Зато вот это, видимо, можно! У-у, поганин!
Я засмеялся, вставая с постели:
Строго говоря, не только можно, а очень нужно.
Ну, вот и вызови себе сорок девок, пусть хотя она притушила голос, хмурясь, вспомнила, что я говорил обо всех прочих людях. Ладно, Бел, идём. Только, учти но больше не рассчитывай.
Ладно-ладно, не сердись, я поднял руки, показывая ладони, будто сдаюсь.
Я огляделся, пока Ава вышла узнать насчёт бани и разогнать всех со двора, хотя ночь, кто там есть? Где одежда Всё на местах. Вокруг порядок, будто она и не ходила, не жила здесь столько дней, даже все стопки белья в сундуке идеальны, все книги, все бутылочки на полках идеально выровнены, ни пылинки Мы так с тобой похожи, Ава
Что оглядываешься? спросила Ава, вернувшись. Не нравится что? Что-то не так?
Я набросил рубаху, выпрастывая заплетённые косы: «баба-Яга»
Настолько так, что я ты тоже любишь идеальную чистоту и всё чтобы ровно, даже пузырьки по росту?!
Что удивляешься, Белогор? Люблю. И что тут делать мне было? Только болтать без умолку и порядок наводить. Ну, ещё обтирать тебя, косы тебе плести, да песенки петь.
Я засмеялся:
Да уж, поёшь ты, моя птичка, ужасно! Я чуть раньше не очнулся, так и хотелось возопить: молчи, не пой, Авилла!
Она засмеялась, тукнув меня в плечо ещё раз:
Ещё насмехается!.. Очень трудно всё время говорить. Хорошо, что у тебя тут книг уйма, я хоть образованием своим занялась заодно.
Я улыбаюсь, глядя на неё, кто бы придумал делать то, что придумала она? Её голос держал меня все эти дни, будто канат, брошенный в бездну, по нему я поднимался из тьмы небытия. Вот только не стоит говорить ей, что я узнал её тайные мысли
Баня, конечно, возвращает силы как ничто. Или почти как ничто другое. И Ава порозовела, лежит на полке, прикрыв тело от моих глаз куском полотна.
И не гляди, проговорила она, опять почувствовав мой взгляд и мои мысли.
Теперь же чистые.
Чистый он Ещё язык поворачивается, бесстыжий!.. И Ты колючий. Вон зарос как пень при болоте.
Надо побриться. Но я в зерцало глядеться не могу пока Смерть не ушла от меня совсем, сказал я, потирая щёки, покрывшиеся уже изрядно растительностью, в жизни такой лохматости не допускал.
Ну, вот и не будем целоваться.
Я засмеялся:
Просто побрей меня. Ничего сложного, я буду подсказывать и помогать. Щёки надувать.
Ава засмеялась:
А нос отрежу?
Дак ты за нос-то и держись, как за руль!
И мы хохочем вместе. В бане жарко, но не пекло всё же, Ава выбрала правильно, как когда-то я для неё: на исходе, чтобы не перегреться. Она взяла лезвие, в каждой бане у нас они стоят приготовленные, все жрецы Солнца с босыми лицами принуждены ходить. Я сел на край нижнего полка.
Сам намыливайся, строго проговорила Ава, хотя и улыбается.
Ну, намыль, просительно сказал я, глядя на неё, так приятно, что ты погладишь мне щёки, вроде я и не поганин уже
Она, смеясь, согласилась, обернулась полотном, чтобы подойти ко мне:
Поганин, ещё какой Дорого стоит такое бритьё, целая царица тебя бреет, Белогор. Только учти, будешь баловать, нос отрежу точно! И не приду на твой Солнечный двор сто лет! К безносому.
Я послушен, это расслабляет её, касается меня уже не то что спокойнее, но, даже лаская, ей приятно меня трогать, я чувствую. Всё же любит меня. Конечно, любит, очень любит, даже больше, чем хочет осознавать всегда любила, всегда. Авуша
Ну вот, теперь опять на себя похож, улыбнулась она, стирая остатки мыла и щетины с моего лица. Погладила пальчиками милыми. Глазами светит в полумраке парной, только худой стал, глаза ввалились, как из пещер теперь глядишь. Отъедаться надо, Белушка-Горюшка
Можно. Любит меня. Любит. Но не позволит, потому что есть он а значит, пора проверить мои силы и в ворожбе
Сила небывалая, какой и раньше не было, я просто вижу, как истекает кончиков пальцев
Ты что она почувствовала и испугалась: Не надо
Я стянул полотно с неё, касаясь её груди, оживляя, разжигая там мою кровь
Не бойся, прошептал я, захватывая губами её рот.
Но она пытается противиться! Такой силе, от которой деревья пригнёт, если пульнуть а она противится, вот силища в ней тоже и откуда?!..
Отодвинулась:
Бел зрачок на весь глаз, а синий вовсе чёрным стал.
Но я удержал, притянул к себе снова.
Не бойся. Это не ты, это я Ты не виновата, слышишь? Ты любишь меня, нет греха в любви
Не бойся. Это не ты, это я Ты не виновата, слышишь? Ты любишь меня, нет греха в любви
Есть! Как же нет есть Есть!..
Откуда ты силы берёшь, Ава?
Отпусти и позволь
Глава 4. Дальше в темноту
Ава заснула к рассвету, я же спать не хотел, засел за свои книги, есть там что-то о том, что я почувствовал от неё: сопротивление Силе? Ничего этого в книгах нет и быть не может. Об этом никто не знает, этого почти нет в мире, кто бы и написал? Те, кто были до нас? Такие же, как мы? Но они не писали об этом О чём угодно, но не об этом. Об этом не говорят, тем более не пишут. Как о Солнечном обряде
Зато я вспомнил, как она читала мне:
Смотри-ка, Горюша, оказывается, на южной околичности планеты нашей есть такой же большой материк, как тот, откуда пришли мы Этого я не знала, и ты не рассказывал Вот столько всего знаешь, а мне не рассказываешь, эх, ты и смеётся тихонечко, целует нежно мои веки, висок, волосы в пробор
Я встал, вернулся к постели, спит, утонув в большой подушке, ротик приоткрыла чуть-чуть Ты моя, снова моя, никогда я не отпущу тебя. Не отдаю, не отдам Больше не отдам никогда. Как я мог думать, что смогу? Я не могу
Я не отпущу, не выпущу тебя больше, какая удивительная счастливая случайность, что моя кровь попала в твоё тело. Незапланированная и от того по-настоящему действенная магия. Ничего надёжнее не могло произойти.
Рассвет уже окрашивает мир своим чарующим розоватым светом. Всё просыпается, включая моих людей на дворе. Гусей выгнали из сарая, вон, переваливаясь, почапали к ручью, за ними и стайка уточек. Куриц выпустили в огороженный загончик, но они вылезают оттуда всегда и путаются под ногами. Петух вскочил на длинную жердь изгороди, блестя в солнечных лучах своими тёмными, будто металлическими перьями, приподнимается, сейчас пропоёт утро. Припозднился ты что-то, петя
Ава почувствовала, что я смотрю на неё, улыбнулась, ещё не открыв глаза:
Ну что ж глядишь?..
Я улыбнулся самому себе, всё-таки счастье есть на земле Этот день до следующего утра мы оставались здесь вдвоём. И мы опять только вдвоём, вроде никого и ничего нет за стенами этого терема.
Знаешь, что, Белогор, надо тебе дверь на галерею прорубить из спальни, сказала Ава, глядя на двор из окна.
Зачем это? удивился я, сидя перед столом, на котором меды самые разные, молодые и выстоянные, сбитень, и квас. Ничего иного мне нельзя до завтрашнего рассвета.
Будет ещё один выход, не через сени, а сразу на волю, а ещё, сможешь в такие вот душнущие дни и ночи открывать двери и воздуха будет больше.
Я улыбнулся, глядя на неё:
Любишь вольный воздух, Авуша? А я тебя тут при себе держу.
Держишь, держишь, что ж засмеялась она. Как в темнице. Хорошо, что это ты, иначе я непременно сбежала бы.
Я улыбнулся самодовольно и самоуверенно.
Ты не сможешь от меня убежать никогда. Я приворожил тебя. Навечно.
Ава улыбнулась и села к столу, где я, за которой уже чаркой мёда, уже пьяный от него. Не верит мне. Думает, это пьяная болтовня. Ну, и пусть
Болтаешь, что попало не перебирай с мёдом. Есть нельзя, но не значит, что сразу надо набраться мёдом до дурных глаз, она вздохнула, положила ладонь на стол, и, глядя на неё, сказала раздумчиво немного: Знаешь, что я скажу она посмотрела на меня серьёзно, потемневшим взглядом: я думаю, Белогор свет Ольгович, едва ты выйдешь здоровый отсюда, тебе будет предложено кое-что интересное
Не понимаю я выпрямил руки, вытягиваясь за столом.
Да просто всё, мой прекрасник! Доброгнева Ава подпёрла щёку рукой, смотрит невесело на меня. Мне весело, ей нет: Пока ты был здоров, таскался со мной по каким-то Лабиринтам и ставил себя выше Доброгневы во всём, она хотела тебя убить. Но стоило Смерти подобраться, Нева осознала, что ей без тебя-то Ава развела ладони, будто предлагая мне самому додумать.
Погоди, не понимаю
Авилла покачала головой, вздыхая:
Что ж не понимать?.. Пьяный напился, вот и тормозят мысли-то! Хватит набираться, что я с тобой до утра, с дурным делать буду?!
Что делать?.. Ну, покажу щас я сгрёб её в свои руки
Ава подняла подушку повыше на изголовье, и села, придерживая покрывало на груди.
Ты, Бел ты вошёл в меня ещё я не знаю, как родилась, всё ты мой муж. Как то, что я Авилла, как то, что один глаз у меня тёмный, другой светлый, ты мой муж, потому что так устроен мир Так что всё Ты один для меня был мужчина на земле, Богами предназначенный она вздохнула. Меня от Вани, от ласк его, тошнило и рвало поначалу, вообрази? Он чуть не рехнулся, пока я привыкала