Ну почему же, почему же?
Когда надоело сидеть в комнате, пошли в лес. Я под руку с Владом, потому что так велел Копфшусс. Не знаю, что взбрело ему в голову, вероятно, мы мешали ему обсуждать важные дела с Катей и Локки (Егор уехал). Ребята надыбали мечей из бревен и начали файтиться, а мы с Владом пели. Это было здорово! Закат, лес, весна и мы что еще надо для счастья! Правда, порой Копфшусс норовил испортить мне настроение, спрашивая, почему я не фехтуюсь со всеми нормальными людьми, но за меня вступалась Катя: «Она у нас менестрель вокалистка и просто красавица!» Он даже отправил нас с Владом подальше в лес искать и мне соответствующий меч. Мы, конечно, поискали для порядка и даже нашли какое-то бревно, Влад дотащил его до поляны, где файтился честной народ, бросил Копфу и сам отказался принимать участие в безобразиях, предпочтя песнопения. Мы немного отошли от поля битвы и стали петь. И казалось, шедеврально у нас получается! Как хотелось, чтобы это мгновение никогда не кончалось! Наверное, за всю жизнь не было дня счастливее».
Большая черная тетрадь завершилась в августе. Новая порадовала еще большим креативом: записи на неразлинованных листах блокнота, который, видимо, приказал долго жить, а потому Маша вклеила их в исписанную тетрадь. Надпись на обложке: «Мария Феоктистова, группа 3Д, литературный анализ». Из-за наклеенных листов выглядывали заметки на полях, красные чернила с поправками, восклицательные знаки, оценки. Такому человеку ничего не страшно!
«26 августа.
День рождения Влада. Он позвонил и сказал, что хочет видеть меня у себя, можно прямо сейчас, все уже собрались. Я знала, он звонит по настоянию Кати, которой звякнул первой и надеялся, что она мне все передаст. Но она велела пригласить меня лично. Жаль, я об этом узнала, хотя и так понятно, что ему до меня дела нет.
Мы с Катей приехали чуть раньше трех. В комнате полно народу: явно не один фехтовальный клуб, возможно, школьные друзья Егора и институтские приятели Влада и Локки. Поскольку Катя пробыла две недели на юге и соскучилась, визгу было на всю Ивановскую, когда она со всеми обнималась. Я порой завидовала ей: так легко и просто обниматься с едва знакомыми людьми без причины, балагурить в компании, говорить обо всем на свете, не париться ни по какому поводу, не задумываясь брать инициативу на себя. Мне это настолько чуждо, что я, как обычно, стояла в сторонке и делала вид, что интересуюсь узором на обоях. Его замечают больше, чем людей вроде меня, которых друзья из милости таскают за собой, относятся как к предмету мебели или порой пытаются заставить хоть что-нибудь изречь.
Влад выуживал из мешочка подарки. Катька подарила можжевеловые четки и быстро переключилась на приветствия с другими ребятами. Я же сложила в зеленый мешочек берестяную подкову на счастье, записную книжку с изображением монет на твердой обложке и уже не в качестве подарка всучила Владу распечатки про ацтеков, информацию о которых он искал. Тут меня и удостоили долгого дружеского объятия. Даже слишком долгого. Мне безумно приятно, что подарки пришлись по душе. Почему-то хотелось, чтобы у него осталось что-то на память обо мне. Открытку купила тоже я, но так мучительно парилась, что там написать, и, в конце концов, доверила Кате, а от себя добавила два слова: «счастья тебе».
Дальше вклеены полоски распечаток. Наверное, блокнот совсем порвался, и Маша стала печатать дневник.
«10 сент.
Настя, Влад и Оля догнали меня, когда я выходила из универа. Поговорили о дне рождения Локки. Никто так и не посоветовал, что ему дарить, надеюсь, Катя купит что-нибудь от нас обеих. Настя и Оля пошли своей дорогой, Влад удрал вперед, а потом обернулся, заметил, что я плетусь следом, подождал и какое-то время мы шли вместе, молча. Пересекли дорогу и разошлись в разные стороны. Казалось бы, чего проще самой предложить пройтись вместе, непринужденно поболтать о чем-нибудь да хоть об учебе! Почему все, что так легко дается другим, для меня непосильно, как наступить на собственное горло?
15 сент.
День рождения Локки. Собираемся на остановке, идем в лес. Огромная компания. Посидели, попели. Я сначала не вклинивалась, изнывая от песнопений Оли, которая доставляла двойное удовольствие отсутствием не только слуха, но и певческого голоса.
День рождения Локки. Собираемся на остановке, идем в лес. Огромная компания. Посидели, попели. Я сначала не вклинивалась, изнывая от песнопений Оли, которая доставляла двойное удовольствие отсутствием не только слуха, но и певческого голоса.
А где Машка? прорезалось восклицание Влада.
Я подошла к ним, встав с насиженного бревна.
Мне спокойней, когда ты рядом, я меньше фальшивлю, улыбнулся он.
Я обняла его ледяной рукой и пообещала быть рядом. Когда поёшь меньше слышишь других, и в том невыразимый плюс. По-моему, я забила конкуренток, и под конец пели только мы с Владом. Когда все устали от наших завываний, мы поговорили наверное, впервые без посторонних, если не считать двухминутные встречи у лекториев год назад. Обещала дать ему почитать свои стихи.
18 сент.
Поскольку Влада все это время не видела, а передавать Егору дискету со стихами не хотелось, я отдала ее Кате. Она передаст, когда поедет на тренировку.
21 сент.
Прибыл ответ на моей дискете. Катя еще в среду сказала мне по телефону, что стихи понравились Владу настолько, что он сам решил перестать писать. Я тихо таяла от счастья, слушая ее сообщения, хотя подобная реакция непонятна и Катины наезды на мою харизматичную, всех уничтожающую личность немного обескуражили и даже обидели, но я была слишком занята своим счастьем, чтобы циклиться на этом. И вот Влад написал мне, так сказать, критику. Тоже в стихах. Но моих она не касалась он писал обо мне, о том, что увидел через эти стихи. Мое влюбленное сознание было не готово к такой атаке. Весь вечер я ревела и сходила с ума, стараясь делать это потише, дабы не тревожить домашних. Что дальше? Реагировать, и если да как? Ждет ли он чего-нибудь? Не могу же я просто промолчать, когда такое пишут? Или могу, но что тогда со мной будет?
28 сент.
Наконец-то сестра вернулась их командировки! Я измучилась, толком не с кем поговорить, хотя и рассказала все Кате, но она не знала, как мне помочь и надо ли. Сестра в этом плане ближе. Я рассказала, что случилось за прошедшую неделю, подсунула ей Владову «критику».
Да это ж почти признание в любви! благоговейно сказала она, дочитав. Ты что-нибудь ответишь?
Думаешь, стоит?
Не знаю. Но тяжко оставаться в неведении, разве нет?
Еще как! У меня есть план ответа, почитай.
Она прочла и посоветовала вычеркнуть некоторые «спасибы», объяснив это тем, что благодарить мне Влада не за что и ничем я ему не обязана что хотел, то и написал. Да, пожалуй, верно. Что ж у меня за манера вечно уничижаться?!
Как решишь, так и правильно, заключила сестра, слишком не усердствуй с раздумьями, а то хуже получится. Сердце всегда правильно говорит.
Всегда да не всегда. Смотря когда слушать. Но она права: сил больше нет. Она сказала, я сейчас очень красивая. Значит, надо идти, пока не пострашнела.
29 сент.
Уже с утра я знала, что решусь. Из института к нему два шага. Скинула на дискету ответ. Еле пережила день в универе, чуть не перессорилась с ребятами. Мысли далеко от учебы, хотя старалась сосредоточиться и не думать о предстоящем. Ровно в четыре направилась к дому братьев, надеясь хоть кого-нибудь застать.
Дверь открыл Влад. В прихожей было темно, и он не потрудился включить свет. Пожалуй, так даже лучше, сегодня я совершенно в своей красоте не уверена: волосы растрепало ветром, наверное, от смущения и быстрой ходьбы я красная, как пожарная машина, дыханье сбилось, свободная длинная куртка цвета хаки и папины вельветовые штаны не придавали женственности. Влад так удивился моему появлению, что не сообразил, как начать разговор. У меня же был предлог, так бы я ни за что не пришла: забрать кепку, забытую на дне рождения Локки, которую, как мне сказали, взял Влад и обещал передать в универе, чего до сих пор не сделал. Кепка действительно нужна, т.к. уже начались дожди, а зонты я не люблю. Пока Влад отыскивал мой аксессуар в темной прихожей, у него было время прийти в себя и поинтересоваться, как у меня дела.
Он еще спрашивает! пропыхтела я. После такой умопомрачительной критики я чуть с ума не сошла.
Что ж, переминаясь с ноги на ногу, ответил он, мне очень приятно.