Он еще раз обвел глазами кабинет и сказал себе: «Вон барометр еще остался и он стоит денег. В общем, и это подспорье. Чернильницу продам. Она бронзовая. Не везти же мне ее с собой! А книги? Да, книги Их томов пятьсот будет, а то и больше».
Он написал: «Книги».
Послышались шаги в соседней комнате и кряканье. По кряканью Пятищев узнал капитана.
Можно к тебе? Ты что делаешь? спросил наконец капитан, стоя на пороге кабинета.
Да вот, соображаю. Завтра надо выбираться из этого дома. Я дал Лифанову слово, отвечал Пятищев. Кроме того, сейчас окончательно решил насчет моего дальнейшего прозябания. Я ведь не живу теперь, а прозябаю. Это жизнь растительная
Капитан вошел и сел около письменного стола в кресло.
Придумал комбинацию, куда и вам всем деться, и как жить продолжал Пятищев. И кажется, удачную. Не знаю только, как вы все согласитесь. Тебе я сейчас скажу свои планы, а княжне и Лидии сообщу во время ужина. Ах, мне эта княжна! С ней труднее всего!..
Пятищев снова тяжело вздохнул.
XТы сейчас упомянул о княжне начал капитан. Это несчастнейшая женщина. Мне кажется, ей не пережить всей этой катастрофы. Ты знаешь, купчишка Лифанов до того потряс ее нервы, что с ней сделалась форменная истерика, и я и Лидия насилу успокоили ее, насилу привели в чувство. Да и посейчас она больна, совсем больна.
Знаю Слышал, отвечал Пятищев. Я слышал, как она вскрикивала.
Отчего же ты не зашел к ней?
Что ж мне заходить? Что я мог бы поделать? При мне ей было бы хуже. Она на меня же напустилась бы с попреками. Ведь она в одном мне видит причину всех наших бедствий. А тут судьба, неумолимый рок Рок, преследующий почти всех дворян-помещиков. Один погибает раньше, другой погибнет позднее Может быть, мы в самом деле выродились, перестали быть способными к ведению хозяйства, как читал я где-то, не помню, но в конце концов мы все погибнем. Рок повторил Пятищев. А удары рока надо сносить терпеливо. Так и княжна должна сносить с покорностью. Впрочем, у ней-то никогда ничего своего и не было, и у отца ее никогда ничего не было, прибавил он. Жил жалованьем сенатора. Однако оставим это. Сейчас я тебе сообщу комбинацию, которую я придумал в нашем несчастии, и мне кажется, что я с честью выйду из всего этого.
Постой перебил его капитан. А я пришел сообщить тебе кое-что о твоей Василисе. Ты знаешь, этот мерзавец был сейчас у Василисы и пил у ней кофей.
Какой мерзавец? быстро спросил Пятищев.
Ах, боже мой! Да Лифанов-то.
Ну-у?! Ты говоришь, кофей пил?
Сидел у ней больше часа и кофей пил. Мне сейчас наша Марфа сообщила.
Стало быть, он ее сам предупредил о выезде проговорил Пятищев, и на лице его выразилось беспокойство, но он тотчас же спохватился, прибавив: Впрочем, может быть, это и лучше! Он разрядил батарею. Все удары посыпались на него, и мне будет теперь уже легче завтра перевозить ее. А я это обещал Лифанову.
Напротив, Марфа рассказывает, что никаких ударов не было. Марфа подсмотрела, Марфа видела, что сама Василиса его к себе и заманила, повествовал капитан. Пили они кофей самым дружественным манером, и даже на окнах занавески были задернуты. Тут уж, разумеется, Марфа ничего не могла видеть.
Капитан подмигнул. Пятищев махнул рукой.
Оставь, Иван Лукич. Ты как баба иссплетничался. Да и все равно это теперь для меня. Уезжая за границу, я должен с Василисой прикончить. Это решено.
Слышали уж об этой загранице! в свою очередь махнул рукой капитан. Да и о Василисе слышали.
Нет, на самом деле я уеду за границу, стоял на своем Пятищев. Сейчас я тебе поведаю мой план. А Василиса?.. Что ж Василиса?.. Она кое-как в разное время уж награждена мной У ней есть кое-что, и она не умрет с голоду, если не будет роскошничать. А план мой вот какой Я на самом деле уезжаю за границу.
Да на какие средства?! вскричал капитан. Что ты за вздор городишь!
А средства вот какие
И Пятищев стал рассказывать капитану то, что решил перед его приходом, после чего спросил его:
Ну, во сколько ты ценишь мою библиотеку?
Гм Что я могу сказать? Особой книжной мудростью я не умудрен. Не знаю я, и какие у тебя книги. Но знаю, что старые книги за два гроша покупают.
О, нет. В этих шкапах есть очень редкие сочинения. Весь Вольтер тут Есть Гете, Шиллер, Сталь, Жорж Санд, старинное собрание сочинений Пушкина, издание Анненкова. Надо только у нас в губернский город продать. Там оценят. Ну, а как ты думаешь, за что я могу обстановку моего кабинета продать?
И Пятищев стал рассказывать капитану то, что решил перед его приходом, после чего спросил его:
Ну, во сколько ты ценишь мою библиотеку?
Гм Что я могу сказать? Особой книжной мудростью я не умудрен. Не знаю я, и какие у тебя книги. Но знаю, что старые книги за два гроша покупают.
О, нет. В этих шкапах есть очень редкие сочинения. Весь Вольтер тут Есть Гете, Шиллер, Сталь, Жорж Санд, старинное собрание сочинений Пушкина, издание Анненкова. Надо только у нас в губернский город продать. Там оценят. Ну, а как ты думаешь, за что я могу обстановку моего кабинета продать?
Капитан окинул взором кабинет.
Да, я думаю, рублей сто напросишься, сказал он.
Что ты, Иван Лукич! Да один барометр рублей сорок стоит. Ты смотри: барометр, градусник, часы Наконец, у меня остался еще женин медальон с моим портретом. На нем три бриллианта. Я хранил его как память, долго хранил, но теперь при исключительных обстоятельствах я могу продать и его. На память о жене у меня останется обручальное ее кольцо и вот этот ее портрет, кивнул Пятищев на портрет, стоявший на мольберте. Впрочем, об этом после. Сейчас я предложу тебе мой план для тебя и для княжны. Ведь ты тоже еще не решил, что с собой делать.
Я старый солдат. Обо мне не беспокойся. Я видал на своем веку и сладкого, и горького, отвечал капитан, пуская струю дыма из трубки. Обо мне не беспокойся. Есть у меня грошовая пенсия, и я как-нибудь скоротаю свой век. Княжна дело другое
Но в это время зашлепали в соседней комнате туфли, заскрипели половицы, и показалась княжна, а сзади ее следовал мопс. Княжна теперь казалась толще, чем она была при приезде Лифанова. Под куньей накидкой на ней были надеты драповая кофточка и большой суконный платок, голова была обвязана мокрым полотенцем и сверху прикрыта пуховой косынкой. Когда она вошла в кабинет, капитан тотчас же вскочил и подставил ей стул.
Нет, я не сяду. Мерси. Я не могу сидеть. Я должна ходить, чтобы согреться, отвечала она слабым ноющим голосом. У меня лихорадка. Лев Никитич, я к тебе обратилась она к Пятищеву. Вели Левкею принести откуда-нибудь дров. Я приказываю Марфе затопить у меня печку, а она объявляет, что топить нечем, что Левкей ей не принес дров.
Сзади стояла и сама Марфа, пожилая женщина в темном ситцевом платье и красном платке на голове.
Левкей говорит, что совсем нет дров, что надо в лес за дровами ехать, а купец запретил рубить, сообщила она.
Пятищев встрепенулся.
Какой вздор! воскликнул он. Не может быть, чтобы не было дров! Топливо найдется и помимо леса! Мало ли у нас на дворе есть всякого хлама! Там я видел около скотного двора сорвавшиеся с петель старые двери. Их можно изрубить и жечь.
Да ведь двери, барин, какие были их лавочнику за муку сменяли.
Пустяки. Ну, пусть Левкей рубит на дрова решетку от фруктового сада. Она все равно развалилась. Прикажи ему моим именем. Да и сама иди. И сейчас затопи у княжны печку.
У меня ужин готов. Поди, ужинать будете. Кто ж на стол накроет? Кто кушанье будет подавать?
Еще только семь часов, а мы ужинаем в восемь. Пожалуйста, не разговаривай и иди топить у княжны печку. Сходи за дровами. Пусть Левкей решетку рубит.
Марфа переминалась и не уходила.
Барин, мне бы рублик начала она. Дайте хоть рублик из жалованья Явите божескую милость. Ведь уж сколько времени я не получала.
Нет у меня теперь денег. Завтра Или, лучше сказать, послезавтра. Приедет купец, я получу от него деньги и дам тебе, сказал Пятищев.
Ах, боже мой! Вот я несчастная-то! Живу, живу, и все попусту. Барин, да ко мне сапожник пришел с сапогами. Он подметки к сапогам мне подкидывал и требует денег.
Ну, и сапожнику скажи, что послезавтра.
Да он сапоги-то без денег не отдает. А я босая.
Марфа выставила из-под подола голую ногу.
Нет у меня теперь денег. Послезавтра, послезавтра! раздраженно повторил Пятищев и махнул рукой бабе: Уходи! Скройся!
Марфа удалилась. Капитан взглянул на Пятищева и спросил:
Откуда ты послезавтра возьмешь денег?
Кабинет свой Лифанову продам, отвечал Пятищев и ласково сказал все еще стоявшей в кабинете княжне: Успокойся, княжна. Сейчас тебе жарко-прежарко истопят печку.
XIПятищев положил себе за непременную обязанность к послезавтра очистить большой дом для Лифанова, о чем решил сегодня же сообщить всем членам семьи, а также и Василисе. Перед ужином он сменил феску на дворянскую фуражку с красным околышком, взял трость с серебряным набалдашником чеканной работы, изображающим во весь рост нагую женщину в соблазнительной позе, закинувшую голову назад, и отправился во флигель к Василисе. Василиса была уже переодевшись в простое розовое ситцевое платье и пекла себе на плите яичницу с ветчиной.