Таким образом, сама жизнь с ее противоречиями, сложностями и неожиданностями актуализирует проблемы концептуализации мягкой силы, баланса между ней и жесткой силой, специфической разновидностью которой стала так называемая острая сила (sharp power). Это понятие впервые было введено в политологический и международно-политический оборот в конце 2017 г. К. Волкером и Д. Людвиг авторами доклада Национального фонда в поддержку демократии, учрежденного Конгрессом США. Отсюда его четко профилированная идеологическая, политическая и информационная направленность. Острая сила проецируется целевым образом на авторитарные режимы, под которыми подразумеваются прежде всего Китай и Россия. Им приписывается стремление распространять свое влияние на внешнем геополитическом контуре не при помощи мягкой силы, т. е. увеличения собственной привлекательности и убеждения в этом населения и элит других стран, а за счет базовых взаимосвязанных компонентов острой силы подрывной деятельности, запугивания и давления. Между тем оценочное восприятие острой силы на Западе далеко не однозначно положительное. С критикой такого упрощенного подхода выступил сам Дж. Най, стоящий у истоков мягкой и жесткой силы, по аналогии с которыми возник термин острая сила. Суть его критики в том, что инструменты острой силы могут использоваться не только авторитарными, но и демократическими режимами.
Отсюда практико-политическая значимость феномена умной силы как взаимосвязанной целостности различных компонентов: культурно-гуманитарных, цивилизационных, социально-политических, экономических, военных и т. д.
Глава II
Базовые концепты мягкой силы и особенности ее концептуализации в России
Развитие современных мирополитических процессов чрезвычайно актуализирует ресурсные возможности применения мягкой силы в глобальной политике. На совещании с российскими послами и постоянными представителями при международных организациях в июле 2012 г. президент России В. В. Путин особо отметил, что «традиционные, привычные методы международной работы освоены нашей дипломатией достаточно хорошо, если не в совершенстве, но по части использования новых технологий, например так называемой мягкой силы, безусловно, есть над чем подумать».
Государственный переворот на Украине, интернационализация украинского кризиса, санкционное давление Запада на Россию и ее контрсанкции, кризисное развитие событий на Ближнем Востоке в беспрецедентной, пожалуй, степени выявили значение проблемы концептуальной соотнесенности и практического использования инструментария мягкой и жесткой сплыв мировой политике, ставя экспертно-политологическое сообщество и дипломатию нашей страны перед необходимостью уточнения ее сущностного содержания и потенциальных перспектив.
Эта проблемная тема в обновленно-укрупненном формате, с учетом нынешних геополитических реальностей, резкого обострения международной обстановки стала одной из центральных в выступлении В. Путина на аналогичном совещании в МИД России 30 июня 2016 г. Президент подчеркнул, что многообразие и сложность международных проблем, вызовы и угрозы, с которыми сталкивается Россия, требуют постоянного совершенствования нашего дипломатического инструментария в политической, экономической, гуманитарной и информационной сферах. И далее: Наши дипломаты, конечно, понимают, насколько важна сегодня борьба за влияние на общественное настроение, на общественное мнение. В последние годы мы много занимаемся этими вопросами, однако в условиях настоящей информационной атаки, развязанной некоторыми нашими так называемыми партнерами против нашей страны, встает задача еще более нарастить усилия на данном направлении[45].
Мягкая сила существенно расширяет привычный коридор внешнеполитических возможностей государств. Особое значение она приобретает в новых санкционных условиях перехода Запада от конкурентно-партнерского сотрудничества с Россией к конфликтному соперничеству на мировой арене. Так, в сценарии одних из самых масштабных за последнее десятилетие маневров НАТО Соединение трезубца 2015 подчеркивалось, что они помогут альянсу отточить умение использовать мягкую силу и публичную дипломатию, а также действовать в контролируемой и враждебной медиасреде. По словам заместителя генсека НАТО А. Вершбоу, учения призваны продемонстрировать способность НАТО отвечать на все виды угроз от обычных боевых действий до гибридной войны и вызовов пропаганды[46].
Сегодня перед нашей страной со всей остротой стоит задача найти оптимальные формы применения мягкой силы, учитывающие как международный опыт, так и национальную специфику с опорой на зарекомендовавшие себя информационно-коммуникационные, гуманитарные и другие методы и технологии. Это тем более важно, что, по словам С. В. Лаврова, выступавшего в рамках Правительственного часа в Совете Федерации 18 декабря 2013 г., «мы начинаем осваивать инструменты мягкой силы, в том числе на европейском направлении, гораздо позже, чем собственно изобретатели этих инструментов наши западные партнеры»[47]. А К. И. Косачев, который в свое время вплотную занимался этой проблематикой в качестве руководителя Россотрудничества, оценочно конкретизируя задействованный ресурс отечественной мягкой силы, с сожалением констатировал: КПД наших усилий невелик и больше тратится на сохранение того, что есть, без количественного прироста и качественной отдачи[48]. Особенно наглядно это проявилось в связи с кризисным развитием ситуации на Украине[49]. Характеризуя масштабы использования там мягкой силы Россией и Западом и отмечая, что по линии Россотрудничества делалось всё зависящее в пределах имеющихся ресурсов и компетенций, он подчеркнул: Однако это несравнимо с тем, что столь долго и планомерно вкладывали в Украину Евросоюз и США, обращаясь с важными в том числе идеологическими посылами непосредственно к обществу, к украинским СМИ и НПО, к экспертным кругам, к молодежи в существенно большей степени, чем к властям или бизнес-структурам. Это гигантские ресурсы, затраченные на массированный стратегический сев, который дал свои мощные всходы в виде того же евромайдана[50].
Главный редактор журнала Россия в глобальной политике, научный директор Международного дискуссионного клуба Валдай Ф. Лукьянов рассматривает ситуацию с мягкой силой в нашей стране в контексте конкуренции идей и ценностей, которая всё чаще напоминает ему мягкую гонку вооружений. Если речь заходит о слабостях российского внешнеполитического арсенала, констатирует он, все комментаторы и доброжелательные, и не очень сходятся в одном: дефицит мягкой силы. Проблема не раз признавалась и официально, правда, систематической работы по ее решению не получалось ни тогда, когда нанимали специальные иностранные компании, ни тогда, когда пытались активизировать работу государственных учреждений[51].
При этом проблемное поле мягкой силы вспахано российской наукой и экспертным сообществом весьма основательно. В нашей стране ей посвящено большое количество публикаций, как научных, так и публицистических, защищены диссертации разного исследовательского уровня и достоинства, но все они, как правило, базируются на концептуальных построениях американского ученого и политика Дж. Ная[52], изложенные им в основном в статьях и особенно в книге 2004 г. «Мягкая сила. Как добиться успеха в мировой политике», которая стала политическим бестселлером и классикой внешнеполитических рекомендаций.
Дж. Най относится к тем концептуалистам-первопроходцам, чьи идеи, мысли, взгляды, оформленные в определенную теоретическую систему, оказались востребованными в большой международной политике. О широком резонансе, который они вызвали в научно-экспертных и политических кругах США, свидетельствует тот факт, что вскоре после публикации этой книги Най вошел в рейтинговую десятку наиболее влиятельных в стране интеллектуалов в области международных отношений[53].
С тех пор взгляды Дж. Ная претерпели определенную эволюцию; изменения, дополнения и новые акценты нашли отражение в его книге 2011 г. (в русском переводе Будущее власти. Как стратегия умной силы меняет XXI век вышла в 2014 г.).
В работе, которую вы держите в руках, предпринимается попытка проследить динамику этих изменений в рамках сопоставительного анализа идей в указанных книгах и других публикациях Дж. Ная, что позволит обозначить некоторые особенности проблемного поля мягкой силы в новой геополитической реальности, учет которых может быть полезен как в повседневной внешнеполитической практике, так и в разработке новых положений международной стратегии нашей страны.
Аналитическое осмысление проблематики мягкой силы исходно осложняется различиями в трактовках, которые касаются прежде всего: