Как это ничего? возразил Макар Терка, питерский рабочий. Да я хоть завтра сверну голову городовому!
Вот! Михайлов показал на Терку. Вот и все на что мы способны! Убить городового или мелкого офицера полиции? И это дело?
Да сколь я торчу на ваших собраниях! вскричал Терка. И что? Болтают и болтают господа хорошие! А чего болтают? Вот опять про газету какую-то. Я сам рабочий. Сколь собраний рабочих групп и что? Просвещение и какие-то листки с непонятными словами! Да в бараний рог гнуть надо всю эту сволочь!
И кого гнуть будете, Макар? Михайлов посмотрел на рабочего.
Да кого угодно!
Это разбой, а не революция! поддержали Михайлова.
Это похоже на «Народную расправу» Нечаева!
Терка возразил:
Разбой? А то, что делают с работным человеком не разбой? На что мы право имеем? Вы думали про то, господа хорошие? Вам дворянам хорошо болтать о благе народа. А где оно это самое благо?
Погодите, товарищи! снова успокоил собравшихся Михайлов. В словах Терки есть то, над чем стоит задуматься. Необходимо действие! Это я уже говорил. Но какое действие? Нам нужно уничтожать тиранов, а не мелких исполнителей! Я выбираю целью самого царя! Вот кого стоит убить. Уничтожить тирана без всякой жалости и народ увидит, что нужно делать!
Царя? растерянно спросил Терка.
Ты против, Макар? Михайлов посмотрел на рабочего.
Нет, но как достать до него?
Поэтому стоит не спешить, а создать пусть даже малочисленную боевую организацию, которая будет проводить крупные акции против настоящей власти!
Дак разве я против? спросил Терка. Я согласен, товарищи. А ты товарищ Александр, прости, если был резок.
Я не держу обиды, Макар. Но довольно нам делиться на дворян и на рабочих. Я дворянин по рождению. Софья дворянка по рождению. Да разве мало среди нас детей чиновников? Но разве я служу прогнившему режиму? Разве Софья Перовская не сидела на скамье подсудимых и не была в каземате Петропавловки?
Прости еще раз, товарищ Александр. Обидеть не хотел, ни тебя, ни Софью Львовну, которую уважаю все сердцем. Дак и не про вас была речь. Я о том, что болтаем много, а дела мало! Вот ныне вы предложили начать охоту на царя. Это дело! С этим спорить сложно. Однако чем все обернется? Снова станем собираться и говорить. И спорить и говорить.
Перовская решительно заявила:
Я и в прошлый раз не просто говорила, Макар! Я отправилась в деревню и учила там детей. Хотела нести просвещение простому народу. Я пыталась объяснить крестьянам, как им отыскать правду в России. Признаюсь, что, как и другие, потерпела поражение. За это меня и арестовали. И вот я снова среди вас! И я готова бороться дальше!
Бороться стоит всеми доступными методами. И печатное слово стоит дорого в нашей борьбе. Но сосредоточить основные силы нам стоит именно на терроре!
Михайлов выслушал многих. Он дал высказаться всем кто хотел говорить. Он хотел услышать главное готовы ли его товарищи избрать террор основным методом борьбы.
И всех захватила эта идея готовить убийство царя Александра, которого прозвали Освободителем
***
Петербург, Новая улица, дом 12.
Квартира Михайлова.
После собрания.
Михайлов после того, как собравшиеся разошлись, решил переговорить с Николаем Клеточниковым, которого пригласил к себе вечером. Клеточников не был участником «Народной воли». Его официально не принимали в организацию, а обсуждать такие важные вопросы в присутствии постороннего не полагалось
***
Хочу сказать, что Николай Клеточников был великий человек. Ныне когда все говорят о контрразведке и любят книги о шпионах. А жизнь Клеточникова интереснее любого выдуманного романа
***
Этот болезненного вида молодой человек давно пытался связаться с революционным подпольем и предложить свои услуги. Но никто не захотел принимать его, из-за внешности. Он был очень худой с лицом землистого цвета, острыми скулами и с жидкими светлыми волосами. Как сказал Терка, этот парень был похож на полицейского шпика, и принимать его было верхом неблагоразумия.
Клеточников был сыном чиновника. Его отец титулярный советник служил в Пезненской казенной палате. Николай учился в гимназии, а затем поступил в Петербургский университет на физико-математический факультет. Но со второго курса он покинул учебу по болезни. Лечился в Крыму и работал письмоводителем у ялтинского предводителя дворянства.
Михайлов не разделил предубеждение своих товарищей и познакомился с Клеточниковым поближе. Они понравились друг другу, и Александр часто приглашал Николая к себе. Они обсуждали судьбы революции и возможности борьбы.
И вот сегодня Михайлов решил довериться своему новому другу.
Разошлись? спросил Николай.
Заходи. Уже нет никого.
У тебя не будет проблем из-за меня, Саша?
Заходи. Какие проблемы.
Твои друзья не сильно верят в меня.
Я верю в тебя, Коля. И скоро и другие поверят.
Ты говорил обо мне с ними? глаза Клеточникова загорелись надеждой.
Нет, признался Александр.
Понимаю.
Ничего ты не понимаешь, Коля. Но у меня есть для тебя работа.
Они вошли в комнату и Клеточников сел в кресло.
Что за работа, Саша?
Работа в нашей организации, Коля. Сегодня мы покончили с утопией «хождения в народ». И те, кто был у меня сегодня согласны работать в терроре! Мы, наконец, создали боевую организацию!
Правда? «Народная воля» готова начать?
Да.
Начать по-настоящему? Не трудно утонуть в обсуждениях о тактике будущей революции. У нас многие желают утопить эту самую революцию в словах.
На этот раз мы станем действовать! И нашей целью станет царь!
Царь?
Мы станем готовить убийство царя Александра. И я смело могу доверить тебе эту тайну, Коля.
А они не будут против? Товарищи по «Народной воле»?
Коля, я твой друг и я предлагаю тебе работу. Не стоит думать о них.
Что за работа? Ты так и не сказал.
В Третьем отделении.
Что? Клеточников воспринял эти слова как неудачную шутку.
Ты не ослышался, Коля. Третье отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии.
Погоди, Саша. Ты сказал, что мне нужно поступить на работу к жандармам?
Это так, Коля.
Тогда я ничего не понимаю, Александр Дмитриевич!
Не стоит горячиться, Коля!
Тогда объясни, Саша! Я пришел к тебе для того чтобы стать частью «Народной воли». А ты предлагаешь мне стать в ряды жандармов?
Коля, я предложил тебе стать моим товарищем по борьбе. Тебе стоит устроиться в Третье отделение. Ты не обижайся, Коля, но внешность у тебя и правда подходящая. И я подумал, а почему это не использовать?
Ты не шутишь? еще раз спросил Клеточников.
Нет. Жандармы и полиция умеют работать, Коля. Многие наши товарищи убедились в этом. Из тех, кого арестовали и судили по делу 193-х. Они умело засылают к нам провокаторов. А почему нам не поступить также?
Ты хочешь, чтобы я стал агентом среди жандармов?
А почему нет?
Клеточников задумался.
В словах Михайлова был резон. Он имел все возможности пристроиться к жандармам, ибо у полиции против него ничего не было. В студенческих забастовках, будучи студентом, он никогда не участвовал. Был вполне благонадежным. Из университета ушел по болезни.
Ты понял, что я хочу?
Понял, Саша.
И что скажешь теперь?
Ты прав. Иметь своего человека в корпусе жандармов дело хорошее. Но даже если меня и возьмут, то ведь не начальником отделения.
И что с того? Даже в должности письмоводителя ты нам пригодишься. Ибо мы начинаем больше дело. Мы вызовем паралич власти, убив царя. И тем самым приведем Россию к революции.
Я готов.
Только никто об этом знать не должен, Коля. О твоей связи со мной.
Никто?
Знаю я, и знаешь ты. Для остальных ты агент жандармов.
Тогда меня станут презирать.
Так и нужно, Коля. Мы начинаем такое дело, когда нам будет нужен агент среди жандармов. Нужен как воздух. И говорить про это нельзя никому. Я приготовлю для тебя рекомендательные письма.
Откуда они возьмутся? Фальшивые?
Самые настоящие, Коля, сказал Михайлов. Тебе стоит сразу обратиться к действительному статскому советнику фон Бергу. Коли сумеешь ему понравиться, то тебя сразу к серьёзному делу пристроят.
Большой человек этот Берг? спросил Клеточников.
Да. Занимается агентурой.
В агентурной части Третьего отделения?
Именно так.
Но тогда провести его будет не столь просто, Саша.
Верно, Коля. Он очень умен и станет тебя проверять. Этот человек не верит никому. Даже своему начальству.
За мной станут следить?
Обязательно, Коля. Потому со мной с этих пор никаких контактов. Мы с тобой не знакомы и никогда не встречались.
Но если стану агентом Третьего отделения, мне нужно будет связываться с тобой лично.