Может быть, поморщился следователь. Так что там сказал Иван Иваныч?
Ноги моей больше здесь не будет, если еще раз увижу такое наглое свинство, поклялся тогда Иван Иваныч, и все собрались уходить.
Полковник, однако, так и не вернулся, и Вике пришлось его вызволять.
В таком состоянии с ним что угодно могло случиться. Мог на улицу пойти, а там небезопасно, таджики сваи заколачивали, а техника безопасности сами знаете какая.
То есть вы что-либо в этом роде предполагали, Серов? спросил следователь.
Ага. Предчувствие у меня было нехорошее. Только я думал, что будет, как обычно, скандал, но тут Полковник меня обошел, взял да умер.
И тут Вика замолк, пережидая острую боль в сердце.
Я, товарищ прокурор, слово дал, за Полковника отмстить. Ближе друга у него не было. По мнению моему, убийство Полковника надо расследовать, и не исключаю, что, в конце концов, мы оба вы и я будем ходатайствовать о памятнике из бронзы на родине героя. Бюст в погонах и бронежилете и со звездой героя на груди.
Кто сообщил вам о смерти Салькова?
Сорокин.
Вы имеете в виду бывшего участкового? уточнил следователя.
Прошу занести в протокол, что этот человек не принадлежит к числу моих друзей.
Что именно сказал бывший участковый?
«Правда или нет, а твой Полковник помер», сказал. И я пошел в коридор
Коридор невесть почему был залит водой. Приоткрыв дверь в мужской туалет, Вика остановился при виде пятерых парней, сошедшихся в крошечном закуте и согнувшихся в три погибели. Прокопьич бродил по щиколотку в воде, пытался проникнуть в щелку и вещал заунывно:
Открой Пусти меня
Ну и потеха, хмыкнул Сорокин.
Да заходите, поглядите, пригласил их незнакомый парень.
Ему на все наплевать, и он громко хихикал, а на его голос сходились люди.
Добрый вам вечер, кого не видел! сказал Иван Иваныч, приветствуя собравшихся.
Выходи, Полковник, выходи, пропойца несчастный, монотонным голосом повторял Прокопьич, размеренно толкая дверь.
В этот момент дверь по соседству открылась, и уборщица, которую ничем нельзя было удивить, возникла на пороге с возгласом: "Какой кошмар!" Продолжая соблюдать дистанцию, она попросила Иван Иваныча, которого уважала превыше остальных, снять с крана шланг и выключить воду.
Ее мокрые руки совлекут нас в Аид, пробормотал Иван Иваныч, уступая силе.
Из кабинки не подавали признаков жизни
Кто там? спросила она громовым голосом.
Полковник. Как заперся, вот уже минут десять ждем.
Под натиском швабры все вынуждены были отступить.
А ну, живей выметайтесь, бездельники! Проходите, что тут смотреть, торопила уборщица.
Потому что защелка поддалась, и мы увидали, что Полковника больше нет, заключил свой рассказ Вика. Он удалился, разбив свое сердце.
Я вполне принял бы это за чистую монету, Серов, не будь у меня других показаний. Вы признаете, что убили гражданина Салькова?
Нет. И еще одну вещь прошу внести в протокол. Возле тела убитого находился головной убор, добавил Вика. Фуражка с офицерской кокардой, которую он носил в тот вечер. Он принадлежал уважаемому родителю покойного.
Да не было у него отца, отрезал следователь. В метрике прочерк.
Понятно. Я могу быть свободен? с достоинством спросил Вика.
В соседнем кабинете дадите подписку о невыезде. Между нами, недолго вам гулять на свободе. Точнее один день. Новый участковый лично за вас просил, так что выпускаем под его ответственность.
Благодарю за доверие.
Костю своего благодарите. Он у вас романтик. До скорой встречи! Про стекло тоже подумайте, кто-то его разбил.
У подъезда Вику ждали товарищи. Когда он выразил желание, не пойти ли им куда-нибудь помянуть усопшего, его встретило гробовое молчание.
Капитан речфлота Иван Иваныч молчал, отвернувшись, он смахнул слезу золотым позументом на кителе.
Выпустили тебя, парень?
Признался, что ты убил? не выдержала нетерпеливая и глупая Милка. А почему выпустили?
У них там перерыв на обед, пока отпустили на поруки, коротко ответил Вика.
Лет десять дадут, сказал всезнающий Сорокин. Если не найдут смягчающих обстоятельств. А их не найдут, это я вам гарантирую. Пойдем лучше выпьем. Заводи мотор.
Вика очень хотел выпить, но чувствовал, что не время. Ну конечно, Сорокин не обманет и поставит но пить на его деньги последнее дело, его пиво, словно желчь.
А Кости здесь нет? спросил Вика.
О чем ему с убийцей толковать? Ты нам расскажи, Виктор, про то, как колобродил спьяну и непременно в деталях, ржал у него над ухом бывший участковый Сорокин, выгнанный с работы за взятки и за пьянство.
А незнакомый парень был и вовсе готов лопнуть от смеха.
Один только Полковник был серьезен и можете себе представить, как трудно ему было сохранять пристойность при таких странных обстоятельствах. Он мечтал умереть на поле боя, но никто этого не знал, зато каждая в округе собака знала, что его убили по пьяному делу в туалете.
Вика подошел к своей машине и пнул по колесу. Что-то было не так. Шина ответила ему пружинистым отскоком, но колпак с колеса выпал и, звеня, покатился по асфальту. Все смотрели на него с ожиданием: а что дальше? Вика побежал за колпаком.
Раздался взрыв, и Вика осел на землю. В руках он сжимал ненужный теперь колпак, который спас ему жизнь.
Мимо, выдохнул он.
Ты в порядке? прозвучал голос Иван Иваныча.
Вика тряс головой и поводил плечами, судя по движению губ, он что-то говорил, но что он хотел сказать, осталось неизвестным.
Стоило посмотреть, как весело горела машина: сама собой открылась дверь, из которой никто не вышел. Казалось, вот-вот что-то произойдет.
Неужели взорвали? спросил Сорокин. А я собирался на ней ехать.
Террористы, товарищи, сказал Вика.
Ладно, ответил Сорокин.
В террористов он поверить еще мог.
Вика сидел на железной оградке, идущей по периметру газона, который мог стать кладбищем, и держал в руках банку с пивом.
Да я и сам не знаю, как это вышло, говорил он. Обидно до слез. Не потому что машины жалко, которую я любил, и вчера ей поставил запасное колесо, за которое еще не расплатился. Чепуха, конечно, мне оно почти даром досталось от Сорокина. Обидно вот что: никто не знает, за что меня хотели убить, и, боюсь, теперь никогда не узнает. Не знаем же мы вот до сих пор: кто убил Полковника?
Или же кого он хотел убить, уточнил Прокопьич.
А это не ты часом его на небеса отправил? Только честно.
Ворошиловские стрелки не лгут, ответил старик с вызовом.
Стрелки все одинаковые, возразил парень.
Ворошиловский это бренд, возразил Вика. Каждый идет под номером, как оружие.
Они смотрели, как приехала пожарная машина, из брандспойта тушили пожар. День выдался не слишком удачный. Из-под струи пены появлялись предметы, о назначении которых теперь догадаться было лишь приблизительно.
Да ты не мучься, повезет в любви, сказал незнакомый парень.
В любви, меланхолично повторил Вика и посмотрел на отвалившийся колпак.
В любви, говоришь? усмехнулся Сорокин.
Вика не шевелился. Мучительные вопросы не отпускали его.
Жив? осведомился Иван Иваныч, подавая ему руку.
Как всегда, Вика встал и пошел, шатаясь, словно был пьян в дымину.
Мафия? спросил Иван Иваныч. Или сам машину ремонтировал?
Мафия, был ответ. И насчет ремонта тоже не исключено.
Вот еще одной головной болью меньше, сказал Сорокин, вернувшись с колпаком от колеса.
Вика взял у него колпак.
Застрахован? сочувственно спросил Иван Иваныч.
Нет, не успел. Костю дождемся и пойдемте на речвокзал, сказал Вика.
Ну, я пошел, у меня еще дела в прокуратуре, сказал Сорокин. С деньгами не тороплю, все понимаю.
Иди, иди.
Я вас нагоню.
Можешь не торопиться
Не в пример прокуратуре, а на речвокзале его не жаловали.
Как раз в это время участковый Костя трудился в кабинете у следователя над ходатайством, в котором описывал жизненный путь Виктора Серова. Дело было заведено, но версий не имелось, а в свидетельских показаниях сам черт сломит. Нынешний участковый Костя был целиком на стороне Вики, а бывший, пьяница и вымогатель Сорокин железно стоял против.
Взрыв потряс стены и потолок кабинета, мелко дребезжали трубками лампы дневного света.
Костя замер у окна:
Если я правильно понял, то это драндулет Серова взорвался, опознал он. Доездился, студент. Говорил я, надо масло было менять.
Тут дело посерьезней, возразил следователь. Терроризм или диверсия.
Масло надо было менять, а не колесо, стоял на своем Костя.
Следователь закрыл глаза на некоторые особенности поведения Серова, не получившие истолкования в материалах уголовного дела. Благодаря заступничеству Кости его оставили на свободе, но надолго ли?