Через коридор, в комнате моего отца, спала моя мачеха. Я не знал, когда она проснётся. И я не мог рассчитывать на то, что она встанет между мной и Патриком.
Я вспомнил о золоте. Мне снилось оно сегодня ночью, оно плыло в досягаемости от меня. Я прыгнул за ним и пытался сделать все возможное, чтобы поймать его, но я только видел, как оно исчезает. Мне нужна помощь в поисках золота Ямаситы.
Взяв телефон, я набрал номер своего друга Дэйва, который проживает не далеко от меня. Он живет на Сайпане три года. Ему не повезло, по сравнению со мной. Дэйву приходиться находиться на Сайпане круглый год. Он ходил в местную школу, где его каждую неделю пытались избить дети, которые жили на острове. Он был «межконтинентальный», это означало то, что он в любое время может покинуть остров и вернуться или посетить Штаты. Все местные островитяне мечтали поехать и жить в Америку, обычно в такие города, как Калифорния, Нью-Йорк или Техас, но никогда не говорили о Арканзасе. Коренные народы не имели свободы, они не могли покинуть остров, когда захотят, поэтому они злились на «межконтинентальных» людей. Они проявляли особый интерес к Дэйву. После того, как на него напали с велосипедной цепью, отец Дэйва записал сына в класс к корейскому мастеру боевых искусств. Дэйв брал у него уроки три раза в неделю. После этих занятий дети его больше не трогали.
Мы с Дэйвом познакомились на пляже прошлым летом. Нашей совместной миссией стал небольшой попугай, который застрял в приливном бассейне. Мы очень быстро подружились в тот день, прыгая вокруг моховых, открытых скал, избегая угрей и ядовитых змей, пытаясь поймать сетью это красивое маленькое создание. Но нам так и не удалось поймать его.
Могу я поговорить с Дэйвом?
Привет Джефферсон. Его нет дома. Он уехал со своим отцом на Гуам и вернётся только завтра.
Мама Дэйва говорила своим обычным спокойным и дружелюбным голосом во время разговора со мной. Когда я провёл ночь с Дэйвом, она злилась и даже кричала на нас. К тому же, она всегда наблюдала за мной.
Я подумал, может Дэйв в поездке с отцом, заедут в Макдональдс. У нас на Сайпане не было ресторанов быстрого питания, поэтому самой любимой частью в поездке на Гуам было посещение Макдональдса.
Вы скажите ему, что я звонил?
Конечно скажу.
Дэйв не говорил мне, что собирается уезжать с острова, это было необычно. Мы всегда друг другу обо всём рассказывали. Он знал всё о моей семье, и даже о том, что произошло ночью после того, как отец и Селеста выпили. Несмотря на то, что я не хотел, я знал, что мне придётся подождать, прежде чем искать в джунглях золото Ямоситы.
Задняя дверь громко открылась. Йорра, наша филиппинская горничная, убиралась в своём обычном медленным темпе. Её шлёпанцы ударялись об пятки. Я стоял в дверном проёме, когда она рассматривала меня с ног до головы.
Что ты делаешь?
Я прошёл мимо неё, когда она цокнула языком. Я проигнорировал её недовольство. Она шла по коридору с чистой одеждой из прачечной, которую сложила. Стук её шлепанцев остановил меня.
Вот черт, произнёс я, вспомнив о своих сланцах в комнате Патрика.
Я поднялся на цыпочках к его двери, прислонил к ней ухо и прислушался. Ничего не услышав, я открыл двери и увидел свои вьетнамки посреди комнаты. Я подкрался и присел на корточки, чтобы взять их. За моей спиной скрипнула дверь. Патрик захлопнул её.
Джефферсон, ты хочешь поцеловаться?
Я отскочил от Патрика в сторону дверей и открыл её. Громкий смех слышался за мной, когда я бежал по коридору. Я выбежал через заднюю дверь, но остановился снаружи на достаточно длительное время, для того что бы захватить удочку и коробку, где лежали снасти.
Я пробежал по центру главной улицы в сторону отеля, не боясь, что на меня нападут, так как я знал, где находится Патрик. В конце концов, я замедлился, когда приблизился к пляжу. Теперь всё, о чем я мог думать, это о рыбалке и о рыбе, которую я ежедневно тут ловил. Всего от трёх до четырёх дюймов в длину, рыбка ее-ее напоминала мальков помпано. Они плавали на мели лагун, в бесчисленных количествах, создавая серебряные вспышки своими чешуйками. Как и пиранья, ее-ее атаковала любые маленькие приманки, которые я бросал.
Я прошёл через густое скопление пальм и очутился на белом песке, затем пройдя сухой песок я пошёл вдоль береговой линии, которая омывалась волнами. Я поднялся к пляжу и отошёл в сторону от сети отелей на несколько сотен ярдов. Чем дальше я шёл, тем все меньше и меньше туристов крутились вокруг пляжа. Я улыбнулся, подумав, что у меня может быть своя тайная Лагуна.
По дороге я встретил японскую туристку, которая лежала на шезлонге и загорала под солнцем. Я подошёл и остановился перед ней, посмотрев на неё. Она не зашевелилась и даже не открыла глаза. Я почувствовал, что внутри меня что-то перевернулось; в своих мыслях я представлял, что она встаёт и крепко обнимает меня. Грусть пронзилась глубоко внутри меня. Я быстрым шагом пошёл дальше. С нахмуренными бровями я пытался сосредоточиться на мыслях о ее-ее, пока чувство печали не прошло. Я продолжал идти вдоль пляжа, и мои мысли все равно вернулись к той девушке, которая лежала на шезлонге.
Наконец, я прибыл на территорию, где плавает рыба ее-ее. На моей маленькой спиннинг-удочке висел поплавок, который был прикреплён к длинному лидеру миниатюрных джигов кальмаров. Я вытянул удочку. Открыв дужку, я взмахнул удочкой в сторону океана. Поплавок приземлился в тридцати метрах от прозрачного входа в небольшую бухту. Я начал медленно пошатывать и изредка дергать за удочку. Поплавок двигался над прозрачной водой, под которой раскрывались все цвета лагуны зелёные пряди морских водорослей, бирюзовая рыба Джек Креваль мы её называем просто Джек и огромные скалы размерами с Тойоту.
Возле моего поплавка мелькали серебряные рыбки. Я сознательно потянул свою удочку назад и почувствовал сопротивление. Я начал крутить катушку быстрее, до тех пор, пока не поднял поплавок из воды. Три ее-ее болтались на моей леске. Я их положил в маленькое ведро, которое нашёл по дорого на пляж. Через несколько секунд, мой поплавок снова плавал над лагуной.
Мои мысли переключились на Арканзас, я вспомнил, как моя мама ехала за рулём по просёлочной дороге возле нашего дома. Её длинные, чёрные, волнистые волосы развевались от ветра. В нашей машине не было кондиционера, хотя у большинство других семей он был. Тридцатиминутная поездка прошла быстро, когда мама мне пересказала историю о Иисусе, который вселил веру в людей, плывущих на лодке, и они поверили в него. Это была одна из моих любимых историй. Я часто представлял, как Иисус идёт по воде и ведёт меня за собой в Арканзас.
После часа рыбалки я отправился обратно в сторону отелей. Папа был владельцем последнего отеля "Пацифик», который был ближайшим к лагуне. Я шагал с удочкой и с уловом ее-ее, рассматривая вокруг японских туристов, которые иногда меня останавливали, чтобы сфотографироваться со мной. Японцы любили всегда все фотографировать. Но они, кажется, больше интересовались моей рыбой, чем мной.
Я подошёл к бассейну, поставил удочку к стволу пальмы и пошёл к хижине, где лежат полотенца. Большие пальмовые листья покрывали хижину, её тень падала на Алу, который обслуживал людей и выдавал им полотенца. Его узкие глаза не дёрнулись, когда я вошёл и прыгнул на стойку, для того чтобы сидеть, как он.
Что? спросил он у меня.
Он был высоким для островитянина, и каждый раз, когда он стоял, его рост увеличивался на шесть фунтов, такое встречалось не часто. Каждый день он был одет в одно и то же: шорты, белую футболку, босой и с огромной, белоснежной улыбкой.
У бассейна несколько дам загорали на длинных, сложенных стульях.
Как проходит твой день? спросил я, улыбаясь.
Алу посмотрел на женщин.
Так же, как и вчера, ответил он.
Я кивнул. Чистые, сложенные полотенца лежали на прилавках вокруг меня, готовые к раздаче. Это была часть его работы.
Принесёшь мне рыбу сегодня? спросил Алу, после того, как дал гостю полотенце.
Я указал носом на пальму, где стояла удочка. Островитяне никогда не указывали пальцем. Алу спрыгнул со стойки и вернулся с моим ведром, улыбаясь.
Он посмотрел в ведро.
Ты молодец.
Алу потянулся и вытащил за хвост одну рыбку ее-ее. Маленькая рыбка сверкала блестками, когда он вращал её.
Папа сказал мне, что эта рыба похожа на мальки пираньи, сказал я.
Какая пиранья? спросил он, все ещё разглядывая рыбу.
Не дождавшись ответа, он поднял рыбу над головой и опустил её в рот. Алу смотрел на меня, когда жевал. Маленький хвостик торчал изо рта.
Хороша. сказал он, всё ещё жуя.
Я кивнул и повернулся. К хижине для полотенец подошла стройная японская леди. Её худое тело напомнило мне Селесту. Мне вспомнился ужин с отцом и его слова о золоте.
Хруст костей развеял мои воспоминания. Я увидел Алу со вторым хвостом, торчащим из его рта.
Алу, ты когда-нибудь слышал о сокровище Ямаситы?
Он посмотрел на меня, из уголков рта торчали два рыбьих хвоста.