановился около него и, поудобнее перехватив кипу с бельём, поинтересовался:
Но ты хоть показывал им, что делать-то надо?
Конечно, хмыкнул Серега. Я спустился с ними вниз и показал, куда им предстоит лезть и что делать, а потом, ехидно посмотрев на меня, добавил: А мы будем стоять у ресивера и принимать у них ведра.
Ну, ладно. Принимать, так принимать, таскать, так таскать, сказал я примирительно и прислонился к переборке, ожидая, когда же откроется дверь.
Ждать пришлось недолго. Девчонки вышли из каюты цепочкой. Вот тут я точно, чуть на жопу не сел. Они были только в трусиках и в бюстгальтерах. На голове у них были повязаны какие-то тряпки, которые мы им дали для того, чтобы они протирали ресивер после того, как он будет зачищен скребками от мазута, гудрона и от всего того, что было там внутри.
Девочки! Вы что? Так собрались чистить ресивер? непроизвольно вырвалось у меня.
Мы подумали, что мы испачкаем всю вашу робу, попыталась объяснить свой вид брюнетка. Поэтому мы полезем так, а потом отмоемся.
Мы с Серегой молча смотрели на них, потеряв дар речи.
Девочки, но вы именно так решили лезть в ресивер? уточнил Серёга.
А что? Мы сейчас быстренько все сделаем. Уж полы-то мы мыть умеем. Не волнуйтесь.
Всё протрем, промоем. Будет идеальная чистота, за всех заверила его брюнетка.
Ну-ну-ну, подумалось мне. Давайте, давайте, давайте. Посмотрим, что будет с вами через часик.
От этих слов Серегу аж согнуло от смеха, который он еле-еле сдерживал. Он уже не мог от него сдержаться и отошел за угол, где тряслись от смеха его огромные плечи.
Занеся бельё в каюту, и положив его на диванчик, я вышел в коридор. Девчонки нерешительно мялись перед входом в машинное отделение. Я открыл дверь-броняшку и первым вошёл туда, знаками предлагая девчонкам следовать за мной.
Спустившись к ресиверу, я показал им на открытую горловину:
Ну, вот, смотрите. Я буду тут снаружи, а вы давайте, лезьте туда. Начинайте чистить. Возьмите скребки, вёдра. Я их тут у вас принимать буду.